Я высвобождаю руки и закатываю глаза, глядя на Мэдс. — Но, по-моему, вы пришли как раз вовремя, прямо к самому веселью. — Это же Тайер! — взвизгивает Лорел, изучая происходящее, и улыбается. Она поднимается на носочки, чтобы рассмотреть его лучше. — Он просто отжигает! Я же хмурюсь. Должно быть, это кто-то другой. В прошлом году Лорел постоянно ныла по поводу того, что они с Тайером никогда не ходят на хорошие концерты, потому что он не выносит толпы. Что уж говорить о шоу талантов и битве музыкальных коллективов? Хотя иногда дома у Мэдс мы слышим сквозь стены, как Тайер бренчит на своей гитаре, но он никогда в жизни не выйдет на сцену и не выступит перед всеми этими людьми. Мэделин даже шутит: вместо синдрома дефицита внимания он страдает синдромом ужаса внимания. Я отпихиваю Лорел и, приподнявшись, гляжу прямо на игровой аппарат именно в ту минуту, когда шар исчезает в лунке с максимальным количеством баллов. Загорается табло с очками, и толпа ликует. Я следую взглядом по траектории закатившегося шара и натыкаюсь на невероятно изящную мускулистую руку, которую облегает серо-фиолетовая футболка… футболка, скрывающая точеный торс кандидата на статус Бога Холлиер Хай, не меньше… Ничего себе! Тайер грациозным движением берет серебристый шар и посылает его прямо в лунку. Динь-динь-динь, и снова наивысшая сумма очков. Он поворачивается к толпе и кланяется. Кто-то явно поработал над его стеснительностью. Шар подталкивает меня. — Ты только посмотри на его главную поклонницу. Она показывает на Нишу Бэннерджи, мою соперницу по теннису, которая так и липнет к Тайеру. Она откусывает радужный фруктовый лед, который окрашивает ее губы в темно-фиолетовый. Поймав мой взгляд через всю толпу, она хмурится, и я сдержанно отвожу глаза. Безусловно, из-за вечно самодовольного вида Ниши. Потому что та не склоняется передо мной, как должна бы. И потому что она до нелепости хорошо играет в теннис, а я ненавижу конкуренцию. А не потому, что она стоит рядом с Тайером. Это-то меня не волнует. Тайер посылает еще один шар по дорожке стоимостью в пятьдесят баллов, и толпа снова ревет. Лили пихает меня в бок. — Говорят, он пытается выиграть для кого-то одну из тех огромных игрушек. — Она показывает на громадные плюшевые игрушки, выделяющиеся на хрупкой заставленной призами полке, в самой глубине палатки. Там сидят Скуби-Ду, Флаундер из «Русалочки», Снупи и малыш с головой в форме мяча для регби, Стьюи из «Гриффинов». — Но чтобы ее выиграть, нужно набрать тысячу очков. — Для Ниши? — спрашивает Лорел убитым от горя голосом. — Может быть, — взволнованно восклицает Габби. — Ты серьезно? — От этой мысли у меня в горле поднимается желчь. Не может быть, чтобы она ему нравилась. Ведь так? Лорел смотрит на меня, а потом — на Скуби. — Боже мой, ты помнишь, Саттон? Скуби-Дуби-Ду! — она произносит эти слова дурацким голосом Скуби, раскачивая головой из стороны в сторону. — Пару лет назад? Ты тоже пыталась его выиграть! Я резко отворачиваюсь от нее. — Нет, не помню. Неужели она произнесла это вслух? Ненавижу, когда моя младшая сестрица выуживает какое-то идиотское воспоминание из моего прошлого. Ладно, ладно, мне действительно очень нравился Скуби. Когда мы с Лорел были помладше — и были тогда еще подругами, — я однажды играла в скибол, как сейчас Тайер, и пыталась выиграть себе Скуби. Но я и близко не подобралась к такому результату. Я отступаю от Лорел на большое расстояние и тем самым показываю ей, чтобы она сейчас же унялась. Мэделин качает головой, когда Тайер в глупом победном жесте вскидывает в воздух кулак. — Моему брату и правда пора спуститься с небес на землю, — отрезает она. Внезапно Тайер смотрит на меня. Мои глаза превращаются в щелочки, но он, похоже, этого не замечает. Уголки его губ расплываются в широкой потрясающей улыбке. А потом он подмигивает. Меня окатывает некой волной, однако я отворачиваюсь с видом, будто злюсь. — Да, — говорю я Мэделин. — Определенно, пора. *Скибол — игра на специальном столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом. БЛОХИ И БЛАГОДАРНОСТЬ? Спустя час мы с Мэделин, Шарлоттой и Гарретом сидим возле палатки, за столом для пикника, и наслаждаемся теплыми кренделями, смазанными маслом и посыпанными сахаром и корицей. Некоторые мгновения совершенно точно заслуживают лишних калорий. Воздух наполняется копченым ароматом барбекю и ритмичным успокаивающим стрекотом сверчков. Мимо нас ковыляет малыш с фольгированным шариком. Только я задумываюсь над тем, где же его родители, как за ним появляется усталого вида женщина с унылой улыбкой: она торопливо бежит, безразмерная холщовая сумка каждый раз ударяет ее по бедру. Кожу холодит сухой ветер. Вокруг снуют толпы людей, но я чувствую себя расслабленной и счастливой. С жадностью впиваюсь зубами в крендель и запиваю его кислым ледяным лимонадом. Шар жмется к Гаррету и довольно вздыхает. Они вместе поглощают сливочное мороженое с горячей помадкой и взбитыми сливками. Она-то уж знает, что ей не нужны лишние калории. Но, как я уже сказала, Шар ест, когда счастлива. Я думаю о том, чтобы напомнить ей об этом, но вовремя спохватываюсь — будет слишком жестоко, даже для меня, сказать такое в присутствии ее парня. Внезапно Гаррет перегибается через весь стол, не сводя глаз с моего кренделя. — Можно откусить? Я киваю и делаю еще глоток лимонада. — Пожалуйста. Он тянется за ним, и в этот миг его рука задевает мою ладонь. Я чуть напрягаюсь. Он это сделал… нарочно? В мимолетном прикосновении Гаррета есть что-то… кокетливое. Внутри меня вспыхивает защитный инстинкт мамы-медведицы… а за ним легкая вспышка радости. Конечно, я этим не горжусь. Возможно, такая реакция как-то связана с тем, что в детстве меня не хотели удочерять, но так приятно чувствовать себя желанной. Однако защитный инстинкт все же побеждает, и я бросаю взгляд на Шарлотту. Та как раз увлеченно слушает Мэделин, рассказывающую забавную историю про девочку из ее балетной студии, которая наблевала за биотуалетом. Что касается Гаррета, то он, облизывая пальцы, что-то смотрит на своем телефоне. Я поворачиваюсь к Мэделин, когда та заканчивает свой рассказ: — Наверное, так бывает, когда за целый день ты «съедаешь» лишь огромный стакан диетической колы, разбавленной алкоголем! — потешается она, ее пучок подпрыгивает на макушке вместе с ней. — У этой стервы самый размашистый батман в студии. — Она шумно втягивает лимонад через трубочку. Я наклоняюсь вперед, собираясь присоединиться к их разговору, когда Шарлотта вдруг с округлившимися глазами смотрит куда-то поверх моего плеча. — А вот и Скуби-Ду! — В ее голосе слышно удивление. Я разворачиваюсь на скамейке и вижу свою сестру в компании Тайера и Скуби. Лорел, хихикая, наблюдает за тем, как он пристраивает огромную мягкую игрушку на своем бедре. Я пытаюсь сдержать улыбку. Крепко сложенный Тайер, сражающийся с плюшевым мультяшным псом, практически с него размером, выглядит смешно. А еще я завидую, что Тайер его выиграл. Пес должен был стать моим. — Вижу, ты не шутил насчет того, что хочешь его выиграть, — замечает Мэделин, поигрывая трубочкой. — Я могу быть очень настойчив, если чего-то захочу, — пожимая плечами, отзывается он. В эту секунду Мэдс пихает меня под столом. Ты только посмотри на него. И вот они втроем: Тайер, Лорел и Скуби — пристраиваются в конце стола. — Знаешь, Ниша очень расстроилась, что ты не подарил ей Скуби, — качая головой, обращается Лорел к Тайеру. — Пока ты играл, она то и дело терлась возле тебя. На лице Тайера расцветает дерзкая ухмылка. — Ну да. Но разве можно ее в этом винить? Я закатываю глаза и гляжу на Мэделин. — И кому же ты его подаришь, чувак? — интересуется Гаррет. Повисает долгая пауза. Тайер складывает руки на большой макушке Скуби. — Я так понимаю, мне нужно выбрать? Гаррет громко хохочет. Мэделин багровеет. На этот раз меня пихает Шарлотта, а я щипаю ее в ответ. Розыгрыш начинается. Поехали. Я поворачиваюсь на скамье и, прижав колено к груди, склоняю голову в сторону Тайера. — Как насчет дружеского пари? — спрашиваю я, глядя прямо ему в глаза. Тайер озадаченно выгибает бровь. — Что за пари? — Я вызываю тебя на дополнительный раунд скибола. Победитель получает Скуби и еще одну мягкую игрушку. Я тоже могу быть очень настойчивой, если чего-то захочу, — многозначительно произношу я.