Кажется, она взяла верный тон. Все равно читать это самостоятельно… нет, она бы разобралась. Но гораздо медленнее. А время – деньги! И фиг она кому монетку подарит! Этор пытался вилять. Юлить. Изворачиваться. Запутывать Алю в куче терминов и всякой ненужной информации. Но куда ему было до СМИ XXI века? Уж как врут они, так ему в жизни не соврать. А посему после подсчетов, прикидок и тщательных сравнений документов стало ясно. Товарищ ворует. Ворует много, глупо и явно не по чину. Так что у девушки было три варианта. Либо уволить мерзавца к чертовой матери, либо сдать под суд, либо вообще… Право сеньора – это не только первая брачная ночь, но и правосудие на своих землях. Король, конечно, может быть и против, но ты еще дойди до короля-то! А после ста плетей ноги не пойдут. Точно. Или вообще – голову под мышку и на суд к кому угодно. Она в своем праве… Хотя нет. Не она. Супруг. Тот мог бы. А вот границы своей власти Аля представляла весьма условно. Поэтому выбрала третий вариант. Она предложила управляющему вернуть три четверти наворованного и с оставшейся четвертью идти искать себе место где подальше. В противном случае он сразу же лишится головы. А его капиталы Аля и без него разыщет. Жена, как говорится, не стена, если ее пятками в плиту сунуть, разговорится обязательно. Никуда не денется с подводной лодки. Аля тихо порадовалась, что в это время существовали только глиняные кувшины и бочки. Банки еще не родились, и капиталы люди хранили под кроватью. Что ей и требовалось. Сначала Этор предлагал ей сто золотых. После обещания тут же повесить мерзавца сумма выросла вдвое. Но Аля не собиралась так легко выпускать его из рук. Она отлично знала, что если подвесить золотую рыбку над нагретой сковородкой, то число желаний увеличится в десять раз. В данном случае ей подошел бы и горящий камин. И она бы засунула мерзавца пятками в угли. Но Этор спешно увеличил сумму еще вдвое. А после долгих уговоров (уговаривали парни, Аля командовала, куда лучше пнуть) и еще вдвое. В итоге она получила на руки около восьмисот золотых. Аля сильно подозревала, что Этор припрятал половину. Но давить сильнее не стала. Ей и этого хватит с лихвой. Надо было хотя бы выпороть мерзавца. Или судить. Можно было вообще казнить. Но… Не могла она подписать смертный приговор человеку! Не могла!!! Особенно когда Этор, почувствовав ее настроение, на коленях пополз к ее ногам и принялся скулить, чуть ли не вылизывая туфли языком, о малых детушках и старых родителях… Аля понимала, что мерзавец врет. Что она потеряет уважение. Но… А что – ее так кто-то уважал? И вообще… Можно и никому не рассказывать. Она – не будет. А крестьяне… есть вариант, при котором и они промолчат. Есть… Как говорится, если в комнате два выхода, значит, вы не видите окна и дымоход. Вместо суда и публичных разборок (в которых, она подозревала, что облажалась бы по полной программе), получив деньги, она попросила сына Эммы проехать по деревням и сообщить, что управляющего выгнали вон. И завтра с утра он с женой пешком уйдет из Иртона на все четыре стороны. Или хотя бы послать мальчишек с той же вестью. Поймала удивленный взгляд парня, она поглядела ему прямо в глаза и улыбнулась: – Пусть люди ему лошадь продадут, если решат, что он это заслужил. Парень оскалился. Аля поежилась. Да, не своими руками. Но – по справедливости. Кому ты, тварь, насолил, те пусть и судят. И особенно не удивилась, когда ей через два дня сообщили, что управляющий с женой, вот незадача, вот жалость-то, ночью случайно сбились с дороги, и их, видимо, задрали волки. Разумеется, никаких денег при них обнаружено не было. Наверное, звери оказались умные и решили прикупить себе пару овечек на зиму. Но Але и не надо было. Пусть останутся в деревне. А она уже прикидывала примерный бизнес-план для местного сельского хозяйства. Что такое трехполье, она знала. И собиралась вводить именно его. А для начала… Утро началось рано. Аля специально раздвинула шторы, и первый солнечный луч бил ей в глаза так, что спать не было никакой возможности. Тело Лилиан Иртон сопротивлялось, протестовало и скулило измученными мышцами, но Аля была неумолима. Подъем, тушка! Не нравится? Твои трудности. А я вот буду действовать. Приседания. Отжимания. Пресс. Прыжки. Наклоны. Аля занималась спортом с детства и отлично знала, что ей нужно. Да, пока нагрузка небольшая, но ее достаточно. Все равно еда ограничена, и она на ногах целый день. В гардеробе было выбрано первое попавшееся платье. Аля отметила, что надо поручить Марте сшить пару тряпочек попроще. Вообще, она бы обошлась одной нательной рубашкой – тот же сарафан до щиколоток из XXI века, но народ не поймет. А вот нижние юбки – это явное излишество. И панталоны – тоже. Заодно трусы надо поручить сшить. Вроде как не теорема Пифагора, справятся. Хм… теорема Иртон? Забавно. И вовсе это не плагиат. Это в том мире был бы плагиат, а здесь – просветительская деятельность. Надо только решить сначала, что можно поиметь от этой теоремы. Не просто же так ее провозглашать на площади. Не поймут. Аля и сама не поняла бы. Но из психушки точно бы вызвала. Эх-х-х-х… Вот беда жителя двадцатого – двадцать первого веков. Громадный багаж знаний, не применимых в экстремальной ситуации. Марта появилась, когда Аля кое-как натянула платье и теперь ругалась на идиотов, поместивших шнуровку сзади. – Лилюшка! Как спалось, деточка? – Отлично, нянюшка. Помоги мне, пожалуйста… Со внесенными усовершенствованиями платье было уже не таким «капустным». Так, копна сена, не больше. Хотя на Лилиан что ни напяль – взвоешь. Ну как можно было так отожраться?! – Деточка, что ж ты сама, да я бы… Аля почти не слушала причитаний няни, что не подобает и вообще и она бы дитятку руку самому поднять не дала… Вот еще не хватало! Скоро так и на горшок сажать будут. – Няня, Этор ушел? – Да, вместе с женой. Только засветлелось, они сразу… Аля недобро ухмыльнулась. – Лошадь им не дали? – Так парни, что из деревни приехали, специально проводили его, еще и пинка отвесили на прощанье… – Надеюсь, и не одного. – Лилюшка! – Няня, заслужил. И хватит об этом. Иртон-кастл надо отмывать. – Лилюшка? – А что? Бардак, сама видишь. Грязи по колено, свинства – по уши! Так что у нас впереди тяжелое время. Дней десять точно. Пошли? – Лилюшка, а завтрак? – А что, у нас кухарка не уволилась? – Уволилась. Но ты же можешь приказать… – Вот еще не хватало. Эмма не появилась еще? Сейчас отправлю за ней карету. – Лилюшка! За крестьянкой?! – И что?! – Ладно бы еще за докторусом… – Эмма умнее. Надеюсь, она уже нашла, кого я просила. А просила Аля вчера десятка два женщин для тяжелой работы – выскребания свинарника. Ремонтировать Иртон пока денег не было. Но ежели отмыть… – У нас кто-нибудь готовить умеет? Аля и сама могла, но технология работы с дровяной плитой ее вырубала. Вот еще не хватало – печку топить! Да и неуместно графине-то… не поймут. – Да, почитай, все… – Отлично. Тогда пусть одна из девчушек становится к плите и готовит. В больших количествах. – А… – Изысканных завтраков из восьми блюд не надо. Большой котел каши. С мясом. Хлеба. И сыра. Ясно? – Лилечка, а… – А я тоже кашу поем. Не подохну. Нянюшка, сделай как я прошу, пожалуйста. И чтобы все слуги, кто остался, ждали меня сейчас внизу, на кухне.