Резко падает на меня, врезаясь в ребра и выбивая воздух из легких. И обнимает за шею, примостившись носом к ее основанию. — Кажется, я ждал этого вечность. Какая неординарная история у нас получилась, правда? — Угу, — мычит это чудо. — Мы будем продолжать совершать ошибки, исправлять их и учиться слышать друг друга. По-другому у нас не получится. Но теперь мы умнее, да? — Конечно, — охотно соглашается. — У тебя появились седые волосы на висках. Ты обязан быть мудрым. Ну что с нее взять? Кобра, как она есть. — Теперь, когда мы сдались на милость друг другу, я могу озвучить первое наказание? — протягиваю, ожидая отпора. — Ну, попробуй, — настороженно. — Свадьба в начале марта. Сатэ застыла и проворно отстранилась, приняв сидячее положение, но уже рядом со мной, а не на мне. — Да ты шутишь. Через три недели? Киваю, демонстрируя всю серьезность намерений. Испытующе всматривается в мои глаза, но терпит поражение, осознав, что я не уступлю. И неожиданно тянется к карману своих джинсов. Я застываю, когда в ее ладони появляется то самое кольцо… — Хотя бы надень его мне, что ли?.. — предлагает несколько смущенно. Я резво вскакиваю, опираясь на колени. Забираю украшение и…с еще большим трепетом, чем в первый раз, заявляю на нее свои права. Затем наклоняюсь и целую безымянный палец. — Моя кобра. Моя Сатэ. Первозданная, неповторимая, единственная. — Я тебя очень люблю, Адонц, — срывается ее голос. Смыкаемся в объятиях, наслаждаясь обоюдной капитуляцией. Я счастлив, что Сатэ вернулась к жизни, ко мне. И готов нести эту ответственность. Искренне готов. — У меня только одна просьба, — мы все еще сидели на ковре, глядя в сгущающиеся сумерки. — Пусть Марина держится подальше от организации твоего девичника. Не хочу забирать вас из борделей города… Хихиканье Сатэ постепенно превращается в звонкий смех, на что я довольно улыбаюсь. Никогда бы не подумал, что для меня будет настолько важно счастье другого человека. Ради этой девушки я готов на всё. Без преувеличения. — Какой ты обломщик. А я только настроилась, — она вдруг осекается, — ты сменил кровать?! Перевожу взгляд на предмет, вызвавший ее удивление. И хищно скалюсь. — Всё ради тебя, душа моя, присмотрись к изголовью. Теперь не надо будет срывать доски со стены. Можешь смело привязывать меня к этим стойкам и придаваться самому отчаянному разврату… Несколько секунд осуждающе качает головой, но потом не выдерживает и снова взрывается исступленным хохотом. — Заманчивое предложение. — Да, подумай над ним. — И подумаю, Адонц. Еще пожалеешь… — О, мне нравится твой многообещающий тон. — Так ты все же извращенец… — наигранный испуг. — Зато весь в твоем распоряжении. — Да. Это главное. Зато мой… И я доказал это последовавшим поцелуем. А потом у нас появились миллионы таких доказательств… Эпилог «В ту секунду, когда мы встретились, я понял: в тебе есть нечто такое, что необходимо мне. Как оказалось, это вовсе не «нечто»… это ты целиком». Джейми Макгвайр «Мое прекрасное несчастье» Затаиваю дыхание в ожидании результата, хотя и так знаю, какой он будет… В тот самый момент, когда на тесте появляется вторая полоска, дверь ванной неожиданно раскрывается, в проеме показывается Тор, и наши взгляды встречаются и зависают в зеркале. Он приближается ко мне и притягивает к груди, которая взволнованно поднимается и опускается. — Давай договоримся, что это будет последний заход?.. Его формулировка заставляет улыбнуться. — Как ты понял? Я же не делилась своими подозрениями. — Являясь фанатом твоего тела, я подмечаю его изменения тут же. В начале своих беременностей ты всегда на короткий период возвращаешься к прежним формам, — удивляет своим откровением. — Это меня не может не радовать… Но… Слышу тревожные нотки в голосе моего мужчины, зная, о чем он думает. Очень хочется разрядить обстановку, чтобы рассеять эти мрачные мысли. — Вот тебе и вечер ностальгии с танцами живота. Может, и их отменим заодно? И подвязки со змеями… Чтобы наверняка не иметь таких последствий спустя несколько недель? — Эй, — получаю болезненный щипок, — ты посягаешь на святое! Смеемся, почти соприкасаясь губами. — Каждый раз это настолько волнительно, словно впервые. Представляешь, еще один малыш?.. — шепчу в восторге. — Если обещаешь хорошо вести себя, я, может, и смогу расслабиться, в полной мере наслаждаясь этим состоянием в ожидании чуда… Торгом морщится, явно вспоминая все мои пребывания в больницах на сохранении. Да, без сложностей и угроз выкидыша не обошлось. Последние роды — вообще, будто игра на выживание. Но я готова пройти этот путь еще раз… — У нас будут проблемы с Робертом. Он и так смотрит на меня с ненавистью, — протягивает муж со смешинками во взгляде. — Ты работаешь всего полгода после четырех лет декрета. Арзуманян повесится, когда мы сообщим ему… — Это он от зависти. У него-то всего один. Луиза до сих пор перекрещивается, стоит кому-то задать вопрос о втором ребенке… — Считаешь, он всю жизнь мечтал быть многодетным отцом, как я?.. — Угу… Опускаю голову ему на плечо. — Обними меня, Адонц. Тор тут же выполняет просьбу, стискивая так, что чувствую нехватку кислорода. — Все будет хорошо, слышишь? — успокаиваю его. — В конце концов, это даже нечестно. Все трое наших детей — твои копии. Должна же я родить себе маленькую Сатэ? Уверена, это будет девочка с моими глазами. Тихо посмеивается, ослабляя хватку. — Уговорила, — предвкушающе. Внезапный грохот заставляет обоих вздрогнуть. Со стоном одновременно поворачиваемся к двери, и я мысленно считаю до трех… Она распахивается, врезаясь в стену, и на пороге появляются сорванцы, двое из которых — старший сын и дочь — неизменно пытаются поколотить друг друга в борьбе за статус лидера. Младший сын Арам, часто-часто хлопая ресницами, наблюдает за ними, до сих пор не понимая, чью сторону принять, ведь Тина подкармливает его запрещенными конфетами, а Ваган — катает на велосипеде. Сложный выбор. Он забавный и пока еще лепечет что-то бессвязное в свои полтора года. В отличие от тех двоих, что схлестнулись в битве титанов и орут: — Мама! Папа! — Она сломала стул! — Это он меня толкнул!.. Переглядываемся с Тором, и я уже по одному взгляду знаю, что он сейчас скажет: — Я этих-то тайно мечтаю сдать в детдом. А ты радуешься четвертому… — Изверг. Успокаивай своих отпрысков. Они носят твою фамилию!