Вернувшись в этот вечер домой, Босх решил рассказать Мэдди о своей новой работе. Дверь ее комнаты была закрыта. Он постучал и попросил дочь выйти на несколько минут, чтобы поговорить. Мэдди появилась одетая в пижаму, и он встревожился: – Ты не заболела? – Нет. Почему ты спрашиваешь? – Просто такое впечатление, что ты уже ложишься спать. – Ну да, собираюсь лечь. Хочу накопить побольше часов сна. – Что-что? Как это? – Ну, как у зверей бывает зимняя спячка. Боюсь, я не смогу спать в палатке. – А вещи собрала? – Осталась кое-какая мелочь. Так что ты хотел? – Будешь ужинать? – Нет, я берегу здоровье. Это, скорее всего, означало, что, поглядев на себя в зеркало и увидев там то, чего другие не замечали, она решила худеть. – Мэдди, если ты не будешь есть, здоровья не прибавится. – Кто бы говорил, – парировала она. – Сколько раз ты сам ничего не ел, когда расследовал какое-нибудь дело. – Так это потому, что некогда было или кусок не лез в горло… Поужинала бы. Ничего с твоим здоровьем не случится. Она сделала каменное лицо, давая понять, что не желает больше говорить на эту тему. – Пап, я уж как-нибудь сама решу, ладно? Ты только за этим меня позвал? Босх нахмурился: – Нет, я хотел рассказать тебе, чем теперь занимаюсь, но это можно сделать и в другой раз. – Нет-нет, расскажи, – попросила она, радуясь, что можно прекратить обсуждать ее питание. – Хорошо, – кивнул он. – Помнишь, мы говорили не так давно о моей работе, и я тогда сказал, что расследование убийств для меня что-то вроде призвания и я никогда не смог бы работать на адвоката защиты типа твоего дяди? – Помню, конечно. И что? Поколебавшись, Босх решил признаться во всем сразу. – А теперь Микки обратился ко мне по поводу одного убийства. Он уверен, что клиент невиновен и его подставили. Босх сделал паузу, но Мэдди никак не прокомментировала сказанное. – Он попросил меня расследовать это дело, – продолжил Босх. – Поискать свидетельства того, что клиент ни при чем. Ну… и я согласился. Мэдди долго смотрела на него, не произнося ни слова, затем произнесла: – А кого убили? – Одну женщину… Кошмарное, зверское убийство. – Ты же говорил, что никогда не возьмешься за такую работу. – Ну да, говорил. Но тут я подумал, что если этот человек действительно невиновен, то, значит, убийца гуляет на свободе. И меня беспокоит, что он может находиться где-то рядом с тобой и другими людьми. В общем, сегодня я дал Микки согласие поработать на него и считаю, что тебе надо знать об этом. Она кивнула и отвела взгляд. Это задело Босха даже больше, чем то, что она сказала вслед за этим. – Он в тюрьме? – спросила Мэдди. – Да, вот уже два месяца. – Так, значит, есть возможность, что ты будешь работать ради того, чтобы выпустить убийцу на свободу, и он станет разгуливать рядом со мной и другими людьми? – Нет, Мэдс. Если он убийца, я не буду ничего делать для того, чтобы освободить его. – Но разве можно быть уверенным в этом на сто процентов? – Я думаю, на сто процентов ни в чем нельзя быть уверенным. Она только покачала головой, сказала: – Я пошла спать, – и направилась в свою комнату. – Погоди, Мэдс. Нельзя же так. Давай обсудим это, – попросил Босх. В ответ он услышал лишь, как захлопнулась дверь и щелкнул замок. Он стоял, задумавшись над ее ответом. Он был готов к тому, что коллеги-полицейские воспримут в штыки его новую работу, но не ожидал этого от собственной дочери. Ужинать ему расхотелось. 15 Босх поднялся пораньше, чтобы просмотреть еще раз досье и свои записи перед звонком Люсии Сото. Позвонить ей надо было ровно в двадцать минут девятого. Если она не изменила своим привычкам, которые он изучил, работая с ней в паре последние несколько месяцев перед отставкой, то должна была в этот момент направляться в кофейню «Старбакс», расположенную на Первой улице, в квартале от полицейского управления. Он набрал ее номер. – Сото слушает, – сразу же ответила она. – Привет, Люсия. – Гарри? Как ты там? Функцию определения своего номера Босх заблокировал, так что она узнала его по голосу или же вспомнила, что только он звал ее Люсией. Все остальные называли ее Люси, или Лаки[16], или Лаки Люси, и это ей не слишком нравилось. – Идешь в кофейню? – Ну ты ж меня знаешь. Рада слышать тебя, Гарри. Как живется на заслуженном отдыхе? – Да вроде как отдыхать еще рано. Я хотел спросить, не окажешь ли ты мне небольшую услугу, когда вернешься в отдел со своим латте? – Безусловно, Гарри. Что за услуга? – Прежде чем говорить об этом, я хочу честно тебя предупредить, что занимаюсь расследованием для моего единокровного брата. – Адвоката. – Угу, защитника. – И, работая на него, ты будешь выступать на суде против нашей конторы. – Точно. Последовало довольно продолжительное молчание. Наконец Люсия произнесла: – Ладно. Так что я могу для тебя сделать? Босх улыбнулся. Он знал, что на нее можно положиться. – Мне нужна твоя помощь не в том деле, которым я непосредственно занимаюсь, а в другом, предположительно связанном с ним. Я хочу просто познакомиться с делом, понять, в чем там суть. Он выдержал паузу, давая коллеге возможность отказать ему, но она молчала. «Ну что ж, пока неплохо», – подумал Босх. Он не сомневался, что Люсия поможет, но не хотел, чтобы ей казалось, будто это ее скомпрометирует и втянет в гущу внутренних департаментских междоусобиц. После того как в прошлом году он навсегда покинул спецотдел нераскрытых преступлений, они разговаривали всего несколько раз. Когда он позвонил ей в начале этого года, чтобы узнать, как у нее дела, она пожаловалась на некоторые неблагоприятные для нее последствия его ухода.