Роза встала, покинув шезлонг, медленно и грациозно прошлась вдоль пляжа и направилась к гостинице «Фортуна», поднялась в их с Веней пентхаус, приняла душ, надела новую одежду, собрала старую, и прочие вещи, необходимые красивой девушке в быту, проверила свои сбережения в кошельке и на банковских картах, получив на свой телефон уведомления, в которых значились увесистые суммы, посмотрелась в зеркало нехотя, и небрежно схватив красивую сумку с вещами, напялив на нос красивые очки, отворив и не закрыв за собой дверь, пошла к лифту, вызвала его, зашла в него, спустилась на первый этаж, красивой походкой вышла из гостиницы «Фортуна» и решила больше никогда не возвращаться к себе, к той себе, которой была Роза Бонкур, надеясь, что теперь она Жюли де Блуа, и что долг ее – найти Мино во что бы то ни стало. Самиздат У Йоса внутри его повидавшего виды, но с любовью оберегаемого, маленького и приветствующего мир во всем мире автобуса все выглядело по-весеннему, как будто наступила ранняя и очень теплая весна: рюшечки там разные на ободках зеркал заднего вида, на ручке переключения скоростей набалдашник с встроенным внутрь портретом Джона Леннона, обитые замшей сиденья для водителя и пассажира рядом. В общем, нарядно. В салоне находилось множество разного рода полезных вещей, необходимых в пути: мини-кухня, мини-бар и даже мини-душ, не говоря уже о комфортных спальных местах. Приготовив Веронике кофе, Эрик сел рядом с ней и продолжил травить свои байки: – Из недостоверных источников нам известно, что познакомился Александр Васильевич с Мирандой Капс как раз в Париже. Он тайно вылетал туда с военным летчиком Орловым И.А. Об этом мы можем судить лишь по его переписке с той самой Мирандой, которую он величал не иначе, как Мирочка. По непроверенным данным они провели в окрестностях Парижа незабываемое время и полюбили друг друга навсегда. Летчик Орлов погиб в июне 1917 года в бою и был посмертно произведен в поручики. Шло время. И вот, когда страна Колчака билась в агонии, но еще теплилась надежда на ее спасение, и офицер нуждался в реанимации своих чувств, а именно, ночью 23 мая 1919 года, адмирал решил предпринять еще одну попытку встретиться с Мирандой. На этот раз Колчак заручился поддержкой штабс-ротмистра Надеждина В.М., самолет которого приземлился в поле недалеко от Риги на следующий день, рано утром 24 мая, а в Риге Александра Васильевича уже ждала сияющая Миранда. Она пила кофе в одном из кафе на Романовской улице, сейчас это улица Лачплеша, да-да, та самая, на которой находится уже известный нам паб «Чойс». Спустя почти 9 месяцев 7 февраля 1920 года Колчака, преданного сначала своим родным народом, а потом и лживыми союзниками, казнили там, где река Ушаковка впадает в реку Ангару. Его тело так и не было найдено. И лишь одинокий крест установлен на предполагаемом месте казни. Иногда вода под теми склонами неподвижна. – Ладно, Эрик. – Отозвалась Вероника. – Грустные у тебя истории. Давай смотреть в окно. Эрик и Вероника пили кофе и смотрели в окно. Иван Баданда играл с Ильмой в карты. Йос был за рулем, Рауль Лоховелло сидел рядом и развлекал Йоса анекдотами о межгалактических путешествиях и космических открытиях. – Значит, слушай, – увлеченно лепетал Рауль. – Открыли два друга-астронома одну звезду новую, и все никак не могли придумать ей имя. Один хотел Миланой назвать в честь своей жены, а другой Хулией в честь мамы. Подумали они, подумали, и решили объединить имена любимых женщин. С тех пор в глубинах космоса живет новая звезда Миланхулия. Йос улыбался. Ехали они, в основном, по бесплатным дорогам, останавливались для того, чтобы устроить пикник в каком-нибудь красивом месте. Во время очередной остановки где-то в Тироле ребята разбили небольшой лагерь у озера, вольготно раскинувшегося в благоухающей разнотравьем долине. Благо, у Йоса имелась палатка на четверых. Остальные размещались на ночлег в машине. Развели костер. Разговорились. Йос забивал косяк. Рауль Лоховелло бренчал на гитаре, Ильма целовалась с Иваном, Вероника Ингезонд с отвращением думала о старости, а Эрик, найдя какую-то непонятную брошюрку в бардачке, похожую на самодельную книжицу, объявил: – Во, смотрите, что я нашел! – А ну-ка, ну-ка, что это? Вечернее чтиво? – оторвав свои губы от Ильмы, спросил Иван. – А вот мы сейчас и посмотрим, только имя автора стерлось, – предположил Айкунтер. – Не стерлось, не было имени, просто желающих почитать много было, вот отсюда и эффект потертости, – уточнил Йос. Эрик открыл книгу. – Хорошо, что буквы сохранились, – наконец резюмировал он и начал читать: – Любители гребли Женщины для этого дела стали совсем продажные. Повально. А ведь абы кого не возьмешь. Нужна и внешность соответствующая, и фигура, и настроение. Нужно, чтобы хотелось. Как без этого? Посадишь ее рядом, рассказываешь ей о премудростях процесса, а она тебе и в глаза не смотрит. Так, поверхностно осматривает: во что одет, как пострижен, какого цвета кожа, что можешь себе позволить. Так что, особо не разбежишься: и то ей подавай, и это. Мужчины как-то сговорчивее, но к ним не тянет. Гормоны не те. С женщинами привычнее. Но сейчас поди найди такую, чтобы и спортсменка, и философ, и красавица. А в этом деле все важно. Чуть в сторону двинется, эффект не тот будет. Иногда размереннее нужно управляться аппаратом, иногда нежнее, не наседать агрессивно, а порой и интенсивнее, ускоряя движения, галопом, так сказать. В кафе, бывает, сидишь, описываешь ей, как тебе приятней и как ей будет, если все правильно делать, а ее только заказ волнует. Как бы получить от тебя что-то повкуснее да подороже. А ты ей про погружение, траектории, овалы, замедление, поглаживания и скольжения, про движения взад-вперед. А она: блым-блым глазками накрашенными. А в них вопрос немой повис: а ты мне что? Нет. Так дело не пойдет. Пойду мужиков тренировать, а то медалей нам не видать. Такие мысли пронеслись в голове заслуженного тренера по спортивной гребле Романа Резника после очередного собеседования с подающей надежды выпускницей Института физкультуры на базе «Водник». Над рекой стоял приятный пар от ласкающей тело жары. Молодые спортсмены уже разминались на берегу. – Рома, ну где ты там? – позвал Романа его помощник. Резник натянул свои модные спортивные шорты, застегнул ширинку и вышел из раздевалки. Реакция – А-ха-ха, – залилась смехом Ильма. – Бугага, – заржал Лоховелло. Эрик и Йос тоже посмеялись и чокнулись пластмассовыми походными стаканчиками. – Йос, ну ты и библиофил! – подтрунил Баданда. Йос, спокойно раскуривая косяк, поведал следующее: – Лет десять назад была тут группа студентов из восточной Украины, ну, вы знаете, где это. Я тогда в Ахенском университете работал. По обмену приезжали, я им про битников лекции читал. Так вот какой-то их парнишка вручил мне этот самопал. Говорит, почитай, скоро все об этом заговорят. Амбициозный такой малый. Только вот имя его я забыл. – А еще там есть что-нибудь, не такое обидное для феминисток? – спросила не очень-то развеселившаяся Вероника, кутаясь в любезно предложенный Йосом плед. – Тут есть еще «Реакция», «?» и без названий рассказы разные, – сообщил Айкунтер, пролистав самиздатовскую книжку. – Вот этот «?» как раз имел большой успех у девчонок, многие только его и читали. – Просветил компанию Йос. Так за чтением и получением кайфа прошел очередной вечер пацифистов. Инга, возомнившая себя книгой, приходит на помощь Густаво Флоресу Потрясенный пробелами в памяти и недоумевающий от совершенно незапланированно появившихся отрывков в своей книге, которые обнаруживались то там, то сям, перечитывая написанное, Густаво Флорес решился на откровенный разговор с Ингой, возомнившей себя книгой, для прояснения ситуации. Значит он писал. Потом провал. Потом он спал. Потом пропал. «Полный шаусмас» – крутилось на языке у Густаво. – Инга, ну раз уж ты у нас возомнила себя книгой, то ты, должно быть, знаешь, что стряслось. Откуда этот «Топик Илоны», книга внутри моей книги, да еще «камерная», да еще не моя, а моего персонажа? И эти чертовы «леониды». Я их для сказки берегу. Их здесь не должно быть. Что происходит? – с нескрываемым раздражением вопрошал Густаво. – Пить меньше надо. – Спокойно ответила Инга. – Ну, махнул рюмашку для вдохновения, что с того? Дело совсем не в этом. Я просто настолько проникся своим творением, что переселился туда. Мало кто на это способен! – восторженно и с особым детским пафосом произнес Густаво, приняв позу непонятого гения. – Ой, сейчас расплачусь от восторга, – скривилась Инга. – Да, но когда я вернулся обратно, книга изменилась до неузнаваемости. – Неподдельно удивлялся Густаво. – Откуда ты знаешь, что вернулся? – Инга нащупала точку страха Густаво. – Как это, не вернулся? – Густаво встрепенулся. – А может, ты никуда и не пропадал… – Инга нащупала точку сомнений Густаво. – Подожди, подожди. Как это, не пропадал… Кто пишет книгу? Я ее пишу или нет? Контролирую я ее или нет? – в догадках терялся Густаво. – Похоже, что пишешь ты, но не контролируешь. – Инга успокоила Густаво, как могла. Вдруг у нее зазвонил полифон. Друзья приглашали ее поиграть на бильярде. – Чао-какао, Флорес Густаво. – Закрывая за собой дверь, попрощалась Инга с Густаво, отвлекшегося на брожение по полупустой комнате. Помимо разбросанных повсюду книг, бутылок и исписанных листов бумаги, в комнате находились стол, стул, кровать. Густаво бормотал: «Но как они распоясались… Эти «леониды». Что они себе позволяют? Сами устроились с комфортом, в автобусе по Европе катаются, пикники устраивают, а главного персонажа кинули, променяли на потаскушку какую-то. Мне Ильма, конечно, тоже нравится, но она должна была переродиться, пуститься по зову души за любимым. Эх, а тут, как всегда. Баданда, еще тот потаскун. Да и я хорош. Еще этот…» Порадовавшись своей шутке, Густаво улыбнулся шире обычного. Постепенно восстановив душевное равновесие, он сел за стол, намереваясь писать дальше. За окном проплывал дирижабль. Феликс (Выдержки из путевых заметок Мино, хаотично заполнявших чистые листы блокнота с «Топиком Илоны») Я шагал по улице Коль де Бруи, стремясь добраться до Ментона и искупаться в море. – Кто заказывал такси на Дубровник? – вдруг услышал я веселый голос из притормозившего рядом новенького миникупера. Я даже улыбнулся, и сразу же захотелось ответить: «У вас ус отклеился», но веселый голос принадлежал по виду не менее веселому безусому парню лет двадцати пяти, одетому весьма опрятно и с особым вниманием к себе. – Прыгай ко мне, – вновь беззаботно предложил белокурый паренек, – я в Ментон, одному скучно. Поехали, в море покупаемся. Ну что ж, я привык к раскрепощенности здешней молодежи, и сел на пассажирское сиденье в далеко не маленьком миникупере. Машина называлась Countryman (сельский человек). Как раз для поездок по сельской местности. Парень располагал к себе и к непринужденной беседе. – Как тебя зовут, дружище? – обратился он ко мне. «Ну не Мино же» – подумал я, но свое настоящее имя решил ему все-таки не называть. – Алекс, – представился я.