Босх подошел к подножию лестницы и прислушался. Если бы в какой-либо из комнат второго этажа были люди, их голоса были бы слышны, но он не уловил никаких звуков. Он вернулся к помещениям командного состава, состоявшим из личных кабинетов двух капитанов и большой приемной, в которой стояли столы секретарей и адъютантов. Именно сюда Босх и стремился. На пробковом стенде, занимавшем стену приемной, висели фотографии всего личного состава отделения, от начальника до новобранцев. Сотрудники называли стенд доской опознания преступников, потому что фотографии предъявлялись гражданам, приходившим с жалобой на злоупотребления того или иного полицейского, чье имя они не знали. Два нижних ряда были отведены патрульным группам, над ними висели детективы и члены спецподразделений, включая отряд полиции нравов. Среди членов этого отряда Босх сразу опознал Дона Эллиса и Кевина Лонга. Оба были белыми и смотрели в объектив неподвижным взглядом ветеранов уличных боев, навидавшихся всякого. Эллис был старшим из них – как по возрасту, так, очевидно, и по положению, что сразу ощущалось в его холодном взгляде. Портреты были прикреплены к стенду кнопками – при существующей текучке кадров не было смысла прикручивать их к стене навечно. Босх снял фотографии Эллиса и Лонга и отнес их к цветному копировальному устройству, рядом со столом секретарши начальника отделения. Он положил снимки на стекло и сделал по две копии, увеличив изображение. При взгляде на полученные копии лицо Эллиса показалось Босху смутно знакомым. На вид полицейскому было лет сорок с небольшим, и он, должно быть, прослужил в департаменте лет двадцать. Они с Босхом запросто могли встретиться где-либо на месте преступления, в одном из полицейских отделений или на банкете по случаю ухода кого-нибудь из сотрудников на пенсию. Возможностей было сколько угодно. Неожиданно Босх услышал в коридоре приближавшиеся голоса. Он хотел нырнуть в кабинет начальника, но дверь была заперта. Тогда он спрятался за стенку из картотечных ящиков, отделявшую столы секретарш друг от друга. Он понимал, что в случае, если люди идут в кабинет, его непременно обнаружат, но оказалось, что эти детективы направлялись в отведенное им помещение в конце коридора. Они обсуждали вопрос о том, как должно быть сформулировано положение о достаточном основании для выписки ордера на обыск. Сложив фотокопии, Босх убрал их во внутренний карман спортивной куртки. Определив по голосам, что детективы находятся в своем кабинете, он поспешно вышел из комнаты, заранее приняв небрежный вид постоянного сотрудника. В коридоре никого не было. Не теряя времени, Босх устремился к выходу, стараясь, однако, чтобы это не выглядело как бегство кого-либо из арестованных. Нажав кнопку, он толкнул массивную стальную дверь и вышел в ночную темноту. Проезд между автомобилями был свободен, но на одном участке патрульные завершали дневную смену, выгружая из машины дробовик и прочее снаряжение. Они были слишком увлечены идеей поскорее развязаться со служебными обязанностями, чтобы обращать внимание на какого-то человека, направлявшегося к своему автомобилю. Перед машинами, выезжавшими на улицу, ворота открывались автоматически. Когда «крайслер» оказался на Уилкокс-авеню, Босх вздохнул с облегчением и повернул на север, к бульвару Сансет. Приближаясь к нему, он достал телефон и опять позвонил Холлеру. – Второй раз, Гарри?! – возмутился тот. – Ты издеваешься надо мной. Уже за полночь! – Надень халат, я еду к тебе, – ответил Босх и выключил телефон, прежде чем адвокат успел что-либо возразить. 34 Холлер и в самом деле встретил Босха в белом махровом халате с надписью «Риц-Карлтон», вышитой золотыми нитями на нагрудном кармане. Волосы его были всклокочены, на носу сидели очки в черной роговой оправе. Босху впервые пришло в голову, что обычно брат, по-видимому, надевает контактные линзы. – Что за срочность? Никак нельзя было дождаться утра? – сердился Холлер. – У меня в восемь часов слушание по поводу ходатайства, и я должен выспаться, чтобы функционировать нормально. – Ходатайство по делу Фостера? – спросил Босх. – Нет, по другому, но все равно мне надо… – Посмотри сюда, – сказал Босх, достал из кармана фотографии и передал первую копию Холлеру, а вторую положил обратно. – Это те парни? – спросил он. – Какие парни? – Те копы, задержавшие тебя якобы в связи с вождением в нетрезвом виде, – объяснил Босх нетерпеливо, раздраженный тем, что Холлер не понимает его с полуслова. – Почему тебя интересуют эти типы? – спросил Холлер. – Какое отношение… – Взгляни на фото! – прервал его Босх. – Это они? Холлер стал рассматривать снимки, держа их в вытянутой руке. Наверное, рецепт очков уже устарел, подумал Босх. – Один из них не вылезал из машины, и я его толком не видел, – сказал он. – А другой, что справа… не совсем… да, это он подходил к моему автомобилю. Холлер повернул фотографию лицом к брату. На ней был Эллис, который и Босху казался смутно знакомым. – В чем дело, Гарри? – спросил адвокат. – Почему мы любуемся этими красавчиками на пороге моего дома среди ночи? – Эти копы не только задержали тебя, – ответил Босх, – но и арестовывали несколько раз Джеймса Аллена. Вероятно, он был их осведомителем. – Ну и что? – сказал Холлер с равнодушным видом. – Они же из полиции нравов. Почему бы им не загрести Аллена пару раз или не сделать его информатором? А в моем случае они могли получить сообщение обо мне по радио, так как это был район Голливуда, где они работают. В изложении Холлера факты звучали совсем не так, как это представлялось Босху. В своей речи перед воротами тюрьмы выпущенный на поруки адвокат обличал в присутствии журналистов преступный сговор полицейских и преследование ими честных людей. Теперь же он говорил, что сговор, который и Босх стал уже ощущать на себе, был вполне объясним. – Кроме того, – продолжил Босх, – я нашел свидетеля, который слышал, как в переулке, где бросили той ночью Аллена, хлопнули две дверцы автомобиля. И ты знаешь, что сказал Дик Саттон. Они предполагают, что преступников, убивших братьев Нгуен, было двое. Все эти двойки не случайны, Мик. Я думаю, нам надо ловить двоих. Они по-прежнему стояли в дверях. – Ты пьешь бурбон? – спросил Холлер, разглядывая фотографии. – По случаю, – сказал Босх. – Давай попробуем разобраться в этом с помощью «Вудфорд резерв», – предложил хозяин и пригласил Босха в гостиную: – Проходи. Я достану стаканы. Тебе со льдом? – Да, два кубика, не больше, – ответил Босх и уселся на диван, откуда сквозь венецианское окно были видны городские огни. Дом Холлера на бульваре Лорел-Каньон стоял на возвышении, и за окном открывалась панорама западной части Лос-Анджелеса с островом Каталина вдали. Холлер вернулся с бокалами янтарного виски, смягченного льдом. Он поставил их на кофейный столик рядом с фотокопиями, но не стал садиться. – Пойду за линзами, – сказал он. – От этих очков у меня голова болит. Он направился по коридору в дальнюю комнату. Босх глотнул виски и почувствовал, как горячая волна пробегает по его телу сверху вниз. Бурбон был хорош – лучше, чем тот, что он держал дома на случай непредвиденных гостей. Он сделал еще глоток и стал рассматривать снимки полицейских, думая, не они ли подсоединили GPS-трекер к его автомобилю. Мысль, объединяющая этих копов и «чероки», заставила его по ассоциации вспомнить, где он видел Дона Эллиса раньше. Это было на автостоянке ресторана «Массос» в тот вечер, когда копы задержали Холлера. Босх проходил мимо Эллиса, направляясь к своей машине. Стало быть, брат был прав. Эллис и Лонг действительно подкарауливали его и устроили ловушку. Холлер вернулся в синих джинсах и коричневой футболке «Чепмен», без халата и очков. Он сел в кресло напротив Босха, откуда панорама за окном не была видна. Сделав внушительный глоток, он воспроизвел свой любимый эпизод из фильма «Беспечный ездок», когда Джек Николсон, выпив виски, имитирует хлопающего крыльями цыпленка. Затем, откинувшись в кресле, он посмотрел на Босха: – Итак, что будем делать? – Прежде всего, – сказал Босх, – попроси своего шофера – может быть, когда он высадит тебя завтра у суда – или кого-нибудь другого, кому ты доверяешь, проверить, не прикреплено ли к твоей машине следящее устройство. На моем «чероки» его поставили – думаю, эта парочка. – Он ткнул пальцем в фотокопии на кофейном столике. – Это у меня уже было намечено, – сказал Холлер. – Ну вот и сделай. Если эта штука там действительно стоит, не убирай ее. Пусть они не знают, что мы засекли их, так нам, возможно, будет удобнее действовать. На сегодняшний вечер я взял машину напрокат и возьму опять, когда будет нужно, чтобы они не знали, куда я еду. – Будет сделано, – сказал Холлер. – И еще я хочу поговорить с твоим следователем. – С Сиско? Зачем? Босх подхватил бокал и залпом опрокинул в себя бурбон. Его дыхательные пути разом воспламенились, из глаз полились слезы. – Эй, ты, полегче, – заметил Холлер. – Эту марку полагается тянуть. – Правильно, – согласился Босх. – А ты подумай, какая у нас вырисовывается картина. Твой парень, Сиско, работает над этим делом, его выбрасывают на встречную полосу, и он выбывает из игры. Ты работаешь над этим делом – и тебя запихивают в каталажку под надуманным предлогом. Я навещаю братьев Нгуен – и через час после этого их укокошивают; пока неясно, по какой причине. Можно, конечно, считать это все совпадениями, а можно постараться объединить факты в общую картину и разобраться в ней. Я хочу спросить Сиско, что он успел разведать к тому моменту, когда его вытолкнули. Холлер кивнул: – Он ежедневно проходит сеансы физиотерапии в Больнице для ветеранов в Вествуде. – Прекрасно. Там я с ним и встречусь. – Что еще? – Кто-то из нас должен поговорить с Да’Куаном и спросить его, не пересекался ли он когда-нибудь с этими копами. – Босх указал на снимки. – Надо проверить на всякий случай. – Я спрошу, – вызвался Холлер. – Мне как раз нужно пообщаться с ним в плане подготовки к судебному заседанию и заодно узнать, какого размера должен быть костюм, в котором он предстанет перед судом. Надеюсь, в моем гардеробе для клиентов найдется что-нибудь подходящее. – Кивнув на фотокопии, он спросил: – Могу я взять это, чтобы показать Фостеру? – У меня есть второй экземпляр, – ответил Босх и добавил: – Да, чуть не забыл: спроси Фостера, не помнит ли он номер телефона Аллена. Копы нигде не могли найти его сотовый. Если мы будем знать номер, то, может быть, отыщем и записи разговоров с Эллисом и Лонгом. – И подтвердим алиби. Превосходно. А ты что будешь делать? – Я все же думаю, что ключ ко всему – часы. Я хочу поговорить с их первым покупателем. – С тем, что живет в Беверли-Хиллз? – Да. Я проезжал сегодня мимо его дома. Живет с размахом. Надо подловить его на чем-то и посмотреть, как он вписывается в общую картину. – Успеха тебе в этом. – Спасибо. Они посидели несколько минут, молча потягивая бурбон и думая о своем. – Отлично идет! – нарушил молчание Холлер, приподняв руку с виски. Босх задумчиво покрутил свой бокал, катая кубики льда по дну. – Лучше, чем у меня дома, – признал он. – Гм? Бурбон, конечно, хорош, но я имею в виду, что ты накопал массу ценного материала за последние дни. Есть с чем работать. Мы можем построить защиту, выдвинув альтернативную теорию, никакого сомнения. Допив бокал, Босх подумал о том, что они с Холлером всегда будут по-разному смотреть на раскрывающиеся в ходе расследования факты и прочие нюансы следственного процесса. Холлер воспринимал их в свете своих баталий с прокурором во время судебного заседания, для него было важно, могут ли они быть использованы им как средство борьбы, а для Босха они были ступеньками на пути к раскрытию истины. Он сознавал, что не может полностью перейти на позиции защиты, усвоить присущий Холлеру подход к делу. – Меня не волнуют альтернативные теории, – сказал он. – У меня арифметика простая: если твой клиент не убивал, я должен выяснить, кто это сделал. И я ищу его – или их.