Балансируя тарелкой с пиццей на коленях, я беру салфетку у тети Дарби, когда она размашисто проходит мимо. Ужин сегодня – обычный и, конечно же, представляет собой полный хаос. Дети бегают по дому, играя в «слова», на кухонном островке валяются коробки из-под пиццы, а телевизор включен на такую громкость, которая может понравиться только Лолли. – Не знаю. Пойди спроси дядю Ашера, – слышу я, как говорит в соседней комнате мой кузен Тэд. Это обычная фраза, когда я дома. Если б голова у меня сейчас не болела так сильно, я бы с удовольствием развлек детей. Но правда в том, что чувствую я себя не очень и безумно хочу тишины и покоя. И, судя по тому, как идут дела, у меня нет шансов получить все это сегодня вечером. Но буквально через несколько секунд в комнату вбегает дочь моего двоюродного брата Фейбл, и все ее три с половиной фута едва не вибрируют от возбуждения. Она останавливается передо мной, уставившись пытливым взглядом: – Дядя Ашер, а дорога – это такой большой тротуар для машин? Я ерзаю на сидении, проводя рукой по волосам, пока обдумываю ответ: – Ну, полагаю, так. Она кивает, кажется, довольная собой: – Думаю, прошлой ночью у меня в спальне был единорог. Я видела блестки. – Это звучит… завораживающе, – я улыбаюсь ей и краем глаза вижу, что Бейли наблюдает за нами с другого конца комнаты. Мягкая, расслабленная линия губ, а в глазах – тепло, пока она смотрит, как я общаюсь с не по годам умной шестилеткой. – Думаю, мою маму похитили инопланетяне, – продолжает Фейбл, вновь привлекая мое внимание. – Почему ты так думаешь? – спрашиваю я, глядя на нее серьезно. Ее светлые волосы – хаос волн и кудряшек, а глаза яркие и любопытные. – Потому что. Обычно она пахнет сыром, а сегодня – пластиком, – Фейбл смотрит на меня, драматически распахнув глаза. – Это странно, правда ведь? – Хм… – Прежде чем я успеваю состряпать хоть какой-то ответ, она резко разворачивается вокруг своей оси и замирает, уперев руки в бока. – Знаешь, как я это сделала? Магия, – с гордостью объявляет она. – Я волшебница! Я киваю, широко улыбаясь ей: – Да, и очень умная. Что ты еще умеешь? Фейбл думает над этим, пока ее младшая сестра Брук ковыляет к нам. Ей два года, и она ужасно милая, но едва она подходит ближе, на нас обрушивается кошмарный запах. – Привет, принцесса, – говорю я, гладя ее по голове. Она сует в рот липкий палец и смотрит на меня огромными ярко-голубыми глазами. – Эй, Тэд, – кричу я на другой конец комнаты. – Думаю, малышке надо сменить подгузник. Я слышу невнятную, неразборчивую фразу, вполне может быть – одно из ругательств, изобретенных Тэдом для детских ушей, а затем он появляется из-за угла. – У Фейбл есть некоторые интересные теории, – говорю я ему, пока он поднимает Брук на руки. Когда до него долетает запах, он морщит нос. – Да, она не дает нам покоя, – он поднимает Брук в воздух и улыбается ей. – Дайте этой особе несколько лет, чтобы совладать со своим кишечником, и она тоже завоюет мир. Я усмехаюсь и опускаю глаза на Фейбл, чтобы встретиться с ней взглядом. – Ладно, умница-разумница. Как бы мне ни нравилось слушать твои удивительные истории, я хочу провести немного времени с моей подругой Бейли, ладно? Фейбл кивает и убегает. – Я оставлю тебе печеньице! – не сбавляя скорости, бросает она через худенькое плечо. Действительно милый ребенок. Когда я подхожу, Бейли улыбается, сворачивая салфетку: – Ты умеешь с ними управляться. Я киваю: – Они забавные… по большей части. Но на смене подгузников я провожу черту. Она усмехается, подвигая ближе по тарелке недоеденный кусок пиццы. – Только не говори, что ты будешь одним из этих отцов. Я тут же качаю головой: – Свои дети? Без проблем. Грязные подгузники меня не пугают. Но, эй, я что-то не заметил, чтобы ты вызвалась переодеть ее. Бейли смеется, качая головой: – Справедливо. – Как ты держишься? – спрашиваю я, глядя ей в глаза. Ее губы сжимаются в тонкую линию. – Я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе. Весь этот шум, болтовня, должно быть, даются тебе нелегко, я пару раз видела, как ты потираешь виски. Я слегка покачиваю головой, чувствуя, как тепло разливается по моей груди при мысли о том, что она так пристально следит за моим самочувствием. – Бывало и лучше. Ты не против поесть на улице? Она кивает: – Но не думаю, что на веранде тише. Конечно, она права. Два уличных стола заняты моей родней, поглощающей куски пиццы с бумажных тарелок, обменивающейся историями и смеющейся. – Давай возьмем тарелки и спустимся к пляжу, – предлагаю я. Бейли ведет нас через дом и выходит через сетчатую дверь. Я беру пляжное полотенце из корзины на задней веранде и следую за ней вниз по лестнице на песок, который кажется прохладным под босыми ногами. Солнце медленно опускается за горизонт – оранжевый сгусток лениво парит вдалеке над водой. Придерживая тарелку одной рукой, другой я расстилаю полотенце. – О, это хорошая идея, – говорит она, пристально взглянув на меня, прежде чем протянуть руку и забрать тарелку, чтобы я не выронил ее на песок. Я расправляю полотенце и забираю еду обратно. – Присаживайся. – Спасибо, – она опускается на цветастое полотенце, поджимая ноги под себя. Я присоединяюсь к ней и откусываю кусочек пиццы. Шум волн, разбивающихся вдалеке, заглушает какофонию голосов моей семьи. «Ох. Намного лучше». Но наша молчаливая передышка длится недолго, потому что со стороны дома доносятся два знакомых голоса. Я поворачиваюсь, и, когда замечаю своих сестер, Кортни и Эмбер, направляющихся в нашу сторону, поднимаюсь на ноги. Они визжат, едва завидев меня, и последние несколько шагов преодолевают бегом. – Привет, незнакомец! – восклицает Эмбер, обнимая меня за талию. У нас всего семнадцать месяцев разницы, мы всегда были близки, но я давненько уже ее не видел. Она высокооплачиваемый специалист по маркетингу и живет в Нью-Йорке, где карьера – это ее жизнь. – Вы, девчонки, только приехали? – спрашиваю я, следующей притягивая в объятия Кортни. – Ага, – хором подтверждают они. Моя младшая сестра Кортни – учитель специального образования. В летние каникулы она обычно приезжает ко мне в Сиэтл и остается на неделю. Затем их внимание переключается на Бейли, которая тоже уже поднялась на ноги. На лице Кортни появляется широкая улыбка, а Эмбер смотрит совершенно потрясенно. Я знал, что мама сообщила им о том, что по настоянию команды я возьму с собой сиделку. Но Бейли в своих укороченных джинсовых шортах и фиолетовом топе на бретельках, едва скрывающем ее изгибы, не похожа ни на одну сиделку, какую я когда-либо видел. Открытая бутылка пива, замершая на полпути к ее губам, тоже могла иметь какое-то отношение к их реакции. – Это моя подруга Бейли, – говорю я, указывая на нее. – Она моя сиделка на эту неделю. Эмбер одаривает ее вежливой улыбкой, а Корни притягивает к себе в объятия. – Так приятно с тобой познакомиться, – взволнованно говорит Кортни. Лицо Бейли озаряется улыбкой, когда она обнимает мою сестру в ответ: – Вы, должно быть, сестры Аша. – Ага, – говорит Кортни и представляется. – В свои двадцать четыре – я самая младшая в семье. – А я Эмбер, вторая по старшинству, – Эм предпочитает не называть свой возраст, что, как я обнаружил, свойственно людям старше двадцати девяти. – Значит, ты медсестра? – Вообще, я врач. Но на самом деле я тут как друг Ашера. Команда просто проявляет чрезмерную осторожность. – Так ты в порядке? – спрашивает меня Кортни, ее голубые глаза обеспокоенно всматриваются в мои.