— Ну так вот… Дело… дело не в том, что мы были очень близки. Я сбежала, когда мне было десять. Лучшие два года своей жизни я провела, странствуя с Лукой и Аннабет. Но все же… — Так вот почему ты так переживала в машине Аполлона. Талия настороженно посмотрела на меня. — Что ты имеешь в виду? — То, как скованно ты держалась. Наверное, вспоминала маму, не хотелось тоже оказаться за баранкой… И я тут же пожалел о том, что сорвалось с языка. Выражение лица Талии приобрело опасное сходство с лицом Зевса… как-то раз я видел его в гневе… словно в любую минуту ее взгляд способен разрядить в меня миллион вольт. — Да, — пробормотала она. — Да, должно быть, ты прав. Еле передвигая ноги, она направилась к площадке, где отпрыск Ареса и охотница пытались изувечить друг друга с помощью меча и баскетбольного мячика. Строения в Лагере полукровок представляли собой самое странное сочетание зданий, какое только можно представить. На одном конце располагались большие сооружения с белыми колоннами, принадлежавшие Зевсу и Гере, под номерами один и два; домики пяти богов стояли слева, а домики пяти богинь — справа, в целом образуя букву «U» вокруг центральной лужайки и очага для барбекю. Я обошел дома, рассказывая всем о предстоящем взятии флага. Попутно разбудил кого-то из парней Ареса мирно храпящего днем, и он заорал, чтобы я убирался прочь. Когда я спросил его, где Кларисса, он ответил: — Отправилась на поиск по поручению Хирона. Сверхсекретное задание. — С ней все в порядке? — Месяц о ней ничего не слыхал. Она пропустит нашу акцию! Так же как и ты, задница, если не уберешься отсюда! Я решил дать ему вздремнуть. Наконец я подошел к третьему домику, домику Посейдона. Это было приземистое серое здание, сложенное из морских камней с вкраплениями ископаемых ракушек и кораллов. Внутри он, как всегда, пустовал, не считая моей койки. Над подушкой на стене висел рог Минотавра. Вытащив бейсболку Аннабет из рюкзака, я положил ее на ночной столик. Отдам Аннабет, когда найду. А я обязательно ее найду. Сняв часы, я активировал щит. Он развернулся с резким скрежетом. Шипы доктора Торна оставили на меди примерно дюжину следов. Одна пробоина мешала щиту раскрыться целиком, поэтому он напоминал пиццу с двумя недостающими ломтиками начинки. Прекрасные картины, которые отчеканил на поверхности мой брат, покоробились. В сценке, изображавшей нашу с Аннабет схватку с Гидрой, казалось, будто в моей голове пробило кратер метеоритом. Я повесил щит на крюк рядом с рогом Минотавра, но теперь на него было больно смотреть. Может, Бекендорф из домика Гефеста починит его. Он лучший оружейник в лагере. Спрошу его за ужином. Я по-прежнему сидел, тупо уставившись на щит, когда обратил внимание на странный звук — бульканье воды — и понял, что в комнате появилось что-то новое. В глубине домика я увидел большую раковину с водосточным желобом в виде рыбьей головы, изваянной из камня. Изо рта рыбы вырывалась струйка соленой воды, стекавшей в небольшой бассейн. Вода, должно быть, была еще и горячей, поскольку в холодном зимнем воздухе над ней курился туман, как в сауне. Это согревало комнату, придавало ей летний вид и наполняло свежим запахом моря. Я подошел к бассейну. Никакой записки и вообще ничего, но я понимал, что это может быть только даром Посейдона. Я посмотрел на воду и сказал: — Спасибо, папа. По воде пробежала рябь. На дне бассейна поблескивали монеты — около дюжины золотых драхм. Тогда я понял назначение фонтана. Это был намек не отрываться от семьи. Намек мне. Я открыл ближайшее окно, чтобы морозный воздух мог сотворить радугу в тумане. Потом выловил из горячей воды монету. — О Ирида, богиня радуги! — воззвал я. — Прими мою жертву. Я швырнул монету в туман, и она исчезла. Потом до меня дошло, что я не знаю, с кем связаться в первую очередь. С мамой? Так поступил бы примерный сын, но она, должно быть, уже не волнуется обо мне так сильно. Привыкла, что время от времени я исчезаю на целый день, а то и на несколько недель. С отцом? Слишком долго, почти два года, мы практически не общались. Да и вообще — можно ли отправить через Ириду сообщение богу? Я никогда не пробовал. Возможно, это выводит богов из себя, как визиты торговых агентов? Я колебался. Затем все же принял решение. — Покажи мне Тайсона, — попросил я. — В кузнице циклопов. Туман стал мерцающим, и в нем появился образ моего единокровного брата. Тайсон стоял в огне, что вряд ли было бы возможно, не будь он циклопом. Он склонился над наковальней, молотом обрабатывая раскаленный докрасна клинок. Вокруг него летали искры и вилось пламя. За ним виднелось обрамленное мрамором окно, выходящее в темно-синюю воду — на дно океана. — Тайсон! — завопил я. Сначала он не услышал меня из-за грохота своего молота и рычания пламени. — ТАЙСОН! Он обернулся, и его единственный огромный глаз широко раскрылся. Лицо Тайсона озарила ухмылка, подсвеченная желтыми отблесками пламени. — Перси! — Он бросил клинок и подбежал ко мне, пытаясь прижать меня к груди. Картинка стала расплывчатой, и я инстинктивно попятился. — Тайсон, это послание Ириды. Меня там на самом деле нет. — Ох! — Тайсон снова появился в поле зрения, вид у него был смущенный. — Я знаю. Да. — Ну как ты поживаешь? — спросил я. — Как работа? Глаза его загорелись. — Работа мне нравится! Смотри! — Он взял раскаленный клинок голыми руками. — Это я сделал! — Здорово! — И написал на нем свое имя. Прямо здесь. — Потрясающе. Слушай, ты часто разговариваешь с папой? — Не очень. — Улыбка сбежала с лица Тайсона. — Папа занят. Все беспокоится насчет войны. — Что ты имеешь в виду? Тайсон вздохнул. Он выставил в окно клинок, вода вокруг него мигом вскипела. Когда Тайсон втянул его обратно, металл уже остыл. — Старые морские духи доставляют ему много хлопот. Эгеон. Океан. Ну, вся эта компания. Я примерно представлял, о чем он говорит. Он имел в виду бессмертных, которые правили океанами встарь, во времена титанов, прежде чем верх одержали боги Олимпа. То, что они теперь возвращались, когда их повелитель титан Кронос и его союзники набирали силу, было совсем не к добру. — Могу я что-нибудь сделать? — спросил я. Тайсон печально покачал головой. — Мы вооружаем наяд. К завтрашнему дню им понадобится еще тысяча мечей. — Он посмотрел на свой клинок и вздохнул. — Старые духи защищают плохой корабль. — «Принцессу Андромеду»? — спросил я. — Корабль Луки? — Да. Они затрудняют его поиски. Охраняют от штормов, которые насылает папа. Иначе он давно потопил бы его. — Это было бы неплохо. Тайсон вскинул голову, словно ему пришла в голову какая-то другая мысль. — А где Аннабет? — Она, ну… — Сердце у меня налилось тяжестью, как шар для боулинга. Тайсон считал, что Аннабет — самое замечательное, что есть на свете после арахисового масла (серьезно, он просто обожал арахисовое масло). У меня не хватило мужества сказать ему, что Аннабет пропала. Он так разревется, что того и гляди погасит огонь в кузнице. — В общем, ее сейчас здесь нет. — Передай ей привет! — Он широко улыбнулся. — Привет Аннабет! — Ладно. — Я проглотил застрявший в горле комок. — Передам. — И выкинь из головы плохой корабль. Он уплывает. — Что ты имеешь в виду? — Далеко-далеко. К Панамскому каналу. Я нахмурился. Зачем Лука все время направляет свое дьявольское судно туда? Последний раз, когда мы с ним виделись, он курсировал вдоль Восточного побережья, набирая полукровок и обучая войско своих монстров. — Хорошо, — не совсем уверенно произнес я. — Это… наверное, это к лучшему. Низкий голос из глубин кузницы проревел что-то непонятное. Тайсон вздрогнул. — Пора опять браться за работу! Иначе босс выйдет из себя. Удачи тебе, брат! — О'кей, передай па… Но не успел я закончить, как мерцающая радужная картинка поблекла. Я снова остался один в своем домике, еще более одинокий, чем прежде. В тот вечер за ужином я чувствовал себя ужасно несчастным.