— Поли — кто? — Циклоп! — потеряв самообладание, закричал Гроувер. — Мне почти удалось удрать. Я добрался до Святого Августина… — Но он преследовал тебя, — сказал я, припоминая свой первый сон. — И подкараулил в магазине одежды для новобрачных. — Верно, — вздохнул Гроувер. — Должно быть, тогда в первый раз сработала наша эмпатическая связь, способность передавать чувства и эмоции… Слушай, это подвенечное платье — единственное, за счет чего мне еще удается выжить. Он думает, что я странно благоухаю, а я отвечаю, что это духи такие, пахнущие козлом. Слава богу, он еще и видит плохо. Глаз его наполовину слеп после того, как кто-то ткнул в него головней. Но скоро он поймет, кто я такой. Он дал мне только полмесяца, чтобы подготовиться к свадьбе, и сгорает от нетерпения! — Погоди минутку. Этот циклоп думает, что ты… — Да! — взвыл Гроувер. — Он думает, что я циклоп-женщина, и хочет жениться на мне! При иных обстоятельствах я не удержался бы от смеха, но Гроувер был убийственно серьезен. Он дрожал от страха. — Я спасу тебя, — пообещал я. — Где ты? — В Море чудовищ, конечно! — В каком море? — Я же тебе говорил! Я точно не знаю, где это! И послушай, Перси… хм, мне действительно жаль, что все так случилось, но эта моя эмпатия… словом, у меня не оставалось выбора. Отныне наши эмоции связаны воедино. Если я умру… — Можешь не договаривать, я умру тоже. — Конечно, может, и нет. Просто можешь на несколько лет впасть в кому. Но было бы куда лучше, если бы ты вытащил меня отсюда. — Сладкая ты моя, — проревел циклоп. — Пора обедать! Твой малыш хочет баранины! — Мне надо идти. Поторопись! — проскулил Гроувер. — Погоди! Ты сказал, что там было это. Что? Но голос Гроувера звучал все слабее, заглушаемый воплем: — Солнышко! Не дай мне умереть с голоду! Сон быстро поблек, и я проснулся как от толчка. Было раннее утро. Тайсон смотрел на меня сверху вниз, его единственный большой карий глаз выражал озабоченность. — Ты в порядке? — спросил он. От его голоса у меня по телу пробежали мурашки, потому что звучал он почти так же, как голос монстра из моего сна. Утро в день гонок было жарким и влажным. Туман стелился по земле, как пар в сауне. Множество птиц расселось по ветвям деревьев — упитанные серые с белым голуби, вот только ворковали они не как обычные мирные пташки. Они издавали назойливое металлическое поскрипывание, напоминавшее радар подводной лодки. Трассу проложили в заросшем травой поле между сомкнувшимися аркой деревьями. С помощью бронзовых быков, совершенно смирных, с тех пор как им разбили головы, овальный беговой круг пропахали за несколько минут. Для зрителей — Тантала, сатиров, нескольких дриад и всех обитателей лагеря, которые не принимали участия в состязании, — приготовили несколько рядов каменных ступеней. Мистер Д. не показывался. Он никогда не вставал раньше десяти. — Мы начинаем! — провозгласил Тантал, когда команды собрались. Наяды поставили перед ним большое блюдо с выпечкой, и на протяжении всей речи правая рука оратора гоняла по судейскому столику шоколадный эклер. — Правила всем известны. Длина дистанции составляет четверть мили. Победитель должен пройти ее дважды. Колесница запрягается двумя лошадьми. Каждая команда состоит из возницы и бойца. Применение оружия допустимо. Нечестные приемы приветствуются. Но постарайтесь обойтись без жертв! — Тантал улыбнулся нам, как будто все мы были маленькими шалунишками. — За каждое убийство последует суровое наказание. Никаких пирушек у костра в течение недели! А теперь — готовьте ваши колесницы! Команду Гефеста на круг вывел Бекендорф. Их колесница, выкованная из бронзы и железа, двигалась плавно, а лошади больше походили на волшебные механизмы наподобие колхидских быков. Я не сомневался, что колесница их оснащена всевозможными ловушками и хитроумными штучками. Кроваво-красную колесницу Ареса волокли два устрашающего вида скелета. Кларисса взобралась в повозку, увешанная дротиками, булавами и целой охапкой прочих наводящих страх игрушек. Колесница Аполлона была опрятной и изящной, вся вызолоченная и запряженная кроткими и белыми, как голуби, конями. Их боец вооружился луком, хотя обещал не стрелять в соперников остроконечными стрелами. Зеленая колесница Гермеса выглядела несколько старомодной, словно ее уже много лет продержали в гараже. На вид ничего особенного в ней не было, но управляли ею братья Стоулл, и я вздрогнул при одной только мысли о том, какие нечестные приемы они заготовили. Кроме этих, на старт вышли еще две колесницы: одной управляла Аннабет, другой — я. До начала гонок я подошел к Аннабет и рассказал ей про свой сон. При упоминании Гроувера она оживилась, но когда я процитировал его слова, снова посуровела и поглядела на меня недоверчиво. — Интересно, зачем ты мне зубы заговариваешь? — Да это чистая правда! — Ну да, конечно! Будто Гроувер мог просто так наткнуться на нечто, способное спасти весь лагерь. — Что ты имеешь в виду? — Иди лучше к своей колеснице, Перси, — ответила Аннабет, отводя глаза. — Я ничего не выдумываю. Он попал в беду, Аннабет! Вид у нее сделался неуверенный. Я сказал бы, что она про себя решала, верить мне или нет. Несмотря на отдельные ссоры, мы все-таки провели вместе довольно долгое время. И я знал, что она не хочет, чтобы с Гроувером приключилась беда. — Перси, установить эмпатическую связь не так-то легко. То есть, скорей всего, это тебе приснилось. — Оракул, — сказал я. — Мы могли бы посоветоваться с оракулом. Аннабет нахмурилась. Прошлым летом, прежде чем отправиться на поиск, я посетил странный дух, обитавший на чердаке Большого дома, и он произнес пророчество, которое сбылось так, как я совсем не ожидал. Из-за этого я несколько месяцев был просто не в себе. Аннабет понимала, что я никогда не предложил бы вновь обратиться к оракулу, не будь я очень серьезно настроен. Но не успела она ответить, как прозвучал трубный глас раковины. — Участники состязаний! — выкрикнул Тантал. — На старт! — Поговорим позже, — ответила мне Аннабет. — После моей победы. Когда я шел обратно к своей колеснице, то отметил, что количество голубей на деревьях сильно увеличилось и все они скрипели как безумные, так что ропот шел по всему лесу. Никто не обращал на них внимания, но меня это нервировало. Их клювы странно поблескивали. А глаза, казалось, горели ярче, чем у обычных птиц. Тайсону никак не удавалось утихомирить наших лошадей. Мне пришлось повозиться, прежде чем они успокоились. «Это же монстр, повелитель!» — пожаловались они мне. «Он сын Посейдона, — ответил я лошадкам, — так же как… как и я». «Нет! — настаивали кони. — Монстр! Пожиратель конины! Мы ему не доверяем!» «После скачек я угощу вас рафинадом», — пообещал я. «Рафинадом?» «Такими большими сладкими кубиками. И яблоками. Я что — забыл про яблоки?» В конце концов они нагнули шеи и позволили взнуздать себя. А теперь, если вы никогда не видели древнегреческую колесницу, то надо упомянуть, что она сконструирована исключительно для быстрой езды, а не для безопасности или удобства. По сути, это деревянная корзина, открытая сзади, которую взгромоздили на ось между двумя колесами. Вознице приходится все время стоять, и тут уж можно непосредственно ощутить на себе каждую выбоину на дороге. Повозка сделана из такого легкого дерева, что если будешь закладывать крутые виражи, то, вполне возможно, перевернешь колесницу и разобьешься сам. Тут тебе нужно проявить такую ловкость и умение, какая не снилась разным там скейтбордистам. Взяв поводья, я вывел колесницу на старт. Я дал Тайсону десятифутовый шест, объяснив: он для того, чтобы отталкивать другие колесницы, если они подъедут слишком близко, и отражать все, что могут в нас бросить. — Значит, этой палкой нельзя бить лошадок, — утвердительно сказал он. — Нет, — ответил я. — И людей, по возможности, тоже. Все должно быть чисто. Просто постарайся убирать с дороги препятствия и дай мне сосредоточиться. — Мы победим, — широко улыбнулся Тайсон. «Шансов маловато, — подумал я про себя, — но я должен попытаться». Я хотел показать остальным… честно говоря, и сам не знаю что. Что Тайсон не такой плохой парень? Что я не стыжусь показываться с ним на публике? А может, что все их колкости и обидные прозвища вовсе не задевают меня? Когда колесницы выстроились в ряд, к лесу слетелось еще больше голубей с горящими глазами. Издаваемый ими скрежет стал настолько громким, что обитатели лагеря, сидящие на трибунах, стали обращать на него внимание, нервно поглядывая на деревья, ветви которых дрожали под весом птиц. Тантала это вроде бы не обеспокоило, но ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать поднявшийся шум. — Возничие! — крикнул он. — Приготовиться! Он взмахнул рукой, давая начало гонкам. Под рев трибун колесницы тронулись с места. Копыта с грохотом взметнули пыль. Зрители поддержали нас приветственными возгласами. Почти сразу же раздался громкий неприятный хруст. Я оглянулся и увидел, как перевернулась колесница Аполлона. В нее на полном ходу врезалась колесница Гермеса — может, по ошибке, а может, и нет. Наездников просто разбросало по сторонам, но впавшие в панику лошади поволокли золотую колесницу по диагонали через скаковой круг. Команда Гермеса — Тревис и Коннор Стоуллы — хохотала, радуясь своей удаче, но веселье их длилось недолго. Кони Аполлона врезались в них, и колесница Гермеса тоже опрокинулась, и теперь на месте столкновения виднелись груда сломанного дерева и четыре вставшие на дыбы лошади в облаках пыли. Две колесницы выбыли из борьбы на первых же двадцати футах. Нет, мне определенно нравится этот вид спорта. Я сосредоточился на том, что происходило впереди. Мы показывали хорошее время, намного оторвавшись от Ареса, но колесница Аннабет была далеко впереди. Она уже огибала первый столб, а ее метатель дротиков усмехался и махал нам руками, крича: «Видали, да?!» Колесница Гефеста понемногу поравнялась с нами. Бекендорф нажал на кнопку, и сбоку колесницы открылась панель.