Лиля вместо ответа опрокинула чернильницу на кровать. Али Ахмет вздрогнул, но, когда на простыни не вылилось ни капли чернил, покачал головой: – Замечательно. Очень удобно для корабля. – Подобные вещи будет делать ювелир Хельке Лейтц. – Лиля сообразила, что наклевывается возможность для пиара, и старалась вовсю. – Моя идея, его работа. И еще он будет делать весьма интересные перья для письма… – Перья? Птичьи? Лиля улыбнулась так, что Джоконда позеленела бы от зависти. – О нет. Намного удобнее и практичнее. Он обещал на днях принести показать. – Я бы… – Разумеется. Я покажу вам. Али Ахмет быстро написал несколько слов, свернул письмо и протянул Лиле. Та растопила воск в специальной коробочке, благословляя про себя исторические фильмы, и прилила им письмо. Али Ахмет приложил один из перстней и откинулся на подушки почти без сил. – Мой помощник Алим Омар дин Рашшайя. Лиля взяла сверток и отправилась к вирманам. – Надо найти корабль «Золотая волна». Передать записку Алиму Омару дин Рашшайя. И дождаться ответа. Один из вирман кивнул и отправился выполнять приказания. Лиля опять поднялась к раненому, пощупала пульс, померила температуру (приблизительно, коснувшись губами лба, но хоть так, до термометров-то как до Китая), вздохнула… – Вам пару дней будет не очень хорошо. Я старалась вычистить всю грязь, но воспалительный процесс такая зараза… – Я знаю, что вы сделали для меня все возможное, госпожа… Я благодарен вам за это. – Лучшая благодарность врачу – видеть, как выздоравливает больной человек, – отрезала Лиля. И в который раз послала маме свою любовь и благодарность. Что такое армейский фельдшер? Это каторжный труд. И самые разные случаи. Не будешь же каждый раз в город ездить за триста километров, а травмы в гарнизоне – явление частое, особенно в тайге. Маленькая Аля не знала лучшего занятия, чем помогать матери. Что Татьяна Викторовна часто использовала, обнаружив у девочки твердую руку и точный глаз. Так что к моменту поступления в институт у Али оказалась практика на уровне хорошего сельского фельдшера. Диплома вот не было. Да и летом, приезжая к матери, она без работы не сидела. Как же сейчас ей это пригодилось! Но инструменты она завтра у кузнеца закажет. Обязательно. Уж что-что, а это она знала досконально. С детства играла скальпелями, пинцетами, ранорасширителями, зажимами, шпателями, корнцангами… И ведь не сказать, чтобы их было так сложно сделать. За деньги все выкуют. Лиля взглянула в окно. М-да. День к вечеру, а обеда не было. И завтракала на рассвете. Пойти что-то съесть? Кстати… – Я сейчас возьму для вас бульона. У вас нет запрета на какую-либо пищу? – Мы не едим мясо свиньи, потому что это нечистое животное, – пояснил Али Ахмет. – А остальное… – Значит, куриный бульон. И красное вино, – кивнула Лиля. И для восстановления крови, и для здоровья, и как жаропонижающее даже немного… Пить, пить и пить. – И еще раз обещаю вам, если вы выполните все, что я скажу, не будете шевелиться раньше времени и нагружать ногу, вы не будете даже хромать. Возможно, будут болеть кости в дождливую погоду… – В пустыне дождь – это благо. Лиля кивнула и вышла за дверь. Эх, ну ничего же нет! Но если удастся разжиться у товарища опиатами, это уже будет замечательно. Интересно, а как тут с наркоконтролем? – Да что там может случиться… Джерисон, граф Иртон, посмотрел на принца. Рик закончил сборы еще два дня назад и теперь прятался у кузена от всяких придворных зануд. В настоящее время он валялся на кровати, грыз орехи и смотрел, как Джес пишет письмо управляющему. – Не знаю. Обычно Этор отписывал мне достаточно часто. Раз в тридцать – сорок дней. А сейчас уже почти шестьдесят дней прошло, а от него никакой весточки. Не случилось ли чего… – С поместьем или с твоей клушкой? – С ребенком. – Ну да, она же у тебя брюхата. – Надеюсь, я наконец получу наследника. – Ну, это еще не скоро. – Нет. Но мало ли что. – Ну, напиши… Но письмо ты все равно получишь не скоро. Джес не знал, что письмо к нему так и осталось в ящике стола Этора. Надежно затерянное в куче всякой ерунды. Лиля просто не успела разобрать все бумаги управляющего. А то бы она и дописала, и отправила… Почему нет? И даже угрызений совести не ощутила бы за подлог документов. Тоже мне, государственные тайны. А граф волновался. Не за жену, нет. Но ребенок, наследник. – Рик, как ты думаешь, сколько продлится посольство? – Лун восемь. Не меньше. – Так я точно не успею к рождению сына. – Или дочери. Штук шесть родишь, прежде чем один парень получится, и такое бывает. – Трапун[12] тебе на язык. – Если что – еще раз потрудишься. И вообще, знал, на что шел. Джес сверкнул глазами на насмешника. Написал еще пару слов и обильно посыпал письмо песком. – Умник нашелся… – Я и не терялся. – Напиши управляющему. Пусть если что, пишет отцу. Дядя сам твоего ребенка назовет. – Тоже идея. Джес вписал еще несколько слов. – С дядей я вечером поговорю. Рик, выбирал бы ты побыстрее. А? – Нет уж. Тут дело такое, чтобы потом всю жизнь не мучиться… Конечно, жена – не стена, подруг мы себе всегда найдем… Но хотелось бы, как у отца с Джесси. Джес кивнул: – Согласен. – Вот ты на свою куколку и посмотришь поближе. Вдруг она и правда такая… Джерисон еще раз кивнул. И принялся запечатывать письмо в толстый конверт. Письмо – указания по хозяйству, распоряжения по поводу дочери… Ответ найдет его уже в Уэльстере. Человек, которого он отправит, дождется ответа и отправится к нему. Да, долго. Неудобно. Но выбора нет. Дядя очень просил поехать с Риком. Впрочем, Джерисону предстоящая поездка нравилась. И рядом с ним будет Аделаида.