Официант отходит без лишних возражений. – Это было грубо, – замечаю я, делая глоток шампанского. Оно игристое, холодное. Лучше, чем в ресторане. – Он флиртовал с тобой. А он всего лишь слуга. Засранцу нужно знать границы, – говорит Джозеф, подходя ближе. Его грозное лицо светлеет. – Рад, что ты пришла. – Правда? – спрашиваю я. Мой голос звучит скучающе, но мне и правда скучно. Я не хочу быть здесь. Хочу быть в машине посреди долгой скучной дороги обратно во Фресно и подпевать любимым песням на Spotify. Джозеф кивает с холодным выражением. Будто я ничего для него не значу, хотя в его бледно-голубых глазах виден нескрываемый интерес. Я нервно отворачиваюсь. – Похоже, мы единственные ровесники на этом провале под названием вечеринка, – комментирует он. Я оборачиваюсь, мысленно отмечая, что он прав. – Почему провале? – Да эти розы. Мисти, как обычно, переборщила. У нее нет чувства меры. Не то что у мамы. – Он отпивает из низкого бокала напиток золотисто-коричневого цвета. Явно не шампанское. – Отец с первого взгляда их возненавидел. Говорит, это безвкусица. – Полностью согласна. Джозеф едва заметно улыбается: – Мисти выросла в маленьком городке на севере. Они женаты уже два года, но она к такому до сих пор не привыкла. – Она подружкам рассказывает, что твой отец любит цвет крови и что он напоминает ему о деньгах. Чувствую себя стукачкой, но вдруг он посчитает это забавным. – О да, похоже на нее, – он закатывает глаза, – но давай сменим тему. Мой тон сразу же меняется: – О чем поговорим? Я так легко возвращаюсь к старым привычкам. Флиртую с парнями. Прикидываюсь скромницей. Он же мне совсем не интересен. – Я надеялся, что мы поговорим в клубе, но ты исчезла с Сорренто. Он словно не заинтересован, но глаза… Они выдают все. Как будто он понял, что наш с Тони побег был тайным. Я выпрямляюсь, стараясь не выражать эмоций. Не уверена, что у меня получилось. Его замечание задело меня за живое, а это ему и было нужно. – Я уехала одна. Он лукаво улыбается и подносит бокал к губам: – Неа. Я вас видел. Я молчу, перебираю варианты ответа. Нужно придумать объяснение. – Я был в холле, когда вы вдвоем вышли из клуба, а потом сели на заднее сиденье такси. Теперь Джозеф ухмыляется во весь рот и самоуверенно перекатывается на пятки, пока я пытаюсь увильнуть. – Вот это твой папа разозлится, когда узнает, что ты ушла из клуба с сыном его врага. – А ты-то откуда знаешь, что Сорренто и папа – враги? – спрашиваю я. Бесит, что я ничего про эту ситуацию не знаю. Наверное, так бывает, когда уезжаешь учиться и совсем не интересуешься делами отца. Хотя я, вообще-то, и раньше не особо интересовалась. В школе мне также было все равно, хотя он и пытался что-то объяснять. А сейчас и подавно. Я сбежала от отца при первой же возможности. Хотя, когда речь заходит о Тони и его семье, мне становится любопытно. Что они с папой не поделили? Почему ненавидят друг друга? Не понимаю. – Лори сказала, – объясняет он и поджимает губы. Понимает, что этого не следовало говорить. – Вы двое, похоже, очень дружны. Теперь и у меня есть кое-что на него. – Она дружит с Мисти, – отвечает он, но звучит неубедительно. – И как это у вас получается сохранять отношения, пока ты учишься в Гарварде? – спрашиваю я, словно сама невинность. – Я… у меня были… хм… небольшие проблемы, и в этом семестре я дома. – Он выпрямляется. – Вернусь к учебе весной. – Какая жалость. Мужчины так хорохорятся и выделываются, а внутри полны дерьма. Мне надоело, что мной играют. Наверное, поэтому меня так тянет к Тони. Он не врал мне. Хотя мог придумать какую-нибудь чушь, будто учится в Стэнфорде или Калтехе[18], или наврать, что он известный спортсмен или сверхгений и готов стать следующим Стивом Джобсом. Мужчины вечно так делают, хотя это никому не нужно. В мужчинах я люблю честность. А еще люблю запретные плоды, к которым мне нельзя прикасаться. Такие, как Тони Сорренто. Глава 7 Тони Я ЛЕГ СЛИШКОМ ПОЗДНО. Встал уже в одиннадцатом часу, и дома было жутко тихо. Здесь же живут две маленькие близняшки, и из коридора всегда доносятся их крики и лепет. Я выползаю из кровати и иду в смежную с комнатой ванну помочиться. Мою руки. Обдаю лицо холодной водой, чтобы проснуться. Волосы торчат, и я безуспешно пытаюсь их пригладить влажными руками. На мне черные трусы-боксеры, а вода такая ледяная, что по коже бегут мурашки. Вспоминаю мурашки, которыми покрылась Хайден. Вчера вечером, на детской площадке, когда расстегнула платье, обнажив усеянную мурашками кожу. Она дразнила меня словами и дьявольской улыбкой. Кокетливая юбка ее платья развевалась на ветру, танцуя вокруг стройных бедер. Ее скомканные стринги все еще лежат в переднем кармане брюк, которые я ночью кинул на пол. Я почти поверил, что все произошедшее, этот сюрреалистичный момент и вообще прошлый вечер, было ненастоящим. Хотя знаю, что это не так. Ее трусики тому доказательство. Я выхожу из ванной, и в этот момент дверь моей спальни распахивается. На пороге стоит Хелена, одетая в тонкую ночную рубашку из шелка и распахнутый халат. Она удивляется: – О! Не думала, что ты проснулся. – Ты не постучалась. – Я раздраженно почесываю грудь. Моя мачеха ворвалась ко мне в комнату, когда я практически голый. Будто специально. – Прости. – Она кладет руку на грудь, привлекая к ней внимание. Глубокий вырез рубашки открывает чудесный вид, но это мне не интересно. – Я хотела узнать, не хочешь ли ты позавтракать. – Ты собираешься приготовить мне завтрак? – спрашиваю я. Она кокетливо смеется приятным звонким смехом. Она флиртует со мной еще активнее, чем вчера. – Нет, глупенький. У нас для этого есть повар. – Где отец? Она погрустнела. По ее сценарию я не должен был спрашивать о нем. – Затаился у себя в кабинете. – А сестры? – Легли подремать. Ты поздно вернулся. – Она проходит в комнату, закрывая за собой дверь. – Тебе было комфортно спать?