— Точно неизвестно, — ответила она — Для того чтобы выяснить это, Клариссу и послали на разведку. Хирон не хотел поднимать шум, чтобы никто не ударился в панику. Мне он рассказал об этом потому… ну, просто потому, что лабиринт всегда был моим самым любимым строением. Его архитектура включает в себя… — Взгляд Аннабет затуманился, лицо приняло мечтательное выражение. — Его строитель, Дедал, был настоящий гений. Суть лабиринта в том, что вход в него может располагаться практически в любом месте. И если Луке станет известен путь через него, то он сможет перебрасывать свою армию куда угодно, причем с неимоверной скоростью. — Однако сеть переходов сильно запутана. — Конечно. И к тому же в лабиринте полно самых ужасных ловушек, — встрял Гроувер. — Тупики. Миражи. Монстры, убийцы сатиров. — Это все так, — прервала его Аннабет, — но только если у тебя нет нити Ариадны. В прежние времена с помощью этой нити Тесею удалось выбраться из лабиринта. Это не просто нить, а своего рода навигационный прибор, изобретенный самим Дедалом. Обратите внимание, Крис Родригес все время говорил про какую-то нить. — Значит, Лука пытается найти нить Ариадны, — догадался я. — Но зачем? Что он затеял? Аннабет покачала головой. — Понятия не имею. Сначала я думала, что он хочет пройти через лабиринт, чтобы ворваться в наш лагерь, но это же бессмысленно. Ближайший выход, который удалось обнаружить Клариссе, находится на Манхэттене, а это означает, что лабиринт не поможет Луке преодолеть границы лагеря. Кларисса сделала попытку пробраться по туннелям, но это оказалось слишком опасным. Она несколько раз была на волосок от гибели. Я постаралась собрать как можно больше сведений о Дедале, но, боюсь, мне не слишком многое удалось. Не понимаю, что планирует Лука, но знаю одно: именно лабиринт может быть ключом, с помощью которого Гроувер справится со своей задачей. — Ты что, считаешь, что бог Пан обитает под землей?! — Я даже заморгал от удивления. — Если допустить такое предположение, становится понятно, почему его так трудно найти. Гроувер пожал плечами. — Сатиры всегда ненавидели спускаться под землю. Ни одному, пустившемуся в поиск, даже в голову не придет бродить там. Ни цветов. Ни солнечного света. Даже кофе нет! — Но зато, — прервала его Аннабет, — лабиринт может привести тебя куда угодно. Он читает твои мысли. Он создан для того, чтобы одурачивать, расставлять ловушки и губить тех, кто в нем оказался, но если тебе удастся одолеть его, лабиринт станет работать на тебя. — Он мог бы привести тебя к богу дикой природы, — сказал я. — Нет, это не для меня. — Гроувер обхватил руками живот и захныкал. — От одной мысли о лабиринте мне хочется слопать все столовое серебро. — Гроувер, это может оказаться твоим последним шансом, — деловито заметила Аннабет. — Совет говорит совершенно серьезно. Одна неделя, и все! Можешь отправляться бить чечетку. Со стороны главного стола послышалось характерное покашливание, это Квинтус многозначительно прочищал горло. По-моему, этим он хотел намекнуть, что ему, конечно, не по душе устраивать сцены, но Аннабет слишком долго остается за чужим столом, и чаша его терпения уже переполнилась. — Ладно, поговорим об этом позже. — Она стиснула мою руку так сильно, что я чуть не подпрыгнул. — Постарайся убедить его. Аннабет вернулась за свой стол, где сидели дети Афины, игнорируя обращенные на нее со всех сторон вопросительные взгляды. Гроувер обхватил голову руками. — Я… я не могу сделать это, Перси. Моя лицензия на поиск… То, что я слышал голос Пана… И все это у меня могут отнять… Единственное, что мне теперь остается, это поступить в кукольный театр. — Не говори так! Мы что-нибудь придумаем. Сатир со слезами на глазах смотрел на меня и бубнил: — Перси, ты же мой лучший друг. И ты видел меня тогда, в подземной пещере. Ну, у циклопа. Неужели ты и вправду считаешь, что я мог бы… Его голос прервался. Я вспомнил Море чудовищ, где Гроувер оказался запертым на острове в пещере циклопа. Он и прежде терпеть не мог всякие подземелья, а после того случая стал их просто ненавидеть. Между прочим, и самих циклопов тоже. Говорил, что от них у него мурашки бегут по коже от страха. У него даже от Тайсона были мурашки. Гроувер старался скрывать это чувство, но с тех пор, как между нами развилось что-то типа эмпатической связи, мы с ним немножко научились читать мысли друг друга. Ну, как бы могли поставить себя на место другого. И потому я прекрасно понимал чувства, которые он испытывает. Гроувер попросту боялся моего брата. — Мне пора, — жалобно пробормотал он. — Меня ждет Можжевелка. Я рад, что хоть она не презирает трусов. Когда Гроувер ушел, я оглянулся на Квинтуса, он с печальным видом кивнул мне, словно мы с ним знали общий невеселый секрет. Затем перевел взгляд на свою тарелку и принялся кинжалом резать лежавшую на ней сосиску. Ближе к вечеру я отправился на конюшню навестить своего друга, черного пегаса по кличке Пират. «Йо-хо-хо, босс! — Он принялся дурачиться, вскидывать передние ноги и хлопать в воздухе черными крылами. — Принес мне сахарных кубиков?» Как сын Посейдона, который считается создателем лошадей, я прекрасно понимал язык всех копытных. — Пират, ты же прекрасно знаешь, тебе от них один вред. «Ага. Но ты ж их все равно принес». Я улыбнулся и протянул ему пригоршню рафинада. Мы с Пиратом давно знакомы. Я когда-то вроде как спас его от монстров на круизном лайнере Луки, и с тех пор он так и норовит сделать мне что-нибудь приятное в ответ. «Нет ли у нас каких дел? — весело спросил пегас. — А то я готов слетать куда угодно, босс!» Я потрогал его холодный нос. — Не сейчас, парень. Тут что-то поговаривают насчет подземных прогулок. Пегас нервно заржал. «Ну вот еще! Это не лошадиное дело. Ты ж не станешь соваться в эти дурацкие подземелья, а, босс? Так можно и на кладбище оказаться!» — Может, ты и прав, Пират. Поглядим. Пегас хрустел кубиками рафинада, время от времени встряхивая гривой от удовольствия. «Йо-хо-хо! Что за славный денек выдался! Босс, кончай хандрить, давай куда-нибудь слетаем! Просто чтобы развеяться. Старина Пират со своим приятелем — да мы кого угодно на уши поставим!» Я рассказал ему о том, что задумал. Потом в стойла пегасов притащилась целая команда ребят, у них начались уроки верховой езды, и я решил, что мне пришло время сматываться. Какое-то недоброе предчувствие говорило мне, что нам с Пиратом предстоит долгая разлука. Вечером после ужина Квинтус велел всем надеть доспехи и вооружиться таким образом, словно мы готовимся к сражению за захват лагерного флага. Только я заметил, настроение у ребят было что-то слишком суровое. Ящики, которые еще вчера громоздились на арене, куда-то исчезли, и мне почему-то казалось, что их содержимое перекочевало в леса, окружавшие лагерь. — Все сюда! — приказал Квинтус и встал во главе обеденного стола. — Собраться вокруг меня! Свет факелов красиво играл на его доспехе — сплошь черная кожа и бронза, а седые волосы делали нашего инструктора похожим на привидение. Миссис О'Лири со счастливой мордой прыгала вокруг него, выпрашивая объедки от ужина. — Разобьемся на пары, — объявил Квинтус. Все стали суетиться и выхватывать из толпы своих друзей. Но он сразу крикнул: — Пары уже назначены! — УУУ! — раздался в ответ многоголосый рев. — Цель простая: вы должны добыть золотые листья лавра и не погибнуть. Лавровый венок уложен в шелковый пакет и привязан к спине одного из чудовищ. Их будет шесть. И шелковый пакет есть у каждого. Но только в одном из них находится лавровый венок. Выигрывает тот, кто обнаружит его первым. И конечно… убьет чудовище, сумев при этом остаться в живых. Ребята взволнованно загомонили. Задание было изложено вполне откровенно. Конечно, всем нам случалось и прежде уничтожать монстров. Для этого нас, собственно, тут и тренировали. — Объявляю ваших напарников! — опять прокричал Квинтус. — Нельзя меняться! Нельзя выпрашивать других! Жаловаться бесполезно. — Грмм. — Морда Миссис О'Лири утонула в тарелке с пиццей. Квинтус же извлек откуда-то длинный свиток и начал зачитывать имена. Бекендорф был назначен в пару к Силене Боргард и просиял от счастья. Братья Стоулл, Тревис и Коннор, составили одну команду. Ничего удивительного, они все делают вместе. Клариссу объединили с Ли Флетчером — с детьми Ареса и Аполлона будет непросто тягаться, серьезная комбинация стратегического подхода и рукопашного боя. Квинтус продолжал называть имена и наконец дошел до моего: — Перси Джексон и Аннабет Чейз. — Отлично, — улыбнулся я ей. — У тебя нагрудник перекосился. — Аннабет небрежно поправила у меня на груди кожаные ремешки. — Гроувер Ундервуд назначается в пару с Тайсоном, — объявил под конец Квинтус, и Гроувер чуть не выпрыгнул из своей козлиной шкуры. — Что? Но к-к-к… — Нет-нет, — тут же захныкал Тайсон. — Вы ошиблись, мистер инструктор. Этот козел… — Не жаловаться! — отрезал Квинтус. — Принимайтесь за дело. У вас две минуты на подготовку. Тайсон и Гроувер бросили на меня умоляющие взгляды, я им ободряюще закивал и жестом показал, что все складывается наилучшим образом. Тайсон тут же расчихался, а Гроувер принялся нервно грызть свою деревянную дубинку. — Все у них получится, — сказала Аннабет. — Пошли. Надо отработать способ, как верней остаться в живых. Еще не начинало смеркаться, когда мы углубились в лес, но удлинившиеся тени создавали здесь почти ночной полумрак. Следы противника мы с Аннабет отыскали почти сразу — отпечатки, в спешке оставленные каким-то существом с множеством ног. Мы продвигались вперед, стараясь не терять их из виду. Один раз, когда нам пришлось перепрыгивать через ручей, неподалеку хрустнул сучок. Мы тут же спрятались за камнем, но оказалось, что это братцы Стоулл пробираются лесом, ругаясь напропалую. Их папаша, может, и был богом воров, но у них самих ловкости — как у носорога. Когда они скрылись из виду, мы двинулись в западную часть леса, водившиеся в той стороне чудовища были самыми сильными и дикими. Добравшись до края обрыва, мы некоторое время постояли там, разглядывая болотистый пруд, открывшийся нашим глазам. Вдруг я почувствовал, что Аннабет вздрогнула и напряглась. — То самое место, где мы бросили его искать, — глухо сказала она. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем она. Прошлой зимой, когда мы все разыскивали Нико ди Анджело и, прочесав чуть ли не весь лес около лагеря, добрались сюда, именно тут нас оставила последняя надежда. Гроувер, Аннабет и я, помнится, стояли на этом самом каменистом обрыве, и я убеждал их в том, что Хирон не должен знать правды. Ему нельзя рассказывать, что Нико — сын Аида. В то время это казалось мне самым лучшим выходом. Я хотел защитить его, хотел найти Нико сам и объяснить все обстоятельства, связанные со смертью его сестры. Но теперь, полгода спустя, я так же далек от решения этой задачи, как и тогда. Во рту у меня появилась горечь. — Прошлой ночью я видел его, — пробормотал я. Аннабет непонимающе взглянула на меня. — Как это, видел? Я стал рассказывать ей о послании Ириды и о том, что увидел у фонтанчика в своем домике. Пока я говорил, она молча смотрела в глубь леса, на подступающие к нам тени.