— Эй, Рыбьи Мозги! — Когда ты прекратишь так меня называть? Аннабет знает, что я ненавижу это прозвище, ненавижу главным образом потому, что у меня нет подходящего ответа. Она — дочь Афины, что не дает особых поводов для дразнилки. Ну, то есть я хочу сказать, что Совоголовая или Премудрая — прозвища не очень. — Да брось, тебе же нравится! Она толкнула меня плечом — я так полагаю, это дружеский жест, — но на ней был полный греческий доспех, а потому я сморщился от боли. В серых глазах под шлемом сверкали веселые искорки. Нелегко классно выглядеть в боевых доспехах, но Аннабет это удавалось. — Знаешь, что я тебе скажу, — она понизила голос, — сегодня ночью мы вас, конечно, разобьем, но если ты займешь безопасную позицию… например, на правом фланге… то я позабочусь, чтобы тебя не разорвали на мелкие кусочки. — Ну, спасибо, — сказал я. — Только я всегда играю на выигрыш. Аннабет улыбнулась. — Встретимся на поле боя. Она побежала назад к своим союзникам, а те принялись смеяться и хлопать о ее ладошку ладонями поднятых рук. Я никогда не видел Аннабет такой довольной, похоже, возможность побить меня была лучшим из всего, что могло случиться в ее жизни. Подошел Бекендорф, держа под мышкой свой шлем. — Ты ей нравишься, старик. — Ну да, — пробормотал я. — Я ей нравлюсь в качестве учебной мишени. — Да нет, они так всегда делают. Если девчонка пытается тебя убить, это значит, она в тебя втюрилась. — Очень логично. Бекендорф пожал плечами. — Я в таких вещах разбираюсь. Ты должен пригласить ее на фейерверк. Я не мог понять, шутит он или нет. Бекендорф — староста в домике Гефеста. Такой здоровенный детина с постоянной ухмылкой на физиономии. Мышцы — как у профессионального бейсболиста, а на ладонях мозоли от работы в кузнице. Ему недавно исполнилось восемнадцать, и осенью он собирался поступать в нью-йоркский университет. Бекендорф был старше меня, а потому я прислушивался к нему, но от идеи пригласить Аннабет на фейерверк, что устраивают на берегу в День независимости — словно это самый подходящий денек для свиданий летом, — у меня даже живот скрутило. Мимо прошла Силена Боргард, староста домика Афродиты. Ни для кого не секрет, что Бекендорф вот уже года три как сохнет по ней. У Силены были длинные черные волосы и большие карие глаза, а когда она проходила мимо, все ребята оборачивались и смотрели ей вслед. — Удачи тебе, Чарли, — сказала она. Надо отметить, что никто никогда не называет Бекендорфа по имени. Силена одарила его белозубой улыбкой и пошла, чтобы присоединиться к Аннабет и команде красных. — Ух… — Бекендорф проглотил слюну и засопел, словно на какое-то время утратил способность нормально дышать. — Спасибо за совет, братишка. — Я потрепал его по плечу. — Я рад, что ты такой знаток в том, что касается девчонок. Нам пора. Потопали в лес. Естественно, что мы с Бекендорфом взяли на себя самую опасную работу. Пока домик Аполлона занимал оборону со своими луками, домик Гермеса должен был атаковать центр леса, чтобы отвлечь противника. Мы с Бекендорфом тем временем должны были провести разведку на левом фланге, обнаружить флаг противника, выбить защитников и доставить флаг на нашу сторону. Все просто. Почему на левом фланге? — Потому что Аннабет хотела, чтобы я пошел на правый, — сказал я Бекендорфу, — а это значит, что она не хочет, чтобы мы шли на левый. Бекендорф кивнул.

партнера. Примечания 1 Фобос по-гречески означает страх. (Здесь и далее прим. ред.)