Мод Элтон слегка склонила голову и уставилась на адвоката. – Ну, насчет темной стороны жизни вы, наверное, правы, – согласилась она. – Прав, – подтвердил Мейсон. – Вы не шутите? – Нет. Честное слово. – Я многое повидала за свою жизнь, но никогда не рассчитывала услышать от вас подобное. Вы пришли как простой гражданин? Что вы хотите? – Хочу выяснить, к кому из заместителей окружного прокурора обращался мужчина по фамилии Брэдбери, который приехал из Кловердейла. Это по поводу аферы, из-за которой пострадали люди из Торговой палаты Кловердейла. Мод Элтон нахмурилась. – Брэдбери? – переспросила она. – По этому поводу обращался доктор Дорай. Доктор Роберт Дорай. – Нет, меня интересует Брэдбери – Дж. Р. Брэдбери. – Подождите минутку, – попросила она. – Я сейчас посмотрю журнал, в который мы записываем посетителей. Она пролистала журнал регистрации, потом кивнула. – Да, был такой. Его принимал Карл Манчестер. Их обоих принимал Карл Манчестер. – И доктора Дорая вы запомнили, потому что он молодой, красивый и умеет произвести впечатление. А чтобы сказать что-то про полноватого Брэдбери, которому за сорок, требуется заглянуть в журнал регистрации, – улыбнулся Мейсон. – Психологи в очередной раз оказываются правы: мы запоминаем то, что нам интересно и… – Третья дверь по коридору слева, – перебила его Мод Элтон. – Там находится кабинет Карла Манчестера. Мне предупредить его о вас? Если же станете выпытывать мои сердечные тайны, то я вас стукну по голове вот этим сводом законов. Видите: вон там в приемной сидит печальный мужчина? У него обманом вытянули все сбережения, все, что успел накопить на протяжении жизни. Он явно посчитает такое поведение неподобающим для дамы и этого учреждения – как если бы на похоронах играли на аккордеоне. – Скажите Манчестеру, что я иду к нему, – улыбнулся Мейсон и толкнул двери, которые отделяли приемную от длинного коридора с кабинетами по обеим сторонам. Карл Манчестер поднял голову от какой-то книги по праву, когда Перри Мейсон распахнул дверь. В зубах заместитель прокурора держал наполовину выкуренную сигарету. Манчестер производил впечатление человека, тело которого постоянно наклонено под углом в сорок пять градусов. Казалось, что все время бодрствования он проводит, склоняясь над какими-то книгами по праву, сосредоточенно их изучая. Правда, иногда он бывает вынужден от них отвлечься, чтобы принять посетителя, но смотрит так, словно надеется, что человек, прервавший его занятие, не будет его долго беспокоить, и он не забудет то, о чем читал. – Привет, Перри, – поздоровался Манчестер. – Что привело тебя к нам? – Долг перед клиентом. – Только не говори мне, что тебя наняли для участия в том деле об убийстве молотком! – воскликнул Манчестер. – У нас готово обвинение, все говорит против той женщины, но если ты влезешь… – Нет, на этот раз я работаю на одной стороне с вами, – сказал Мейсон. – Что ты хочешь этим сказать? – К тебе приходил Брэдбери насчет Фрэнка Пэттона, который провернул аферу в Кловердейле. – И еще доктор Дорай, – сообщил Манчестер. – Он вернется через полчаса. – Зачем? – Я ему сказал, что мне нужно посмотреть кое-какие законы. – Ты уже посмотрел? – Нет, но такой подход к делу должен ему больше понравиться. – Другими словами, вы умываете руки и не собираетесь заниматься этим делом? – Конечно. Мы не станем разбираться с грязными делишками в Кловердейле, а здесь у нас ничего подобного не устраивалось. У нас в городе находится только девчонка. Вот и все. – Здесь располагается и кинокомпания, – напомнил Мейсон. – И что из того? – Может, и ничего, а, может, это и много значит. – Это деньги Кловердейла, и бизнесмены должны выражать недовольство, обращаться в правоохранительные органы своего города, – продолжал Манчестер. – У нас своих проблем хватает. Что ты собираешься делать, Перри? – Зависит от того, что я могу сделать, – ответил Мейсон. – К чему ты клонишь? – Если мне удастся получить признание у Пэттона – что это был специально разработанный план, чтобы обмануть торговых людей в Кловердейле и в других местах – то положение дел может измениться. – Послушай, этот Пэттон – весьма скользкий тип, – заметил Манчестер. – Он знает, что делает. Никаких подобных признаний ты от него не дождешься. – Зависит от обстоятельств. – От чего конкретно? – От подхода. Карл Манчестер прищурился и внимательно посмотрел на Мейсона, затем затушил сигарету в пепельнице. – Теперь я начинаю понимать, куда ты клонишь, – заявил он. – Я на это надеялся, – улыбнулся Мейсон. Манчестер посмотрел на него в задумчивости и хмурился. – Послушай, Мейсон, если мы не хотим разбираться с проблемами Кловердейла, это не означает, что мы собираемся защищать Пэттона, – заявил он, проводя пальцами по углам книги и перелистывая страницы. – Он мошенник, в этом нет никаких сомнений. Я изучил доказательства и знаю это наверняка. Я только не уверен, сможем ли мы что-то доказать. Прокурор из Кловердейла постарался спихнуть дело и перевести стрелки, и это плохой знак. Мы не хотим соваться. У нас тут своих проблем хватает, зачем нам еще чужие? Но если хочешь заняться этим типом – вперед. – Как далеко я могу зайти? – уточнил Перри Мейсон. – Как тебе будет угодно. – А если он на меня пожалуется в правоохранительные органы? – Пойми меня правильно, – сказал Манчестер. – Я знаю о таких делах. Это, так сказать, афера в рамках закона. Какой-то адвокат проконсультировал Пэттона: что можно, а что ни в коем случае нельзя делать, чтобы не сесть в тюрьму. Может, адвокат был прав, а, может, и нет. Все дело в намерениях, а ты, как и я, прекрасно знаешь, что практически невозможно обеспечить наличие более веских доказательств злого умысла, чем добрых намерений, что требуется в случае предъявления гражданского иска. Не говоря уже про доказательство злого умысла без достаточных оснований для сомнения, что требуется в случае уголовного дела. Но если ты хочешь найти Пэттона и попытаться заставить его говорить, действуй. Делай все, то нужно, чтобы получить у него признание. – И как далеко я могу зайти? – опять уточнил Мейсон. – Делай все, что считаешь нужным. Прокуратура тебя не ограничивает. Мы, конечно, не поощряем беспредел. Мы не сможем не отреагировать, если он будет избит дубинкой, но резиновый шланг – это совсем другое дело. Другими словами, если Пэттон придет к нам в прокуратуру и начнет рассказывать о том, как жестко ты с ним обошелся, то мы отнесемся к этой истории с большой долей скептицизма, зададим ему много вопросов. В частности, о его занятиях. Будем вести себя совсем не так дружелюбно. – Это все, что я хотел узнать, – сказал Перри Мейсон, уже держа руку на ручке двери. – Не говори Дораю обо мне. – Получи у Пэттона признание, – крикнул Манчестер ему в спину, когда адвокат уже выходил из кабинета. – Тогда, я думаю, и Кловердейл что-то сделает. – Когда я получу у него признание, я вам всем кое-что покажу, – с мрачным видом заявил Мейсон. Он закрыл за собой дверь, обменялся парой шуток с Мод Элтон, вышел из прокуратуры и поймал такси, чтобы вернуться в свою контору. При виде его блондинка с малиновыми губками, работающая в табачном киоске в вестибюле здания, где находилась адвокатская контора Мейсона, радостно улыбнулась. – Добрый день, мистер Мейсон, – поздоровалась она. Перри Мейсон подошел к прилавку. – «Мальборо»? – Пачку, – кивнул он. – Как будете платить? – Наличными. Он отсчитал деньги, взял пачку сигарет, сорвал целлофан и облокотился о стеклянную витрину. – Ты работаешь без выходных? – спросил адвокат. Она только улыбнулась в ответ. – Ты ведь и по вечерам здесь. – Да, прихожу вечером, когда люди возвращаются из театра. – И утром, и днем?