Собираясь в дорогу, Лав надела одну из любимых впоследствии футболок с надписью «U for Universe», подаренную ей Мастером Хирошито в день ее рождения. Поездка к водопаду заняла не больше часа. Машина остановилась перед входом в охраняемую зону заповедника. Дальше все пошли пешком. Через минут восемь-семь Экскурсовод, Пассажир и Лав уже стояли на берегу озера Ватура. – По древней легенде… – приступил к пересказу древней легенды Экскурсовод, смотря то на Пассажира, то на Лав, но желая, однако, смотреть только на Лав. Пассажир своим видом выражал неподдельный интерес к рассказываемой Экскурсоводом легенде. Лав своим поведением не выражала каких-то особых эмоций, но глаза ее светились так, будто она только что разбила чье-то сердце. – Больше принца никто не видел. – Завершил свой рассказ Экскурсовод. – Какая прелесть! Правда, Лав? – решил поинтересоваться мнением Лав Пассажир. – О, да! – ответила та. – А теперь у вас свободное время. Можете купаться в озере, но не советую заплывать туда, за водопад. Я бы хотел найти вас все-таки через полчаса, когда вернусь за вами. – Экскурсовод шутливо обратился к Пассажиру и Лав, представляя, однако, что обращается только к Лав. Потом он чудесным образом слился с природой, уходя туда, откуда они пришли. Рецидивист основательно подготовился к этой поездке Пассажира и Лав. Благодаря имеющимся у него связям на Острове, он собрал многочисленную группу островитянок, которые были рады помочь ему в обольщении и растлении одного богатенького клиента с целью завладения его несметными по меркам Острова богатствами. Воды водопада создавали радугу. Когда Пассажир и Лав остались наедине, наступило время действовать. Островитянки уже заняли свои позиции по ту сторону водопада. И вот они начали выпрыгивать из воды, рассекая водопад своими телами то тут, то там. – Что это? Ты видишь это? – сначала не поверил своим глазам Пассажир, замечая соблазнительные тела в воде озера, под струями водопада и за его пределами. Лав безучастно наблюдала за этой аквааэробикой. – Ой, Лав, посмотри… Это наваждение какое-то! – восторгался Пассажир. Девушки то исчезали, то появлялись. Глаза Пассажира наливались похотью. Потом какое-то время девушки не появлялись, а потом самые красивые из них выполнили несколько чрезмерно откровенных трюков, раздвигая ноги, сжимая груди, и вновь исчезли, а Пассажир, окончательно теряя голову, бросился в воду озера Ватура и вплавь добрался до струй водопада, и поплыл дальше, стремясь достичь неведомого берега с пещерами, где девушки, по его мнению, спрятались от его взглядов. А потом лишь были слышны его вопрошания: «Где ты? Кто ты?», но, в основном, «Где ты?». Лав осталась на берегу озера. Здесь-то и наступил момент появления Рецидивиста. Он подошел к ней и обнял ее. Она не сопротивлялась. Только улыбалась Рецидивисту. Он взял ее голову в свои крепкие руки, провел ими по ее волосам, как всегда любила Зазноба, и там в той ложбинке, где шея смыкается с затылком, наткнулся на какой-то малознакомый ему бугорок и от удивления слегка нажал на него, а потом, все еще не веря себе, выполнил более настойчивую пальпацию, выводя таким образом из строя прежнюю Лав. – Что это, родинка? – спросил Рецидивист сам себя, думая, что спрашивает Зазнобу. – У тебя никогда там не было родинки, – сказал Рецидивист сам себе, думая, что говорит это Зазнобе. – Как же так? – спросил непонятно кого Рецидивист и постарался крепко обнять Лав, но Лав уже принадлежала себе. Неспроста Мастер Хирошито, создавая Лав, наделил ее знаниями японского боевого искусства карате и навыками его применения. Это выразилось в том, что Лав двумя руками резко оттолкнула от себя Рецидивиста, а потом криком «кия» и фразой «ничего личного» сопроводила удар, наносимый ногой в грудь Рецидивиста, от которого тот упал на камни, разбил себе голову, прошептал слово «фак» и пролежал на берегу озера Ватура с пробитой головой до прибытия медиков Острова. На этот раз Рецидивиста уже отвезли в местную больницу, где он пролежал в коме до утра какого-то солнечного дня. В те же самые мгновения Зазноба на другом конце планеты, смотря в глаза Хирошито и осознав, каким могуществом ее наделила бы власть над человеком, способным создавать жизнь, над человеком, как ей представлялось, наделенным властью над всем сущим, разлюбила Рецидивиста и полюбила Мастера Хирошито. Лиса и Мелиса заключили на Острове брак. Пассажир же в итоге влюбился в одну из островитянок. И каждый день она была разной: то ли ему так казалось, то ли островитянки сами подменяли друг друга смеха ради. Рецидивисту подлатали череп, прописали здоровый образ жизни, и все, что могло принести ему радость, теперь заключалось в самопознании и медитации. Рецидивист поступил в школу известного на Острове гуру, синтезировавшего новые формы удовольствия, и в очень скором времени превратился в его единомышленника. А у Мастера Хирошито теперь новая лаборатория и двойня от Зазнобы. Он не выступает за права роботов. Он просто дает им шанс. Так ли важно, что стало с Экскурсоводом, если обнаженная беременная Лав в бунгало Экскурсовода с нараспашку раскрытыми окнами и колыхаемой легким утренним ветром незапертой дверью сидит за столом из бамбука на сплетенном из лиан стуле и допечатывает на печатной машинке Экскурсовода слово «солнце»? Принц Хиру в тот день проснулся очень рано после сна, в котором он видел путь на подобии прохода в скале. Тот проход не имел размеров, но не было никаких сомнений, что это был путь неизвестно куда. Проем – свет – и за ним… то, чего Хиру увидеть уже не мог, но осознание того, что ему предстоит отправиться в путь неизвестно куда, уже не покидало его. Наступало непредсказуемо тихое утро. Хиру знал, что до скалы Священного Зуба он дойдет до полудня, а там рукой подать до озера Ватура. Не успеет солнце сжечь его по пути своими безжалостными лучами, пока он будет пересекать выгорающие за время без дождей саванные пустоши. Хиру был ведом неведомым голосом, подгоняем вдруг вселившейся в него силой. Спустившись по обвивавшим дворец лианам, гладким от утренней росы, он скрылся в кустарниках, окружавших замок. Потом Хиру переплыл ров в том месте, где крокодилы лишь лениво преследовали его (он с детства состязался с ними в скорости, и не лишился и пальца). А уже до скалы Священного Зуба его ожидала небезопасная прогулка по всегда загадочным джунглям. Порой в них встречал он леопардов и пантер, но в канавах у рва он обмазывал тело грязью, и шансов, что хищники не учуют его, становилось больше. И еще было в Хиру все-таки что-то такое, что заставляло дикую природу благоволить ему: чащи расступались, звери не трогали. Наверное, потому что он уважал все живое, как самого себя. Так считал Хиру, и ошибался. Просто удача улыбалась ему. И это предчувствие, которое чувствовал он несколько дней подряд, появилось не просто так. Действительно назревал какой-то катаклизм, и не в силах был Хиру повлиять на происходящее. Поэтому он проснулся до рассвета и отправился в путь. Джунгли то брали его в плен, то отпускали. Уже где-то вдали виднелся величественный Священный Зуб. Когда-то он взбирался на эту вершину, и видел свою страну как на ладони. Теперь он решил не утруждать себя скалолазанием, а решил обогнуть вершину с той стороны, куда еще не настойчиво заглядывало солнце, приближающееся к зениту. Здесь растительность была более проходимой, чем в джунглях. Этот отрезок Хиру преодолел без особых трудностей, только в папоротнике иногда запутывались его ноги. Вот он и на равнине, где негде укрыться от нещадно палящего солнца. Хиру окутал голову чалмой и двинулся дальше. Терзаемый пеклом, поскольку солнце уже подобралось к высшей точке небосвода, Хиру утешал себя тем, что он все рассчитал верно, и уже совсем скоро забрезжит на горизонте оазис, где прячется озеро Ватура, там, где рядом океан. «Еще чуть-чуть» – утешал себя Хиру, понимая, что теряет силы, но, как он и предполагал, вдали действительно зазеленело небо от вязи из кустарников и деревьев, заиграло красками радуги, создаваемой брызгами вод водопада и озера. У Хиру открылось второе дыхание, и он с легкостью атлета осилил расстояние, отделявшее его от пляжа озера, чарующего своей дикостью. «Счастливчик» – пели разноцветные птицы, порхающие над водой, перелетающие с ветки на ветку. «О-ля-ля» – пел он про себя, предчувствуя, что ждут его небывалые телесные наслаждения. Принц Хиру добрался к месту, которое он любил больше всего в своем королевстве. «Ну что ж, отдохну немного, дойду до океана, поклонюсь ему и вернусь домой» – размышлял Хиру. Но пока эти мысли проносились в его голове, в воде озера показалось что-то невероятно красивое: то ли тело, то ли мираж. На мгновение показалось. Показалось, и исчезло. Водопад ниспадал в озеро, и вновь замаячили обольстительные фигуры за струями водопада. «Что это?» – подумал Хиру. «Кто здесь?» – потревожил он своим вопросом окружающий его мир. «Кто здесь?» – отозвалось эхо, а вода вспенилась от всплесков. И теперь уже точно было видно, что необычайной грации девушка плескалась в той воде, то погружаясь в нее полностью, то выныривая из нее, поражая взгляд Хиру своими формами и выверенными движениями. «Плыви за мной» – источало призыв все ее естество, а глаза ее манили к себе желанием заглянуть в них глубже. Хиру был поражен столь неожиданной встрече. «Кто ты?» – обратился к ней Хиру, но девушка уже заплыла за струи водопада, и только ее тонкий хохоток слышался откуда-то оттуда. «Плыви ко мне, я здесь, мой принц» – если и не слышал, то хотел слышать Хиру. И в итоге он не удержался и устремился вплавь к своему видению. Вода застилала ему глаза. Дабы не попасть под мощные струи водопада, Хиру нырнул глубже, чтобы под водой заплыть за водопад, туда, где пещера малоизведанная, где всегда влажно и множество лабиринтов. «Вот и ты здесь» – услышал прозрачный голос Хиру. Голос был настолько прозрачен, что им можно было дышать. «Вот так просто взял и приплыл ко мне» – блуждал звук внутри пещеры, открывавшей путь в неизвестность. Хиру выбрался из воды и рассматривал все вокруг. «Кто ты?», но чаще «Где ты?» вопрошал Хиру на своем родном языке. «Ты прекрасно знаешь, кто я» – услышал Хиру – «И я везде». Невиданной красоты создание просочилось сквозь струи водопада и, словно пройдясь по воде, приблизилось к Хиру, потерявшему дар речи. А голос продолжал звучать, и неясно было, кому он принадлежит: «Принц, это ловушка, в которую ты стремился попасть. Это – подруга воды, она омоет тебя своим телом и на волнах своих укачает тебя, увлажнит все твои самые сухие поверхности, отчего ты будешь гибок и пластичен. Ты можешь плыть в ней и пить ее». Вдруг огненный свет расплавил стены, и возникла еще одна несравненная пылающая дева. «А это подруга огня. Она накрывает своим жаром, и ты покрываешься потом, горячим, и разгоряченное тело твое готово к смешению с телом другим, еще более жарким и знойным. А язык ее – это язык пламени. Он своими прикосновениями прогревает участки тела так, что они обретают чувство неуязвимости, щекочет до изнеможения от неги» – оповестил голос. Тела подруг воды и огня приближались к Хиру, а кто-то сзади как будто уколол тончайшей иголкой его левую ягодицу. «А это подруга металла. Она гладка и по ней можно скользить. И кончик ее языка подобен колкому наконечнику клинка, которым она способна впиться глубоко и доставить режущую радость самым чувствительным впадинкам, а привкус железа ее губ и скрежет ее зубов лишь добавит стали главному органу твоей страсти». Голос был ласков, растворялся в пространстве и проникал внутрь Хиру. Теперь он будто бы заговорил изнутри: «А это, – и из недр земли вырос силуэт утонченный, – подруга земли. От нее горчит, и именно она вылижет своим проворным язычком самые горькие места твоего тела: межъягодичное пространство, и пятки твои, и твои подмышки, если они горьки и солоноваты от пота. Ее объятия заменяют утробу матери». Вдруг легкий, но настойчивый ветерок ворвался в пещерный чертог, и невидимые на первый взгляд молекулы образовали еще одно, самое невесомое, но сильное, как буря, тело. «И, наконец, подруга воздуха. Ею можно дышать. Она – все запахи на свете, и, в первую очередь, все самые приятные запахи. Она может окутать тебя благоуханием афродизиаков и нести вокруг планеты со скоростью ветра, обволакивать тебя бризом, остужать твои раны, свежестью наполнять твои легкие, и дыхание твое наделять ароматом влечения». Вскоре пять организмов невообразимой красоты, страсти, пыла и энергии облюбовали плоть принца Хиру и доставляли ему наслаждение до изнеможения. После ухода Хиру в его дворце было совершено два переворота его братьями, три захвата власти их противниками. Многие погибли в братоубийственных войнах, города были разорены, земля была опустошена. Хиру не знал обо всем этом, и знать не мог, и не хотел, если бы мог. Однажды пять подруг собрались вокруг Хиру, который уже подустал от телесных услад, и объявили ему о следующем: «Принц, приближается тот миг, кода мы соединимся в единое целое и родим человека. А потом придет время, и мы уйдем, и ты уйдешь, уйдешь без тревоги на лице, прожив свой век. А когда-то появится то, что заменит собой вселенную». Сказав все это, пять великолепных дев превратились в единое целое, и большего блаженства Хиру никогда еще не испытывал ранее во время зачатия того человека, родить которого обещали подруги объединившись. Потом Хиру и повелительница пяти стихий в одном лице покинули пещеру, и поселились в скромном жилище у подножия Священного Зуба. Хиру решил никогда не возвращаться во дворец. Люди к тому времени устали от войн и лишений. Народ больше ничего не узнал о своем принце, но лишь поговаривали об одном мудреце, который жил вдали от всех со своей семьей в хижине у подножия Священного Зуба и был мудр, как истинный правитель своего народа. Именно он призвал людей заняться обработкой земли и строительством дорог, обучением детей и лечением больных, и прочими полезными занятиями. И вняв его призывам, страна зажила новой жизнью. Но никто в нем так и не узнал принца. Повелительница стихий родила ему сына, или дочь, но это уже не так важно. Много воды утекло с тех пор. Полную версию легенды семья Экскурсовода хранила как семейную реликвию, некий тайный код своего рода. Ведь именно они и были потомками той девушки, повелевавшей пятью стихиями, и того самого Хиру, принца Острова, покинувшего однажды свой дворец. Экскурсовод оставался последним живым человеком из этого рода. Остальные его родственники уходили с улыбками на лицах, прожив долгие и счастливые жизни. И вот Экскурсовод решился рассказать Пассажиру легенду о принце Хиру полностью на известном Пассажиру языке. Теперь обо всем знали трое: Экскурсовод, Пассажир и Лав. Выслушав повествование, Пассажир погрузился в состояние умиротворенности, попивая освежающий чай на веранде бунгало Экскурсовода. Именно этого ощущения мира и покоя, которым теперь он наслаждается на Острове, не хватало Пассажиру раньше. – А зовут тебя как, Экскурсовод? Мы так толком и не познакомились, – спустя какое-то время как бы между прочим Пассажир спросил Экскурсовода. – Не Хиру, случайно? – дополнил свой вопрос Пассажир, понимая, однако, что это уже не так важно. – Это уже не так важно, Пассажир… – ответил Экскурсовод, и в его голосе слышалось спокойствие счастливого человека. Не удивительно, что в той малоизвестной стране малоизвестный Экскурсовод, с которым Пассажир иногда общался на общеизвестном иностранном языке, однажды обронил фразу в очередной из бесед: – У каждого писателя должна быть своя фишка, как у погоды на Острове. Смотрите, Пассажир, и почувствуйте. Буквально еще минуту назад шел дождь, но уже все высохло. Осталась только свежесть, но луж уже нет. – То есть ты, Экскурсовод, хочешь сказать, что… – недоговорил Пассажир, задумался и решил дать возможность Экскурсоводу развить свою мысль, спросив, – а какую бы ты фишку придумал вот на этом примере с погодой? – Ну, например, можно было бы каждую книгу заканчивать словами о чем-то светлом, как солнце, упомянув до этого о чем-то мокром, как дождь, – ответил Экскурсовод. – И… – воодушевился Пассажир. – Тогда представь, что ты заканчиваешь писать книгу. Придумай для нее последнее предложение. Экскурсовод подумал с полминуты, улыбнулся и произнес: – Допустим, заканчивать книги можно было бы так: «Автор благодарит читателя за прочтение этой книги и хотел бы сообщить, что только что прошел дождь, но уже опять светит солнце.»7 Инга, возомнившая себя книгой, теряет рассудок – ААА! Что происходит? Чего и кого теперь во мне только нет. За что мне все это? Мне на моих страницах еще только не хватало человека, который думает мешками. – Возмущалась Инга. – Теперь будет, – услышала Инга, но Густаво рядом не было. – А ты кто? – теряя рассудок, Инга требовательным тоном задала вопрос, и получив ответ «Не знаю», решила, что с нее хватит: накрасилась, оделась повульгарнее и ушла на вечеринку с баней и шашлыками. Наслаждение – Мы написали хорошую книгу. – Заверил всех Густаво Флорес. Все стояли тихо и только хлопали в ладоши. Собравшиеся были готовы к вечеринке в честь завершения книги U for Universe. Кто-то стоял у бассейна, кто-то плескался в нем. Публика погрузилась в атмосферу непринужденности. Иван Баданда обнимал Ильму. За яркими банданами скрывались их волосы. Эрик Айкунтер нес несусветную, но забавную чушь. По-научному загадочно блестели линзы его очков. Вероника Ингезонд упражнялась в брейк-дансе недалеко от диджейского пульта. Она была сексуальна настолько, что у некоторых неопытных мальчиков-хиппи случались внезапные семяизвержения лишь при одном взгляде на нее. Рядом с ней вечно молодой скейтер-пацифист Йос выполнял давно заученные трюки на своем старомодном скейтборде. Рауль Лоховелло в соломенной шляпе и в льняной двойке наигрывал на укулеле регги-мотивы, облокотившись на импровизированную барную стойку. За ней орудовали бармены из паба «Чойс»: картавый Йонас и выходец из Конго Теодор. Роза и Мино выглядели как молодожены на Гавайях. Марта из Даугавпилса и ее брат имели один на двоих взгляд благодарности за флягу с чудо-жидкостью внутри и буквами «АВК» снаружи. Брат Марты из Даугавпилса от счастья просто светился. Ему уже никого не нужно было играть: ни инспектора Саспектора, ни доктора Наскального. Ему не удавались роли извергов. Может быть, именно поэтому он был никому не известным актером, но это обстоятельство его уже нисколько не беспокоило. Среди прочих на церемонию посвящения книги Густаво Флореса и Ко в литературу пожаловали орангутангонолог-религиовед Лион Миссинг, борчиха за права малопьющих Придира Пропаганди, ди-джей бессонных босоногих ночей каталонская бунтарка Мария Дискобар, полиглот морепродуктов по имени Анауран, которое с рапануйского языка ронго-ронго переводится как «возвращающийся к истокам», Пан Гилка, Сэр Ветка, а также другие выдающиеся личности современности и дней минувших. Были здесь и мэр города Ментона Луис Лауренти III, супермладший, и Канье Уэст. Феликс и Эльза среди гостей замечены не были. – Мы написали книгу отменную, – запел Густаво Флорес, обходя стоявших кто где, но в основном возле бассейна и бара, гостей. – Книгу отчасти антивоенную, – вступили Эрик Айкунтер и Рауль Лоховелло, а Мария Дискобар выполнила пару скрэтчей на своей вертушке. – Мысли на мелочи в ней неразменные, – Вероника Ингезонд своим сладчайшим голоском продолжила превращать шорты юнцов в паруса. – Это успех, друзья! Это успех, друзья! Радость пришла… – давая всем понять на букве «а», насколько силен его голос, пропел Иван Баданда. Из вечерней мглы сада выплывает источающая запах знойных дорог Сесиль в белом платье со снопом тубероз в руках, загорелая, посвежевшая и хранящая огонь в глазах. Сесиль: Я вас искала, и время несло меня в эту страну любви. Вам и не снилось, как я наслаждалась свободой и сном вдали от безразличия, от лицемерия, звезд поглощая свет. Встречи я с вами ждала и, признаюсь, что сил моих больше нет! Нет больше сил! Нет больше сил! Сил больше нет! Привет вам! Хор (здесь и далее состоит из Ивана Баданды, Рауля Лоховелло, Эрика Айкунтера и Вероники Ингезонд): Вот и пришла Сесиль! Сесиль: Роза, любимая, здравствуй, прости меня, кто-то мной управлял.