Время шло, но машина с чехлами из барашковых шкурок так и не попадалась. Рожнов недовольно бурчал, что вряд ли найдем и вообще, это дохлое дело. Наконец машин стало уже больше уезжать, чем приезжать, но я надеялся и даже почему-то был уверен, что повезет. И вдруг запоздало подъехали сразу две машины нужного цвета. В одной сидело пять человек: три парня и две девушки. Купаться в проруби они не спешили, а сразу принялись за шампанское и закусон. Вели себя важно, самонадеянно: пили, кричали, веселились. Я послал к этой Рожнова, а сам направился к другой остановившейся на площадке машине. На этой чехлы были обычные, а вот Рожнов чуть не бегом подскочил ко мне с важной вестью: в автомобиле, где молодые люди пили шампанское и веселились, чехлы были как раз из барашковых шкурок. Да, весть хорошая, хотя с подобными чехлами разъезжали, конечно, не на одной этой машине. Подошел к компании, представившись, сказал, что в Советском районе было совершено скрытое ДТП (водитель с места происшествия скрылся, потому и скрытое), но потерпевший запомнил марку и цвет машины, а также две последние цифры номера. По модели, цвету и двум цифрам ваша, мол, как раз совпадает и надо показать ее эксперту. Поднялся недовольный шум, крик, гвалт. Особенно возмущались одна из девушек и парень, сидевший за рулем. В наш адрес посыпались проклятья, угрозы типа -- да вы знаете, кто мы и что вас завтра же выгонят из милиции? Мол, отстаньте подобру-поздорову, иначе плохо будет! Мы с Рожновым молчали -- пускай накричатся и выпустят, как говорится пар. Когда крики несколько поутихли, я спокойно объяснил, что нами получен приказ и мы его обязаны выполнить. Да и что по пустякам спорить, тем более если ДТП не совершали. Вся процедура с экспертом займет не больше получаса, а то и меньше. Опять крики, угрозы: мы крутые, вам не поздоровится, вас уволят! Стою, слушаю, представляюсь этаким простоватым балбесом, бубню, что приказ для нас -- закон, если не выполним, уволят. Говорю, а сам думаю: никуда вы, крикуны крутые, не денетесь. Доставить в любом случае вас доставим, лишь бы все дальше совпало. Водитель стал нас упрашивать перенести осмотр машины хотя бы на утро, даже вышел и стал мельтешить вокруг нее, тыча рукой: гляньте, ни одной царапинки. Верю, говорю ему, понимаю, что ДТП совершено не вами, но есть приказ и мы должны его выполнить. А эксперта завтра вообще не будет, и только больше тратим времени на пустые разговоры. Пришлось даже сбросить маску простачка и, повысив голос, заявить, что если не согласятся ехать добровольно, то вызову наряд и доставлю силой. Смотрю, сразу зашептались, закурлыкали между собой и наконец согласились. Ко мне в машину сели парень и девушка, а Сергея я попросил сесть в их «Жигули». До райотдела доехали быстро. Когда вышли из машин, я шепнул Сергею, чтобы как можно быстрее доставил в отдел пострадавшую: она была в общежитии у своей тетки. Всех, кроме водителя, попросил ждать в машине, а с ним поднялись на второй этаж в мой кабинет -- надо было потянуть время до появления потерпевшей. Водителю же я сказал, что эксперт на происшествии и появится с минуты на минуту. Парня же опять понесло: стал хвастаться, что он заместитель директора коопторговского магазина и что в их магазин «окунаются» все менты, назвал несколько фамилий работников милиции. Пригласил и меня заходить, пообещав, что отоварит на высшем уровне. А я вожусь с бумагами и делаю вид, что меня это абсолютно не интересует. В голове как заноза одна-разъединственная мысль -- опознает его потерпевшая или нет? Что, если не опознает? Тогда к чему было городить всю эту кутерьму? Жду Сергея Рожнова. Наконец он заглянул в дверь и кивком головы известил, что все в порядке. А теперь поясню, как я планировал провести опознание. В мой кабинет можно было войти через соседний. Вот в этом кабинете как раз и сидела потерпевшая, и когда мы с водителем будем выходить, она обязательно его увидит. После сигнала Рожнова я предложил ему спуститься в дежурную часть к вернувшемуся с места происшествия эксперту. Проходя через соседний кабинет, заметил, как впилась своими глазами в спутника потерпевшая. Оставив его в дежурке, побежал обратно наверх. Мне навстречу уже несся Рожнов. «Он, он, опознала!» -- крикнул Сергей радостно. Вы знаете, когда я это услышал, с меня будто огромный груз свалился. Такое чувство трудно словами передать. Да, это была удача, которой могло и не быть, если бы мы не поехали к водохранилищу в эту Крещенскую ночь... Ей-Богу, это было как некое божественное знамение, и оно помогло нам! Вернувшись в дежурку, я сказал водителю всего три слова: -- Она вас опознала. -- Я это понял, когда шел через тот, соседний с вашим кабинет, -- весь побелев, опустил он голову. -- Сами признаетесь и назовете сообщников или будем устраивать очные ставки с потерпевшей и ждать результатов экспертизы чехлов из барашковых шкурок? Насчет чехлов я специально ввернул: пусть думает, что нам обо всем известно. -- Не надо ставок и не надо экспертиз, сам все расскажу и напишу. Я был пьян, и на это меня подбили дружки двоюродного брата. Чего уж теперь... -- схватился он за голову. Водитель подробно описал все, что случилось в тот поздний декабрьский вечер. Они ехали на машине и увидели стоявшую на остановке молодую девушку, которая кому-то из ребят понравилась. Притормозив, силой втащили ее в машину. По пути на левый берег, посадили еще одного друга. Ехали через Вогрэсовский мост, потом проехали Таврово и плотину. За войсковой частью свернули в лес, где и совершили свое грязное дело. Одежду потерпевшей, как я уже раньше сказал, выбрасывали по частям. Девочку подобрал водитель войсковой части и доставил в отдел милиции. В совершении изнасилования признались и двое молодых ребят, которые сидели в машине. Скоро доставили в отдел и четвертого из их компании. Все признались и написали явки с повинной. Парадокс, да и только: не потерпевшая опознавала своих насильников, а они ее. Если честно, то их явки с повинной я порвал. Твердо уверен, что сами они никогда бы не пришли в милицию и ни в чем не повинились. Мы работали всю ночь. Пригласили следователя прокуратуры Гужву. Он принял от меня материалы и сразу же принялся за проведение следственных действий. Интересно было наблюдать, как переменился настрой девушки, которая ехала в машине и больше всех грозила нам всякими карами. Теперь-то она завертелась. Следователь же был немало удивлен тому, как оперативно я поймал насильников. Из машины были изъяты шкурки, на них криминалисты позже обнаружат капли крови. Всё подтвердилось. Рано утром в отдел пришли отец и мать водителя, тоже работавшие в торговле. Оказывается, у их сына намечалась свадьба. Родители были в отчаянии: все рухнуло -- свадьба, карьера и нормальная жизнь сына. Пытались убедить, что он не такой уж негодяй, просто так получилось. Предлагали мне, Гужве, Рожнову и потерпевшей деньги, а потерпевшей еще и купить дом, только чтобы мы все замяли, дело закрыли, а их сынка отпустили. Но, естественно, никто из нас на это не пошел. Даже обычно сдержанного и спокойного следователя Гужву вывели из себя слова родителей, что их сын никакой не мерзавец, а это его плохие дружки на дурное подбили. -- Да он не просто мерзавец, он -- отморозок! -- отрезал Гужва. -- Отвезти несовершеннолетнюю девочку в лес, изнасиловать и бросить там зимой одну, без одежды, -- и это, вы говорите, не мерзавец?! Взращенная вами вседозволенность привела его к такому финалу, и он будет предан суду!.. Состоялся суд. Трое насильников получили по 10--12 лет лишения свободы, четвертый, который потерпевшую не трогал и проходил как соучастник, получил 7 лет лишения. Да, он ее не насиловал и даже догнал, когда убежала, проявив заботу, чтобы не замерзла. Но потом-то, как и все остальные, бросил в лесу без одежды. За оперативное и четкое раскрытие данного преступления я был поощрен начальником отдела милиции Денисовым денежной премией в сумме ста рублей. Кто кого? Сейчас я на пенсии, но о работе в уголовном розыске вспоминаю с огромным волнением. А вспомнить есть что. С первых лет работы в этой службе я старался вникать в оперативную обстановку как на своем участке, так и в районе, активно реагировать на все, что происходило вокруг. Крутился, вертелся, шурупил, как говорится, мозгами и, естественно, получал неплохую отдачу. Ясно же, что преступник сам к тебе не придет и не скажет: забери меня в «каталажку», я тут натворил... Вот такому оперу уж точно в милиции делать нечего. Расскажу про один случай. Было это, правда, давно, но данный преступник и его дела крепко врезались в мою память. Речь пойдет о матером квартирном воре, считавшемся авторитетом среди своих собратьев. Его фамилию пока не называю. В общем-то, и я не думал не гадал, что судьба сведет меня, молодого тогда еще оперативника, с прожженным вором в авторитете. А она -- именно свела, схлестнула, ну а дальше уж -- кто кого?.. В зоне моего обслуживания и на других улицах Советского района, а как позже выяснилось, и на территории Ленинского и Левобережного районов города Воронежа была совершена серия квартирных краж. Особенностью этих краж являлось то, что преступник (или преступники, это еще надо было разобраться) похищали только драгоценные изделия и деньги. Другой особенностью было то, что кражи происходили у одиноких, лет под сорок женщин, работавших, как правило, в сфере торговли или парикмахерами и неплохо материально обеспеченных. Потерпевшие Петрова, Самойленко и другие рассказали, что каждая из них до того, как ее обокрали, знакомилась с мужчиной весьма приятной наружности, хорошо воспитанным и образованным. Каждая ходила вместе с ним в ресторан. Мужчина вел себя прилично, но очень сдержанно и замкнуто. При знакомстве называл себя то Юрой, то Сережей, Володей или Игорем. После совершения краж мужчина сразу же исчезал и больше в поле зрения женщин не попадал. Меня эти детали заинтересовали. Таких краж у одиноких женщин только на моем участке было уже четыре, в целом же по району -- более десятка, а по городу -- около двадцати. Становилось ясно, что орудовал вор-профессионал. Я подолгу беседовал почти со всеми пострадавшими женщинами, и у меня складывалось твердое мнение, что во всех случаях действовал один и тот же человек. Но как на него выйти, и как узнать, где он проявит себя в очередной раз? С двумя потерпевшими -- Петровой, проживавшей на улице Южно-Моравской, и Самойленко с улицы Домостроителей мы пошли в УВД, чтобы посмотреть альбом с фотографиями квартирных воров. Повезло! Там, на одной из фотографий, они опознали ранее судимого мужчину, с которым каждая из них общалась, в том числе и ходила в ресторан. Одной он представился как Сергей, другой -- Владимиром. Свои же настоящие имя и фамилию никому не называл. А звали его -- Василием Злобиным. Это уже была серьезная зацепка. Я сразу завел агентурное дело и немедленно послал запрос в колонию, где он ранее отбывал наказание. Вскоре прислали характеристику, из которой стало ясно, что Василий Злобин был дважды судим: первый раз за групповое изнасилование, а второй -- за несколько групповых разбоев. За изнасилование был осужден на семь лет лишения свободы, а за групповой разбой в Московской области получил 14 лет. Что характерно, ни в первом, ни во втором случаях виновным себя на суде не признал. На зоне среди осужденных считался авторитетом. Характерной чертой Василия Злобина было то, что он никогда и ни в чем не сознавался. Это особо подчеркивалось в данной на него характеристике. Кстати, по делу о групповом изнасиловании, которое слушалось Левобережным судом города Воронежа, в содеянном признались четверо участников, отрицал свою вину лишь Злобин. Отсидев в местах лишения свободы семнадцать лет, Василий Злобин вернулся в Воронеж с осуществлением за ним надзора, и не случайно: в колонии Злобин жил «по понятиям» и считался смотрящим, то есть авторитетом, паханом. Но серьезного надзора со стороны милиции за ним, как будет установлено, не было, и наш герой стал заниматься таким видом преступного промысла, как кражи. Но это надо было еще доказать. Началась раскрутка. Предстояло узнать (и тут особых проблем не было), где и с кем Василий Злобин проживал, а также где работал, учился. За ним по моей просьбе было установлено скрытое наблюдение, чтобы выявить, где и с кем он общается. Работал, а точнее, числился он работником торговли, проживал в частном секторе на левом берегу Воронежа с женщиной, работавшей в системе общепита. Учился на заочном отделении экономического факультета ВГУ; по учебе и поведению числился на хорошем счету. Что же касается проведенного за ним наружного наблюдения, то ничего существенного оно мне не дало. В связях проявлял осторожность, знакомств с женщинами и походов в рестораны не было. Надо искать какие-то другие, нестандартные подходы к Злобину. Какие? Пока я и сам не знал -- думал, думал, думал... То, что в преступном мире он «кадр» неординарный -- факт. Значит, и подход к нему должен быть каким-то необычным. Но каким именно?.. Конец декабря 1986 года. Считанные часы до нового 1987-го, и... И наконец я принимаю твердое решение -- действовать так, как посчитал наиболее целесообразным. Вот об этом и пойдет наш дальнейший разговор. А решил я сделать следующее: пригласить в отдел милиции гражданку Самойленко, у которой была совершена кража. С ней договорился, что она якобы моя родственница, которая попросила меня помочь ей найти вора и вернуть золотые украшения. Сделать надо было так, чтобы она, как потерпевшая, упросила Злобина, разжалобила его, пообещав, что обращаться дальше никуда не станет. Я тоже должен был заверить Злобина, что сам ради родственницы буду молчать. Все это предстояло разыграть эмоционально, убедительно, чтобы вор клюнул... Но ведь надо было еще доставить его в отдел милиции. А на каком основании? Тип он весьма осторожный, прошедший, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Проблема еще и в том, что до Нового года оставались считанные часы, а каждый человек, в том числе и он, где-то и с кем-то планирует провести встречу Нового года. Вызов в отдел должен быть убедительным, якобы «всего на пять минут» и, опять же, не вызвать никакого подозрения. Зная, что в свое время Злобин был осужден за участие в групповом изнасиловании, я решил пригласить его для опознания «некой дамой» именно по этому вопросу. Никакого изнасилования Злобин, естественно, не совершал, а процесс опознания вместе с дорогой туда и обратно должен занять не более полутора-двух часов. Думаю, он согласится. Взяв с собой стажера Алехина, который позже отработает в уголовном розыске 18 лет, мы сели в мою машину и поехали на левый берег. Жил Злобин на улице 17-го сентября, в частном секторе. По дороге я думал: а вот приедем, а его дома нет. И что тогда?.. Повезло. Злобин лежал на диване и смотрел телевизор. Я, как положено, представился и обрисовал суть вопроса, который привел меня к нему. Как и ожидал, Злобин с нагловатой улыбочкой изрек: «Чепуха, кто только додумался!» Пожав плечами, я пояснил, что получил приказ показать даме всех, кто когда-либо привлекался за такого рода преступления. Напомнил, что он в свое время -- привлекался. Злобин поморщился, глянул на часы: «Сколько это займет времени?» -- «Часа полтора, не больше», -- ответил я. Пообещал доставить обратно на своей же машине. Злобин нехотя начал одеваться. Я попросил его взять с собой паспорт. Ехали в отдел милиции Советского района. Злобин был спокоен, но когда миновали центр города (а он полагал, что опознание будет происходить в УВД), заволновался: -- Почему не там? -- Так надо, Василий Петрович (вообще-то отчество его точно не помню). Я же в Советском отделе работаю. -- Больше он ни о чем не спрашивал и не проявлял никаких эмоций, пока не увидел в кабинете мою «родственницу». Она его сразу узнала и с волнением воскликнула: -- Здравствуй, Вова! Злобин изменился в лице: он никак не ожидал увидеть в кабинете опера свою бывшую знакомую. Однако постарался быть сдержанным, и это ему удавалось. -- Никакой я не Вова, -- ответил тихо. -- Вы меня с кем-то, гражданка, перепутали. -- Бросил вопросительный взгляд на меня. -- Все верно, -- сказал я, проходя к рабочему столу. -- Никакой вы не Вова, а Василий Петрович Злобин. -- Поглядел на Самойленко, потом опять на него, помолчал. Предстояла наверняка затяжная игра, и вот тут -- уж кто кого?.. -- Извини, Василий Петрович, изнасилования и в самом деле никакого не было, а вот кража была... -- И перешел на не очень служебный жаргон: -- Слушай, ты познакомился с моей хоть и дальней, но все ж таки родственницей. Бухал ты с ней в ресторане, в квартире потом у одинокой женщины побывал, после чего вдруг исчезли золотые вещички и накопленные деньжонки. Попросту говоря, ты скрысятничал. Думал, с рук сойдет? Ан нет, она возьми да за помощью ко мне обратись. Не мог же я ей отказать? Не мог... После моих слов в разговор вступила сама «родственница», она просто рвалась «в бой». Получилось весьма убедительно и ничего лишнего. Думаю, пересказывать весь их разговор смысла нет. От себя же я многозначительно добавил: -- Верни, Василь Петрович, родственнице вещички, верни, не заставляй раскручивать по полной программе. -- Как бы невзначай глянул на часы: -- Да и Новый год на носу... -- и недовольно покачал головой. Злобин морщил лоб, чесал затылок и думал, думал, думал... Ему и в самом деле было о чем поразмышлять. Что же касается меня, то я хотел выжать из такой благоприятной ситуации по максимуму. Добавил, что женщина жалобу в милицию не писала и писать не будет, но надо вернуть ее кровное. Мало ли что случилось по недомыслию? А она все забудет и успокоится. Да и тебя, Петрович, в какой-то степени понять можно -- прихватил по пьянке да по привычке, а потом одумался и вернул. -- Может, оно и так... -- мрачно изрек наконец Злобин и опять глубоко задумался. Самойленко же продолжала его жалобить и умолять, пускала слезу. Я решил ввернуть кое-что из результатов проведенного за Злобиным наружного наблюдения. -- Все твои походы, по часам и минутам, у меня вот тут, -- постучал пальцем по голове. Кое-чего напомнил: куда Злобин недавно заходил и с кем общался. -- Но зачем мне это? К чему? Уважишь меня, уважу и я, в долгу не останусь... Мои речи вроде на Злобина подействовали: он зашевелил мозгами, заговорил с Самойленко, стал уточнять, какие именно вещички мог по пьянке у нее прихватить. (Наблюдение помогло!) Видно, он боялся дальнейшей раскрутки и не хотел этого. Мне и пострадавшей даме начинал верить, а точнее -- «вникать в наше положение». Ох, и тяжело же ему несколько этих признательных слов было сказать, он их просто еле-еле выдавливал. -- Да, я спьяну... малость пошутил... В шутку забрал кой-чего, чтоб, значит, был потом повод для встречи... Но вы чуток опередили, -- кисло заулыбался. «Да-а, -- подумал я про себя. -- Это «чуток» тянулось больше полгода. Ладно, черт с тобой, и на том спасибо». Стал быстро, пока он не передумал, оформлять признание в протокол допроса. Подал лист бумаги, где он собственноручно изложил, как познакомился с Самойленко, как провели время в ресторане, а потом пришел к ней в гости и, уходя, забрал «по пьянке» золотые изделия и деньги, пообещав сегодня же их вернуть. В чем и расписался. Пока они с Самойленко уточняли, сколько денег и золотых вещичек он забрал, я быстро вышел в коридор и попросил стажера Алехина срочно переписать протокол допроса. Минут через двадцать он меня вызвал по телефону, якобы к начальству, и передал оригинал с переписанным текстом. Оригинал протокола я засунул в карман пиджака, а копию положил в папку и вернулся в кабинет. Выяснения между Злобиным и Самойленко -- что взял, чего не брал, -- к тому времени прекратились. Атмосфера была натянутой. Оба ждали, что же будет дальше. Я извинился, что время летит, начальство перед Новым годом торопит, до боя кремлевских курантов осталось всего два часа. Прежде чем выйти из кабинета, Злобин предупредил, что своему слову будет верен и все вернет, но и с ним просил не шутить, а разойтись по-мирному, как договорено. Теперь-то он уж точно волновался, раз заговорил об этом. -- Хорошо-хорошо, -- заверил я. Быстро сели в машину и поехали. Процедура «приема» золотых изделий и денег была проведена оперативно. Меня больше всего интересовало, где он прятал ворованные вещи. А прятал он их в сарае, куда попросил никому не заходить. Однако было слышно, как Злобин поднимал половую доску -- значит, тайник находился под полом. Это было важно. Вот они, вещественные доказательства, почти в руках. Предстояло провести заключительный этап моего плана. Проверив по «протоколу» допроса сумму денег и золотые вещи, передаю все это Алехину и на глазах Злобина рву на мелкие части копию протокола допроса. Говорю: -- Всё, Василь Петрович, заявления в милицию от родственницы не было, протокол, сам видишь, в клочки, так что осталось соблюсти последнюю формальность... Видя, как зимний ветерок вместе со снегом разносит в разные стороны двора обрывки бумаги, Вася расслабился. Но слова о последней формальности его насторожили. -- Какую такую формальность?.. -- протянул недоверчиво, полагая, что все проблемы уже сняты и пора расходиться. -- Самую элементарную, -- успокоил я его. -- Всего-то и надо оформить вещички и денежки протоколом добровольной выдачи. -- Но я же вернул все точь-в-точь!