В конце беседы попросила подарить ей мою ручку. Я подарил, пусть пишет. Скоро ее отправят в следственный изолятор. Делом мошенницы Красновой станет заниматься областная прокуратура. Позже состоится суд, который приговорит ее к 12 годам лишения свободы. «Чебурашка» Из практики своей оперативной работы хорошо знаю: на какие только авантюры не идут порой преступники, какие только хитросплетения и выкрутасы не придумывают. Случай, о котором пойдет речь, является лишним тому подтверждением. Произошло это в августе 1985 года. Меня пригласил следователь районной прокуратуры Гужва и попросил разобраться с фактом изнасилования молодой девушки Екатерины Бражниковой. Разговор со следователем был коротким. «Вы умеете докапываться до истины, попрошу разобраться с данным случаем», -- сказал он и передал кое-какие материалы. Произошло это ночью, в районе ближних садов по Острогожской. Вначале поступил звонок по «02», потом заявление от потерпевшей. Бражникова работала маляром в строительной организации и проживала в общежитии на улице Космонавтов. Поехал в общежитие и встретился с Бражниковой. Небольшого роста, глазастая, головастенькая, плотная, ну прямо «Чебурашка» -- и вот такая случилась беда, посочувствовал ей я. Узнал, что в Воронеж она приехала из Репьевского района, уже почти два года работает маляром. Суть же произошедшего, увы, банальна: припозднилась и ждала попутный транспорт. Остановилось такси. Водитель спросил: «Вам куда, девушка?» Оказалось по пути, села в машину. Но вместо общежития таксист и его сменщик завезли пассажирку в тихое место за городом и изнасиловали. Номер машины она вроде бы запомнила, в заявлении указала, но могла и ошибиться. А вот лица насильников уж точно узнает. Рассказывая, всхлипывала, сокрушалась, как же теперь жить! В комнате никого не было, девчонки на работе. Ей же следователь сказал сходить в поликлинику на экспертизу, но голова кружится, и ей сейчас не до экспертиз. Надо как можно быстрей, твердит, задержать насильников! В общем-то, тут она была права. Уезжая в общежитие, я попросил дежурного созвониться с двумя таксопарками и узнать -- есть ли в их автопредприятиях машина с указанным потерпевшей номером? Тот ответил, что такси с названным номером в таксопарках нет. Вот тебе раз! Сказал об этом Бражниковой. Хлопая глазами, та беспомощно развела руками. -- Значит, перепутала... -- прошептала расстроенно, а потом с угрозой в голосе сказала: -- Я их все равно разыщу и узнаю! Никуда не денутся! Поехали в таксопарки, -- заторопила она меня. -- А как же с экспертизой? -- удивился я. -- Надо же, чтобы медики зафиксировали факт случившегося. -- Ах, это не горит! -- почти равнодушно отмахнулась Бражникова. -- С экспертизой управлюсь, а вот таксистов надо поймать. -- Так может, это были вовсе не таксисты? -- засомневался я. -- Нет, они! -- твердо заявила потерпевшая. Зайдя за занавеску, стала одеваться. Ее шараханья были мне как-то непонятны. В поликлинику не хочет, потому как плохо себя чувствует, а в таксопарк прямо-таки рвется. Вот тебе и «Чебурашка»... Сели в машину и поехали в таксопарк, расположенный на улице Транспортной. Если здесь насильников не найдем, поедем в другой таксопарк, что на Минской. Бражникова же менялась на глазах: то жалобно хныкала, то кому-то грозила, то отрубалась и будто ее вовсе в машине не было. «Уж не рехнулась ли случайно? -- подумал я, бросая искоса взгляд на девушку. -- После такого потрясения все может быть». Неожиданно Бражникова спросила: -- А почему вы не в милицейской форме? Я ответил, что оперативникам можно исполнять свой служебный долг и в гражданской одежде. Поинтересовался, почему это ее вдруг так заинтересовала моя форма? -- Так мне больше верить будут, -- ответила Бражникова и молчала до тех пор, пока не подъехали к воротам автопарка. Зашли к начальнику отдела кадров. Сказал ему о цели визита, представил Бражникову. Нам дали карточки учета с фотографиями на каждого водителя. Сели и вместе стали просматривать. Просмотр был недолгим. Каждый раз, едва глянув на фотографию, Бражникова крутила головой: -- Не-ет, не он... не-ет, совсем не тот... -- Отложив карточки, стали думать, что же делать дальше. А за двери отдела кадров уже просочился слух, что милиция разыскивает двух насильников-таксистов. Пока смотрели картотеку, а потом ходили по таксопарку, выезд таксистов временно задерживался. Поднялся переполох, которого в автохозяйстве сроду не было. Водители горячо обсуждали между собой, кто же эти подонки и как они посмели совершить такое подлое дело! Ходили по автохозяйству я, Бражникова и начальник отдела кадров. Ходили долго, нам представляли водителей, но все было не то. Начальник отдела кадров брал на заметку фамилии отсутствующих по разным причинам таксистов, давал задания срочно собрать их и завтра-послезавтра представить для опознания потерпевшей. Оттуда мы поехали в автохозяйство, расположенное на улице Минской. Там процедура повторилась: посмотрели карточки учета с фотографиями водителей, потом ходили по территории таксопарка. Но насильники не находились. Я заметил, что и в первом, и во втором автохозяйствах Бражникова некоторые фотографии разглядывала более внимательно, потом откладывала в сторону. «Нет, -- говорила, -- не тот». Мне не нравилось, как она вела себя. Со стеклянными, полубезумными глазами подходила к водителям и словно заклинание повторяла: -- Я найду их, разыщу... Меня изнасиловали, я найду, разыщу... Отведя в сторонку, я говорил ей: -- Ну чего заладила: «найду», «изнасиловали»... Все знают, зачем приехали, помолчи. -- Но у нее в голове словно что-то заклинило, продолжала повторять то же самое. Полдня прокатался, проходил с ней по автохозяйствам, однако толку никакого. Дав Бражниковой свой телефон и телефон дежурного по отделу милиции, сказал, что на опознание отсутствовавших водителей она может и без меня съездить. Если же потребуюсь, то пусть срочно вызывает через дежурного, а мне надо заниматься и другими делами. Встречу с ней в общежитии назначил на следующий день. Но встреча эта не состоялась. Я подождал-подождал и занялся другим делом. А дня через два меня вызвал следователь Гужва и сказал, что дело по изнасилованию Бражниковой прекращает, так как она написала заявление, что таксисты ни в чем не виноваты, а виновна она сама и все произошло по ее согласию. Таким способом Бражникова решила якобы отомстить своему жениху и земляку, который ей изменил. Дело об изнасиловании Бражниковой было прекращено, и у меня от всего этого остался на душе какой-то неприятный осадок. Прошло месяца два после этого случая. Выбрав свободное время, я решил зайти в общежитие, чтобы поговорить с Бражниковой. Хотелось поглядеть ей в глаза, узнать, для чего она морочила голову мне и водителям автохозяйств. Если бы еще я сам все эти ее выкрутасы и переживания не видел и не слышал... Короче, решил повоспитывать «Чебурашку», чтоб впредь подобного не допускала. Но встретиться с нею опять не получилось. Пришел в общежитие, а ее нет. Подружки по комнате сказали, что у Кати горе -- опять изнасиловали ее, бедняжку, и замотали по разным инстанциям, места себе не находит. Кое-как допытался, что случилось это поздно вечером, в безлюдном месте и что данным вопросом занимается следователь прокуратуры Ленинского района. Фамилию следователя они не знали, но у меня там работали знакомые, и вскоре я полностью был в курсе дела. Да, случай такой имел место, пояснил мне следователь. Дело было возбуждено по ее заявлению, и насильник по ее показаниям был вскоре установлен. Человек оказался весьма положительный, семейный, хорошо обеспеченный, никто бы и не подумал. Но потом, когда уже все вроде было ясней ясного, дело пришлось прекратить по заявлению самой же потерпевшей. Суть заявления заключалась в том, что большую часть вины она взяла на себя и никаких претензий к насильнику не предъявляла. Следователь не стал мне подробно объяснять, в чем же проявилась ее вина и что заставило ее написать повторное заявление, которое послужило основанием для прекращения уголовного дела. В общем, от всяких претензий Бражникова отказалась, а следователь, кстати, спросил, почему это меня так заинтересовало. Пришлось рассказать, что аналогичным вопросом несколько месяцев назад пришлось заниматься и мне и финал был точно такой же. После разговора со следователем в голове моей появился ворох разных мыслей: я вновь и вновь прокручивал все произошедшее тогда. Из-за того, что мне так и не удалось больше встретиться с потерпевшей, осталось много неясностей. Но большой объем работы как всегда захлестывал, и я попереживал-попереживал, в чем-то посомневался да на том и успокоился. Но так уж, видно, судьбе было угодно, что делом Бражниковой мне пришлось заняться вновь. После разговора со следователем прокуратуры Ленинского района прошло месяца четыре, и как-то я поведал о случаях с Бражниковой своему коллеге по розыску Николаеву. Тот покачал головой: -- Хитрая молодая особа, своего не упустит. -- И рассказал, как занимался розыском ее пропавших золотых сережек и колечка. В своем заявлении Бражникова написала, что золотые изделия купила недавно и они почти сразу же пропали. В краже подозревала подруг, с которыми проживала в одной комнате. -- И чем же все закончилось? -- спросил я Николаева. -- А ничем, -- хмыкнул он. -- То из кожи вон лезла, настаивая, что это подружки украли ее золото, и я девчонок не раз допрашивал в милиции: столько слез, бедные, пролили, оправдывались, что в глаза не видели этих сережек и кольца. А потом Бражникова вдруг пришла и, как ни в чем ни бывало, заявила, что вещички нашлись. Она их, оказывается, куда-то сунула и позабыла, а в пропаже стала винить подруг. В общем, дело пришлось прекратить в связи с изменившимися обстоятельствами. Но соседкам ее крепко досталось -- надо же, обвинила беспричинно в краже! -- Да тут скорее дурость, чем хитрость, -- пожал плечами я. -- Или и то и другое. -- Ну Бражникова сказала, что сама сообщит девушкам о прекращении дела. Сама, мол, кашу заварила, сама перед ними и извинюсь. -- Так известила она девчонок или нет, что дело прекращено? -- спросил я ради любопытства. -- Не знаю, наверно... -- ответил Николаев не очень уверенно. Тем же вечером я поехал в общежитие на улице Космонавтов. Еду и думаю: уж теперь-то дождусь Бражникову во чтобы то ни стало. Но не тут-то было: в общежитии ее не оказалось: укатила, и не куда-нибудь, а в Тбилиси. Об этом мне сказали девушки, проживавшие с ней в комнате. Зачем поехала в Грузию, чего там потеряла, -- никому не ведомо. Хотел уже уходить, да вспомнил разговор с Николаевым о краже золота и о подозрении в краже этих вот самых девчонок. Спросил: а знают ли они, что дело прекращено? Ответили, что не знают, Бражникова им об этом ничего не сказала. Девчонки, как услышали о прекращении дела, повеселели, разговорились. Оказывается, что и здесь Бражникова гнула свою линию. Она как бы по секрету сказала, что в милицию вызывать их теперь не будут, так как там с кем надо все уладила. Но за «любезность» с ее стороны потребовала, чтобы они покупали ей продукты, так как она больная, зарабатывает мало и есть ей нечего. И девушки подчинились: уж лучше кормить вредную соседку, чем ходить и оправдываться в милиции. Я был рад, что обрадовал их, а заодно у меня в голове созрел некий план в отношении Бражниковой. Мысль появилась как всегда неожиданно, будто кто свыше подсказал. Приехав в райотдел, я срочно подготовил на Бражникову ориентировку и отправил в Тбилиси. Смысл ориентировки был прост: просил проинформировать, не было ли в течение последних десяти дней случаев изнасилования гражданки Бражниковой, прибывшей в Тбилиси из Воронежа. Стал ждать. Через день пришел ответ, что таких случаев зарегистрировано два и в каждом «эпизоде» Бражникову насиловали таксисты. Сообщалось также, что вопрос о привлечении виновных к уголовной ответственности в обоих случаях отпал, так как стороны разошлись мирным путем. Прочитав, не поверил своим глазам. Значит, не ошибся: Бражникова свои сексуальные похождения сочетала с умыслом и расчетом. Сначала совершалось, так сказать, «действо», а потом с ее стороны на якобы насильника начиналось психологическое давление с угрозами привлечения его к уголовной ответственности. Однако до суда дело не доходило. Получив энную сумму денег, Бражникова писала заявление, что никаких претензий к насильнику не имеет. Сколько было таких случаев и сколько денег брала Бражникова со своих неосторожных «клиентов», предстояло еще доказать. Разобраться с этим было, в принципе, несложно. Я знал, когда Бражникова приехала в Воронеж, с какого времени поселилась в общежитии и стала работать маляром в домостроительном комбинате. Узнал, сколько и в каких районах было совершено ее «изнасилований», прибавил несколько случаев по Тбилиси. Не было проблем и по установлению лиц, вступавших с нею в половую связь. Так что как только Бражникова вернулась из Тбилиси, я ее уже поджидал и пригласил в отдел милиции для беседы. Надо сказать, что вначале девушка вела себя развязно и нагло. Я напомнил ей наш совместный рейд по автохозяйствам, где мы так и не нашли ее насильников. Этих ребят я уже установил, и они дали мне свои показания, но Бражникова об этом, естественно, ничего не знала. Когда я спросил, чем же закончилась ее эпопея по таксистам, она буркнула, что ничем, таксистов тех не нашла, вот и написала в заявлении о прекращении дела, что сама во всем виновата. Я попросил ее зафиксировать свои слова на бумаге, что она и сделала. Таким же образом подтвердила свои «изнасилования» в Левобережном и Ленинском районах. Старался ей подыграть: ох, вот же какая несчастная, больная и бедная, что ж ее постоянно насилуют да обворовывают!.. Потом перешел от слов к делу: назвал, какие суммы денег она получила от таксистов и других «насильников», и сообщил, чем закончилась кража ее золотых изделий. Рассказал о своей поездке на ее родину в Репьевский район, о разговоре с матерью и ее словах, какие дочка своим трудом зарабатывает в городе деньги. Напомнил о крупной сумме, положенной ею на сберкнижку. Бражникова вначале не поверила, что я и в их деревню уже смотался. Думала, что разыгрываю. О деньгах-то на сберкнижке можно и в Воронеже узнать. Пришлось процитировать ее мать. К примеру: «Дочка-то моя дюжа большой мастер, по тыще, а то и более зарабатывая... И в ково пошла такая, ума не приложу!.. Хрестовик-то пятистенковый на ее денежки возвела. Вот какая она у меня...» Ну, а когда я поведал, чем она занималась в Тбилиси и сколько денег получила от богатых грузин, для убедительности ввернув, что они хоть и грузины, а сердце-то человеческое, да и кому охота срам-то перед людьми нести, Бражникова поняла, что хитрить и запираться дальше бесполезно. Рассказала все как на духу. Милиция нужна была ей, чтобы нагнать на так называемых насильников, которых, как правило, сама же и завлекала, побольше страха. Чем больше они боялись огласки, тем больше платили денег. Таксу определяла в зависимости от обстоятельств: от тысячи рублей до двух тысяч и больше. Небедные грузины, к примеру, заплатили ей около двадцати тысяч рублей. Вот так-то. Работа оперативника требует навыка и опыта. Считал и считаю, что подозреваемого ни в коем случае нельзя унижать и тем более бить. Но порой приходится малость схитрить и обмануть, где-то принять неординарное, а может даже и чуточку авантюрное решение. Без этого, на мой взгляд, у опытных оперативников не обходится. Мозги должны работать и искать, искать выходы на разумные версии в самых порой запутанных ситуациях. Беседа с подозреваемыми должна вестись предметно и убедительно. Это моя точка зрения, и мне это в работе часто помогало. Взять хотя бы случай с той же Бражниковой: она ведь помогла мне раскрыть одну кражу. У нее был парень с их же деревни, с которым она дружила и считала своим женихом. Жил ее жених, будем так его называть, в общежитии на улице Любы Шевцовой, а работал каменщиком в строительной организации. Жених был тоже не промах и если где что-то плохо лежало, то своего не упускал. У жениха был друг, с которым они вместе работали и жили в одной комнате. Этот друг купил себе хорошую куртку, которая понравилась «жениху», и он решил ее украсть. Но как это сделать, чтобы никто не заметил и даже не подумал на него? Короче, «жених» обговорил все со своей «невестой» в некий воскресный день. И было так. Когда они с другом пошли бриться в бытовку, ему вдруг срочно потребовалось «заменить лезвие». Всего-то и отлучился на несколько минут, но за это время управился выбросить куртку в окно поджидавшей там Бражниковой. Та ее забрала, спрятала в камере хранения на вокзале, а потом продала. Бражникову я задержал сразу по ее приезду из Тбилиси, и она не была в курсе того, как раскручивалось дело по краже куртки. Подозрение на ее жениха было, но только подозрение -- не больше. Вот я и подумал: а не обошлось ли и тут без вездесущей Бражниковой? И -- попал в точку. Она подумала, что жених уже во всем сознался, и рассказала, в чем заключалось ее участие. Да что там куртка, если сама погорела на большом, уж тут-то, думала, комар носа не подточит. Но дотошный попался мент: во все дырки нос свой сунул, все разузнал. Ведь так было просто и денежно: себя кому хотела предлагала, даже рубля загодя ни с кого не просила, а потом в милицию заявляла и шорох с помощью той же милиции делала и страх на кого надо нагоняла. Кто бы мог подумать, что такое надежное дело и сорвется? Но думать теперь Бражниковой придется много. А я подготовил подробный рапорт и передал его в следствие. Был суд. Бражникову приговорили к пяти годам лишения свободы. Судья-женщина после вынесения приговора вздохнула: -- Сколько работаю, но таких мошенниц-пройдох еще не встречала... Иракское золото Это произошло в начале 80-х годов теперь уже прошлого века. Встретил я как-то некоего Леонида Порфирьевича по фамилии Сборец. В нашем районе его знали и уважали как человека работящего, положительного и состоятельного. Долгое время Леонид Порфирьевич проработал в Ираке, а вернувшись оттуда, решил многие бытовые вопросы: купил себе автомашину «Волгу», построил гараж на улице Пешестрелецкой. Давно я его не видел, а встретившись, сразу и не узнал: всегда спокойный и добродушный, Сборец был сам не свой. Он знал, где я работаю, и рассказал пренеприятную историю, которая с ним приключилась. Около трех лет назад у него украли золотых изделий общим весом почти на два килограмма. О том, что из Ирака он привез золотишко, разговоры в народе ходили, но сколько и какого золота, никто, естественно, не знал. Теперь же он сам открыл мне эту тайну. Рассказал также, что раскрытием кражи долгое время занимались сотрудники управления уголовного розыска по Воронежской области: со своей бедой он сразу же обратился к начальнику этого управления Шапареву, которого хорошо знал. Но с момента кражи прошло уже немало лет, а преступление так и осталось нераскрытым. Мне показалось, что Леонид Порфирьевич рассказал мне обо всем не потому, что я работник милиции, а просто как знакомому человеку, поделился своим горем. Но как оперативника меня этот случай не мог не заинтересовать. Конечно же, я высказал ему чисто человеческое сочувствие, посожалел, что кража осталась нераскрытой, и проводил его до дома. А пока шли, узнал и некоторые подробности этого дела. Пропали разные золотые изделия: колечки, перстни, серьги, была даже золотая статуэточка царицы Нефертити. Получая в Ираке солидные деньги, Сборец свои сбережения вкладывал в эти изделия -- золото, считал он, есть золото, и его всегда можно с выгодой для себя продать. Семья Сборца состояла из четырех человек: он, жена, дочь и сын-школьник. Квартира -- трехкомнатная, для четверых вполне нормальная. Золото прятали в кладовке, и об этом знали трое: сам хозяин, его жена и дочь. Тринадцатилетнего сына Виктора в это дело не посвящали. Все шло спокойно, и никаких проблем с хранением ценностей не возникало. Но вот по городу прокатилась серия квартирных краж. Обворовывались квартиры, как правило, состоятельных семей, у которых водились большие деньги, имелись золотые украшения и другие ценности. Леонид Порфирьевич заволновался. Хотел он того или не хотел, но слух о том, что из Ирака приехал не с пустыми руками -- по народу ходил. Стал советоваться с женой: а не лучше ли перепрятать золото в гараж? Он уже и продумал, куда его поместить -- в забортированное колесо. Колеса у «Волги» были бескамерные, так что запрячет сверток под покрышку, насосом накачает, и будет колесо храниться как запаска. Жена в эти детали вникать не стала, мужу она во всем доверяла и с его доводами согласилась. Все вроде бы было по-умному продумано и сделано. Но как можно все наперед в жизни просчитать и предусмотреть? Вот и тут оказалось, что никак. Сынишке Виктору шел тринадцатый год. Мальчишка вроде бы и неплохой, но разбалованный и ему перед приятелями страсть как хотелось показать себя этаким крутым, чтобы ребятня ему не только позавидовала, но и зауважала. И решил Виктор покатать друзей на машине отца. Тот его азам вождения «Волги» понемногу учил, но одному ездить запрещал. Однако сын думал совсем по-другому: ключи от гаража и от машины он знал, где отец хранил, -- незаметно возьмет, а попозже, вечером, выгонит машину из гаража. Вот и покатаются. Автомобилей на улицах в вечернее время мало, и все будет нормально. Так он мыслил своими детскими мозгами, и, возможно, все действительно прошло бы нормально, но пацанов задержали два инспектора ГАИ Коминтерновского района. Машину отогнали к отделу и стали разбираться. Узнав, что Виктор угнал «Волгу» своего отца, они вызвали того в райотдел. Пока шло разбирательство, Виктор и его друзья сидели в комнате для задержанных. Приехавший в райотдел милиции Леонид Порфирьевич был рад, что машина не побита, а запаска на своем месте. Его больше всего волновало как раз это, а с перепуганным сыном разберется дома, без посторонних. Выслушав критические замечания работников Госавтоинспекции, Сборец посадил ребят в машину, развез по домам, а затем поехал в гараж. Спешил узнать -- все ли там на месте. Загнав «Волгу», первым делом размонтировал запаску. Размонтировал и... дыхание перехватило: свертка с золотыми изделиями в запасном колесе не было. Схватился за голову, сердце чуть из груди не выскочило, мысли в голове путались. Никак не хотел поверить, что так сберегаемые им драгоценности пропали. Взволнованно начал проверять все остальные колеса, думая, что, возможно, перепутал запаску с другим колесом, но и это ничего не дало. Домой приехал ни жив ни мертв. Рассказал все как есть жене и дочери. Те в слезы. Витьку шлепать не стал, но долго расспрашивал о том, сколько и где они катались и когда их задержали работники ГАИ. Подумал: а может, это они при проверке машины, в чем-то усомнившись, колесо размонтировали и забрали сверток с ценностями? Много ли нужно для этого времени? Но надо было принимать какое-то решение по поискам золота...