Раздававшийся время от времени треск извещал Мерси, что консервы готовы. Она сделала шаг назад, чтобы полюбоваться стройными рядами банок с желто-розовым содержимым. Мать будет довольна. Они съедали яблочное пюре быстрее, чем любые другие консервированные фрукты. Любимая еда братьев и отца. Но, черт возьми, как же Мерси ненавидела долгий, жгучий, липкий процесс приготовления. – Нарежь следующую партию яблок, – велела Роуз. Мерси схватила большой нож и вызывающе помахала им возле сестринского затылка. – Если случайно порежешь меня, будешь давить все яблоки в одиночку. Мерси молча показала слепой сестре язык. * * * Она открыла глаза. – Ты занималась консервированием. – Как и всегда, – ответила Роуз. Ее движения были грациозными, словно у танцовщицы. Она точно знала, сколько шагов надо пройти от крана до плиты и где именно поставить старый чайник, не нащупывая горелку. В детстве Мерси пыталась проделать то же самое с закрытыми глазами. Получалось неплохо, но Роуз была мастером этого дела. – Добавить тебе в чай молока? – Нет, спасибо. На долгое мгновение Мерси замерла, рассматривая сестру. Ее длинные темные волосы остались точно такими же, однако лицо утратило детскую припухлость. Теперь Роуз выглядела… взрослой. Ее улыбка по-прежнему ошеломляла, а приподнятые уголки рта придавали задорную привлекательность, которой Мерси раньше завидовала. И сейчас тоже. – Как у тебя жизнь, Роуз? Она тут же пожалела о неудачной формулировке вопроса. – То есть я хочу спросить, что тут произошло за пятнадцать лет? Роуз улыбнулась. – Я поняла, о чем ты. Я счастлива. Три дня в неделю веду в церкви подготовительные классы для дошкольников. Мама немного помогает, но в основном все делаю сама. – Здорово. Мерси не удивилась. Роуз обожала детей. Ей захотелось спросить сестру, влюблялась ли она когда-нибудь. Целовала ли мужчину. Беспокоилась ли о будущем – ведь наступит день, когда родителей не окажется рядом. Да кого я обманываю? Не сомневаюсь, что она больше заботится о маме с папой, чем они о ней. Роуз никогда не позволяла слепоте встать на пути ее самостоятельности. – За цыплят отвечаю я. Мама теперь почти не ездит верхом, поэтому я ухаживаю за лошадьми, а также за большей частью огорода. Мерси-подросток ненавидела все эти обязанности. За исключением верховой езды. – Выходит, у тебя все хорошо. – Мерси, все изменилось, – лицо сестры просияло. – А знаешь, что радует больше всего? Что современные технологии облегчают мне жизнь. – Папа не против? Роуз рассмеялась. – Он напоминает мне, что никогда не надо полагаться на технику. Однако прежде я жила без нее – если что, смогу и дальше. Смотри. Какой у тебя номер? Она вытащила из кармана сотовый, продиктовала и отправила Мерси текстовое сообщение. Затем поднесла его к чашке чая: с помощью специального приложения телефон идентифицировал предмет вслух как красную чашку. – Он читает мне вслух содержание электронных писем, сайтов, статей, сообщений и книг. – Роуз, это потрясающе. Агенту Килпатрик нравилось видеть восторг на лице сестры. Она понимала, как Роуз относится к современной технике. Мерси сама пускала в ход все облегчающие работу электронные приспособления, однако была готова к полному мраку, если однажды всего этого не станет. Роуз поставила на стол тарелку с домашним печеньем. – Ты не скучаешь по жизни в Иглс-Нест? – мягко спросила она. – Нет, – уверенно ответила Мерси. – Но я скучаю по всем вам. – Ты ни разу не позвонила. И не написала, – прошептала Роуз. – Папа совершенно ясно обозначил свою позицию. А мама его поддержала. – Как ей и следовало поступить, – добавила сестра. Мерси замерла. Ей хотелось крикнуть, что мать могла принимать решения самостоятельно. Дебора Килпатрик не обязана покорно повиноваться, чтобы угодить мужу. Но вместо этого Мерси вгрызлась в печенье. Не мне читать нотации. – Вспоминаешь о той ночи? – тихо спросила Роуз, стоя спиной к Мерси и опуская по пакетику чая в обе чашки. Не будь в комнате полной тишины, та не услышала бы сестру. – Каждый день. Роуз обернулась. Мерси заметила, что она стиснула чашки так, что костяшки пальцев побелели. Затем сестра поставила чашки на стол и уселась. – Вода закипит через несколько минут. – Отчасти поэтому я здесь, Роуз. Ты ведь знаешь, что ФБР расследует недавние убийства выживальщиков, верно? Сестра кивнула, по-прежнему сжимая чашку. – Ты в курсе, что зеркала в каждом из их домов разбиты? Роуз вздрогнула, ее чашка покатилась по столу. Мерси перехватила ее, прежде чем та достигла края, затем взяла сестру за руку и вложила чашку обратно ей в ладонь. Рука оказалась ледяной на ощупь. – Он мертв, – прошептала Роуз. – Один из них. Другой сбежал. – Мы трое поклялись никогда никому не рассказывать о случившемся. – И выполняем обещание, – заверила Мерси. – Тогда они убили подругу Перл. И еще одну девушку. – Этого мы точно не знаем. – Может быть, он на самом деле не умер, – запинаясь, произнесла Роуз; слова словно спотыкались друг о друга. – А если его только ранили, а теперь он вернулся… – За недавними убийствами может стоять второй. Тот, кого ты слышала, но мы не видели. – Я не уверена, слышала ли той ночью второй голос. – Слышала, – заверила ее Мерси. – У тебя острый слух. Тогда ты была уверена, что прежде где-то слышала голос второго. Абсолютно уверена. Если теперь ты сомневаешься, то просто потому, что прошло много времени. Но я помню твою уверенность. Роуз, казалось, замкнулась в себе. – С тех пор я никогда не слышала его голос. Я слушала. Пятнадцать лет вслушивалась в голос каждого встречного мужчины, гадая, не он ли был там в ту ночь… – она вздрогнула. – Я по-прежнему слышу его во сне. Сердце Мерси ухнуло. – Ты спрашивала Леви, что он сделал с погибшим? – Пыталась поговорить несколько раз после твоего ухода. Он всегда обрывал меня. Не хочет говорить об этом. – Никто из нас не хочет, – прошептала Мерси. – Все, что сказал Леви: никто никогда не найдет тело. – Роуз сжала чашку так, что та звякнула о стол. – Мерси, он убил бы нас обеих. Нам повезло, что мы остались в живых. – Знаю. – Ох, Мерси… Думаешь, он мог выжить? Леви мог ошибиться? Все это время второй мужчина жил в Иглс-Нест? – Думаю, мне надо поговорить с Леви.