Перри Мейсон кивнул, снял трубку телефона, стоявшего на письменном столе, и услышав голос Деллы Стрит, сказал: – Принеси фотографию, которую вчера прислали, а также телеграмму, подписанную именем Евы Ламонт. Он повесил трубку, а пока Брэдбери обрезал кончик сигары, достал сигарету из хьюмидора[14], стоявшего на письменном столе. Брэдбери зажег спичку о подошву ботинка и вскочил со стула, чтобы дать прикурить Мейсону, потомподнес ее к своей сигаре, после чего бросил спичку в пепельницу. В эту минуту Делла Стрит заглянула в кабинет и положила папку на письменный стол Мейсона. – Что-то еще? – спросила она. Адвокат покачал головой. Делла оценивающе оглядела посетителя в хорошем костюме, который продолжал стоять и курил сигару. Потом она повернулась и вышла из кабинета. Когда дверь за ней закрылась, Перри Мейсон раскрыл папку и достал фотографию, напечатанную на глянцевой бумаге. На ней была изображена молодая женщина – фактически ее плечи, бедра, руки и ноги. Лицо отсутствовало, но не было сомнений, что женщина молодая. Об этом свидетельствовали гибкое тело, изящные руки и форма ног. Женщина придерживала юбку руками и поднимала ее очень высоко, демонстрируя стройные ножки. Приклеенная под фотографией подпись была напечатана на пишущей машинке: «Девушка с удачливыми ножками». К фотографии скрепкой была прикреплена телеграмма следующего содержания: «Отправляю авиапочтой с доставкой курьером крайне важную фотографию для дела, с которым обращусь к вам. Сохраните фотографию и ждите меня в конторе. Ева Ламонт.» Брэдбери подошел к столу и уставился на фотографию. – Девушка, которая позировала для этой фотографии, была обманута, обворована и предана, – сообщил он. Перри Мейсон неотрывно и внимательно смотрел не на фотографию, а на лицо Брэдбери, пытаясь отыскать правду, скрытую за внешним лоском. Это был пронзительный взгляд адвоката, который встречался с клиентами всех типов и научился спокойно и неторопливо снимать слои лжи, чтобы добраться до истинных фактов дела. – Кто она? – спросил Мейсон. – Ее зовут Марджори Клун, – ответил Брэдбери. – Вы сказали, что ее обманули, обворовали и предали? – Да. – И кто это сделал? – Фрэнк Пэттон. Перри Мейсон показал рукой на большое обтянутое кожей кресло, стоявшее с другой стороны его письменного стола. – Если вы присядете и расскажете мне все с самого начала, то мы, вероятно, будем продвигаться вперед гораздо быстрее. – Я хочу, чтобы вы уяснили одну вещь, – заявил Брэдбери, устраиваясь в кресле. – Все, что я говорю вам, совершенно конфиденциально. – Разумеется, – кивнул Мейсон. – Меня зовут Дж. Р. Брэдбери. Я живу в Кловердейле. Мне принадлежит крупный пакет акций «Национального банка Кловердейла», и на протяжении многих лет я был его президентом. Мне сорок два года. Не так давно я решил уйти с этой должности, чтобы заниматься только частными инвестициями. Я – уважаемый гражданин Кловердейла и могу при необходимости представить рекомендации от людей, занимающих в городе самые высокие должности. Брэдбери четко и ясно произносил каждое слово, не растягивая гласные, как человек, привыкший диктовать письма секретарям. Адвокат наблюдал за ним так внимательно, что, касалось, его глаза сканируют сознание посетителя, как рентгеновские лучи – человеческое тело. – Марджори Клун – красивая молодая женщина с характером. Она сирота. Работала стенографисткой в моем банке. Вероятно, через месяц-другой она согласилась бы выйти за меня замуж. Но в наш город приехал Фрэнк Пэттон, промоутер. Он заявлял, что представляет одну кинокомпанию, которая ищет красивую молодую женщину с запоминающейся внешностью для рекламы. Рекламная кампания должна была называться «Девушка с удачливыми ножками». Они должны были застраховать ее ноги на два миллиона долларов и представить их, как самые красивые ноги в мире. – Пэттон говорил, что уполномочен действовать от имени этой кинокомпании? – уточнил адвокат. Брэдбери устало улыбнулся, словно рассказывал то, что ему уже приходилось повторять сотню раз. – Он являлся представителем кинокомпании, занимающейся производством кинофильмов, которая находится в вашем городе. Для девушки, выбранной лицом рекламной кампании, у него был приготовлен контракт, подписанный только кинокомпанией, место для ее данных оставлено пустым. Пэттон был уполномочен выбрать девушку и заключить с ней договор. Предположительно, по этому контракту актрису нанимали для работы сорок недель в году, платить собирались по три тысячи долларов в неделю. Однако в контракте был и подвох: компания могла расторгнуть контракт, если решит не снимать фильм, в котором планировали задействовать эту актрису. – А как Пэттон делал на этом деньги? – спросил Мейсон. – Через Торговую палату. Он увлек наших бизнесменов этой идеей. Как выиграет Кловердейл, если молодую женщину выберут в нашем городе! Он продал сценарий, торговцы перепродали его своим покупателям. Сценарий давал право участвовать в распределении прибыли от фильма. – Минуточку, – перебил Перри Мейсон. – Давайте уточним. Те, кто приобретал права на сценарий, становились партнерами в кинопроизводстве? – Нет, не в кинопроизводстве, а в прибылях от реализации, – пояснил Брэдбери. – Это большая разница. Мы ее в то время не уловили. Актриса должна была подписать контракт с Пэттоном, который в свою очередь должен был выступать ее менеджером за определенные проценты от ее доходов. Доходы включали и долю в фильме. Пэттон передал долю прибыли от реализации картины тем, кто приобрел права на сценарий. – А те, кто приобретал права на сценарий, должны были помочь с выбором актрисы? – спросил адвокат. – Теперь вы уловили идею, – кивнул Брэдбери. – Это если вкратце. Права на сценарий продали бизнесменам, они их перепродали. И все те, кто приобрел права на сценарий, выбирали актрису. Набралось с полдюжины кандидаток. Они позировали в купальниках, что-то рекламировали в магазинах, показывали чулки, стоя в витринах, появлялись на кинопоказах в местных кинотеатрах. Их ножки фотографировали, а фотографии выставляли в витринах магазинов. Это помогало бизнесу, стимулировало торговлю. Конечно, молодых женщин использовали, можно сказать, эксплуатировали. Пэттон сделал на этом много денег. – И что случилось дальше? – спросил Перри Мейсон. – Марджори Клун признали самой красивой из конкурсанток или кандидаток, или как там их следует называть. Пэттон организовал ей пышные проводы. На банкете секретарь Торговой палаты вручил ей контракт. Она подписала его чернильной ручкой, которую поместили в стеклянную коробочку. И она по решению Торговой палаты должна храниться в здании муниципалитета. Теперь Кловердейл будет нанесен на все карты, и о городе узнают все. Ведь именно там родилась крупнейшая киноактриса во всей киноиндустрии, самая красивая девушка Америки. Пэттон купил билеты в купе первого класса. Марджи к вагону провожали полторы тысячи ликующих горожан. Купе было завалено цветами. На платформе играл оркестр. Наконец поезд тронулся с места. Брэдбери сделал паузу, потом добавил таким голосом, будто выступал на сцене: – Больше про Марджори никто никогда не слышал. – Вы считаете, что ее похитили? – уточнил Мейсон. – Нет. Ее обманули, и гордость не позволяет ей вернуться. Она уезжала из Кловердейла, чтобы стать одной из самых известных киноактрис. Ей не хватает смелости вернуться и признать, что она стала жертвой законного обмана. – Что вы имеете в виду под «законным обманом»? – То, что придраться не к чему. Никто не сообщал заведомо ложных сведений, не вводил умышленно в заблуждение. Окружному прокурору не за что зацепиться. Нет оснований для возбуждения дела. Он письменно обратился в кинокомпанию; они ответили, что на самом деле искали такую актрису и уполномочили Пэттона, мнению которого доверяют, на поиски такой актрисы. Марджори Клун приходила в их студию, проработала два дня. Они на самом деле начали снимать фильм, но потом решили отказаться от этого проекта, в частности потому, что камера не любит мисс Клун. В общем, оказалось, что она им не подходит. – Контракт был на съемки в одном фильме? – спросил Перри Мейсон. – В трех, но в зависимости от успешного завершения съемок первого фильма. – И в договоре было указано название первого фильма, и ничто не могло остановить кинокомпанию от прекращения производства этого фильма, включая изменение названия и приглашение другой актрисы для съемки в том же фильме? – уточнил адвокат. – Вы все поняли правильно, – кивнул Брэдбери. – Что вы хотите от меня? – Я хочу посадить Фрэнка Пэттона в тюрьму, – ответил Брэдбери. – Я думаю, что он консультировался у очень умного и ловкого адвоката. И потому я тоже хочу совет не менее умного и ловкого адвоката. Я хочу найти Пэттона. Я хочу найти Марджори Клун. Я хочу заставить его выплатить компенсацию Марджори Клун и признаться в злом умысле – намерении обмануть, умышленном мошенничестве. – Зачем вам это? – Потому что в таком случае окружной прокурор у вас в городе возбудит дело против кинокомпании, а прокурор в Кловердейле возбудит дело против Пэттона. Но они говорят, что вначале нужно доказать намерение, причем так, чтобы не осталось никаких оснований для сомнения. Это запутанное дело. Если Пэттон станет говорить о честных намерениях, о том, что добросовестно выполнял порученную работу, то они не смогут его осудить. Им нужно от него какое-то признание. – Тогда почему они его сами не получат? – не понял Мейсон. – По каким-то причинам прокурор в Кловердейле просто не хочет заниматься этим делом, – пояснил Брэдбери. – Окружной прокурор у вас в городе заявляет, что не собирается копаться в грязном белье Кловердейла, а если я хочу, чтобы у вас в прокуратуре завели дело на Пэттона, он может что-то предпринять, но не станет тратить окружной бюджет и рабочее время на то, чтобы таскать каштаны из огня для Кловердейла. Деньги забрали у жителей Кловердейла и все действие происходило именно там. – Что вы еще от меня хотите? – спросил Перри Мейсон. – Я хочу не попасть в тюрьму за шантаж и хочу, чтобы вы мне помогли в этом. – Вы имеете в виду: когда мы найдем Пэттона? Брэдбери кивнул и достал из кармана бумажник. – Я готов заплатить аванс в размере тысячи долларов. Адвокат посмотрел на Брэдбери. – Вам потребуется хороший детектив, – сказал Мейсон. – Пол Дрейк, глава «Детективного агентства Дрейка» мой хороший приятель. Я дам вам его визитку. После этого он снял трубку телефона. – Делла, выдай Дж. Р. Брэдбери расписку в получении тысячи долларов, – велел он. – Потом соедини меня с Полом Дрейком, а после с Мод Элтон, секретаршей окружного прокурора. Глава 2 Мод Элтон возглавляла секретариат в окружной прокуратуре. Про нее говорили, что она знает подноготную всех дел больше, чем кто-либо в здании. Лицо у нее было землистого цвета, и маловероятно, что продюсеры киноиндустрии стали бы восторгаться ее кинопробами. Но, не смотря на цвет лица, оно было живым. К этому добавлялся внимательный пронзительный взгляд, в котором читался ум. Она не могла долго сидеть на одном месте, благодаря чему напоминала канарейку, которая подпрыгивает на жердочке, осматривая яркими глазами незнакомца, приблизившегося к клетке. – Добрый день, мистер Мейсон, – поздоровалась Мод Элтон. Адвокат улыбнулся ей. – После того, как видишь этих идиоток, которые думают только о том, как ровно припудрить носик, очень приятно смотреть в такие глаза, как у вас. – Предполагаю, это означает, что вы хотите вытянуть из меня какую-то информацию, которую не можете получить ни у кого другого в прокуратуре. – Ваше окружение и обстановка, в которой вы работаете, дурно влияют на вас, – заметил Мейсон. – Окружение? Обстановка? Что вы хотите сказать? – Вы всегда видите только темную сторону жизни, ее изнанку. Вам приходится общаться с мошенниками и людьми, которые руководствуются не самыми благородными мотивами. Я же сегодня пришел, как законопослушный гражданин, если хотите – налогоплательщик, который обращается в государственное учреждение за информацией, предоставление которой не выходит за рамки закона.