– А ты мою, – отвечаю я. – Мне о тебе отец рассказал. – То же самое. – Он заколебался на мгновение. – Мой старик ненавидит твоего. – А мой твоего. Похоже, они заклятые враги. Я подхожу ближе и встаю прямо перед ним. Налетает ветерок и подхватывает оборки моей юбки. Они касаются его коленей. – Твой тоже запретил тебе со мной разговаривать? – он вопросительно поднимает темные брови. Я разражаюсь смехом: – Нет. Хотя он назвал тебя, цитирую, «не лучшим выбором». – Я никогда в жизни с ним не встречался. Он меня даже не знает, – говорит он, хмурясь. – Вот я ему так и сказала! Как он может судить о тебе, если с тобой не знаком? – Я качаю головой. – Вот именно. Люди любят осуждать ни за что ни про что. – Его взгляд блуждает по мне, слишком долго задерживается на моей груди. Мне становится жарко. Похоже, он не имеет ничего против настоящей груди. – Могу я тебе кое в чем признаться? Если он скажет, что я ему нравлюсь и он хочет улизнуть куда-нибудь в чулан, я соглашусь без лишних вопросов. – Конечно, – холодно отвечаю я. Как будто мне все равно. – Сегодня я увидел отца впервые за много лет, – признается он. – Мы иногда созваниваемся или переписываемся, но этим наше общение обычно ограничивается. О. Это даже близко не то, чего я ожидала. Хотя в автосалоне он говорил, что давно не встречался с отцом. – И как давно вы не виделись? – Плюс-минус лет шесть. – Он пожимает плечами. – Серьезно? – восклицаю я. Он кивает, и я продолжаю: – Но, если вы не виделись, как же он подарил тебе машину? – Прислал. Он всегда так делает. Шлет подарки по почте, деньги переводит на счет. Следит, чтобы нам с мамой всего хватало. Когда я переехал ближе к университету, он позаботился о моей учебе, расходах на проживание. Обо всем, в общем. Он смотрит вдаль. Ветерок ерошит его темные волосы: – Он дает мне все, кроме своего времени. У меня болит сердце за него. Я понимаю, что он чувствует. – Может, он сильно занят? – Да, занят. Своей новой семьей, – бормочет он с видимым отвращением. – Сегодня я познакомился с мачехой. Хотя она не сильно старше меня. Интересно. Неудивительно, что она вела себя так, словно он новенькая игрушка. – Значит, у тебя был важный день. – Да. Это точно. Он роется в кармане, достает зажигалку, вставляет в рот сигарету, подносит зажигалку к ее концу и прикуривает. Тут же выпускает струйку дыма. Я хмурюсь. – Видимо, ты не куришь. – Это вредная привычка, – выпаливаю я. – Уверен, у тебя тоже есть такие. Он бросает на меня понимающий взгляд. Оох. Это было сексуально. – Что, хотел бы узнать о них? – поддразниваю я. Надеюсь, мой глупый ответ прозвучал заманчиво. Он улыбается, но молчит. Меня это нервирует. Мужчин я никогда не боялась. Всегда любила пофлиртовать. Мне нравится мужское внимание, но оно мне не требуется двадцать четыре часа в сутки. Да, в старших классах у меня были отношения, но в институте я стала больше думать о себе. Да кому нужны отношения? Точно не мне. Мне еще слишком рано. Я лучше буду свободной. Посмотрите на людей, которые влюбляются и женятся. Они лгут. Изменяют друг другу. Ссорятся. Разводятся. Нет уж, спасибо. Поэтому я стараюсь не усложнять. Не позволяю мужчинам влиять на мою самооценку или заставлять делать то, что мне не интересно. А этот парень? Он держит меня в напряжении. Хуже того, вызывает мой интерес, и я не совсем понимаю почему. Может, дело в том, как он внимательно смотрит на меня? Курить – отвратительно. Никогда не понимала, чем курение так привлекает, но что-то есть в том, как он подносит сигарету ко рту, слегка сжимает ее губами, а потом выдыхает дым. Это… о боже, не могу поверить, что думаю об этом, – так заводит. – А зачем ты вообще куришь? – спрашиваю я. Надеюсь, он не заметил моего раздражения. – У меня стресс, – объясняет он. Я хмурюсь. – Прямо сейчас? – Ну конечно, прямо сейчас, – отвечает он, вздрагивая, и проводит рукой по челюсти. – Извини. Тяжело иметь дело с отцом и его дурацкой семейкой и участвовать в этой вечеринке, или как, черт возьми, это называется. На меня напялили костюм Gucci и заставили вести себя солидно ради отца, хотя я чувствую себя ребенком, который играет в переодевалки. Ой. Он очень откровенен со мной. Я не сдерживаюсь, сажусь на стул рядом и поворачиваюсь к нему. – Тебе станет легче, если я скажу, что костюм Gucci тебе очень идет? – кокетничаю я. Я пытаюсь изменить тональность нашего разговора. Я не умею быть серьезной. Нам сейчас это не нужно. Серьезность означает что-то большее, а сейчас мне нужно… точно ничего такого. Хочу поразвлечься. Он проводит длинными пальцами по лацкану пиджака, а я представляю их касания на своей коже. – Что ж, похоже, костюм окупился. Я смеюсь. Он тоже усмехается. Мы смотрим друг на друга. И я совершенно не чувствую неловкости. – Нельзя, чтобы ты мне нравился, – мягко признаюсь я. – А ты мне. – Он улыбается, и в уголках его глаз появляются морщинки, а я тихо выдыхаю после его слов. – Но ты мне нравишься, – шепчу я. Он медленно наклоняется вперед, тушит сигарету о пепельницу на столике перед нами, который я даже не заметила, сосредоточившись на Тони. Он так близко, что может коснуться моего бедра. Пусть Тони Сорренто трогает меня, где хочет. – Хочешь, сбежим отсюда? – спрашивает он низким голосом, от которого у меня бегут мурашки. Я замираю от его вопроса. – И куда мы поедем? – Не знаю. Ты на машине приехала? Я медленно качаю головой. – И я без машины, – разочарованно говорит он. – Можем вызвать Uber, – предлагаю я. На его лице появляется улыбка, от которой у меня перехватывает дыхание. – Мне нравится ход твоих мыслей. – А твой отец не рассердится, если ты уедешь раньше? – переживаю я. – Как будто меня это волнует. Он не видел меня годами. Ему даже нечего мне сказать, – отвечает Тони с презрением. Не могу винить его за эти чувства. Должно быть, это больно – расти без отца, хотя я также давно не видела маму. Почему богатые занятые родители думают, что могут купить нашу любовь? И что дорогие вещи смогут их заменить? Конечно нет. Я не отказываюсь от папиных подарков, но иногда мне просто нужно его внимание. Особенно я нуждалась в нем, когда была младше. В старших классах я играла в волейбол. Получалось не так хорошо, как у Палмер, но я умоляла его прийти и посмотреть на мои матчи. Всего лишь раз в сезон. Преданные родители моих одноклассников приходили на каждую игру, болели за своих детей. Между ними существовала связь, и на них было приятно смотреть. Я ценила это внимание намного больше, чем другие девчонки из команды, ведь их родители всегда были рядом. Для них это являлось нормой, их родители даже дружили между собой. А я? Я была счастлива, что папа пришел на целых две игры за всю старшую школу. Две из, кажется, миллиарда. Все. И то он едва отрывал взгляд от телефона. Когда закончила школу и уехала, я словно вдохнула полной грудью. Расстояние помогло забыть обиду, но сегодня она вернулась. Я знаю настоящую причину, по которой мы сюда пришли. Он хотел меня показать. И свести с кем-то. Как будто я продаюсь.