Слава богу, на первом этаже отыскался хоть кто-то неспящий. А именно служанка, которая долго не могла понять, какого лешего нужно графине. Но потом-таки разбудила хозяина. Тот выполз, зевая и почесываясь, выслушал все, что высказала взбешенная Лиля, и помог запереть рыдающую Нилей в погребе. Туда же отправился и неизвестный из-под окна, благо он был один. Утром разберемся. А сейчас… Может, хоть часа два удастся поспать? Учитывая, что служители Альдоная предпочитали проводить службу на рассвете, надежды было мало. Ну, хоть просто полежать. Утром Лиля нацепила бело-зеленые обновки, благо для этого даже служанки не требовалось, и отправилась на службу. Тихо радуясь, что тут не нужно покрывать волосы. Все продолжали спать, поэтому графине Иртон пришлось идти с семьей хозяина трактира. То есть с женой, двумя дочерями и тремя сыновьями. Старшей лет пятнадцать, младшему – не больше пяти. И такого кроху в церковь? Вот уж чего Лиля не одобряла! Ее бы воля, она бы вообще запретила и крестины, и посещение церкви до двадцати одного года. Вот включится у тебя головной мозг, станешь совершеннолетним – тогда и решай, к какой конфессии тебе принадлежать. И нужна ли она тебе вообще? Или на фиг. Влияние религии на подростковые мозги она наблюдала сама, и ей это резко не нравилось. Туда же, на службу, отправились и Лилины крестьяне. Совершенно неожиданно для нее. И поглядывали на свою госпожу как-то… свойски? Лиля не могла подобрать правильного определения. Глядели так, словно она делает что-то правильное. Логичное. М-да. Дома она в храм не ходила… Дома? Иртон уже стал ее домом? Забавно… А может, надо было бы? Лиля вздохнула. Не хотелось. До изжоги. Но соответствовать надо. И так проблем может быть выше ушей. Медицина, новые знания, вирмане опять же… А церковь оказывала большое влияние на людей раньше. Она что-то такое читала. Вот! Анжелика! Ее супруга засудил какой-то псих-монах по обвинению в колдовстве. Кстати – тоже графа. Но там король еще лапку приложил… А ей не пофиг? У нее связей вообще ноль. Натурой – и то взятку не дашь с такой фигурой. Разве что найдется сумоист-маньяк. Нет, ходить придется. И молиться. Или делать вид. Вытерпим. Единственное, что себе позволила Лиля – подозвала Треза Матти и приказала рысью лететь на корабль к вирманам и сообщить Лейфу, что случилось ночью. Так и так, усыпили, покусились – все в красках. Судя по искрам в карих глазах, парень понял, чего от него хотят. И умчался так, словно его собаки за пятки кусали. А вот в церкви неожиданно было – уютно? Высокий потолок, расписанные белыми и голубыми красками стены, зеленый пол, никаких икон… Только солнце, и на его фоне белая птица. Голубь? Похоже… И скамейки. В отличие от обычной церкви, где сидеть не получается. А вот запах… Фу! Благовония и здесь уважали. А с учетом нелюбви к мытью получались просто вония. – Ваше сиятельство? – Достопочтенный Торий. – Лиле даже оборачиваться не надо было, чтобы узнать этот вкрадчивый голос. – Я рад вас видеть на службе, в нашем убогом храме. – Не скромничайте, не такой уж он убогий, – ухмыльнулась Лиля. – Здесь очень мило и уютно. И тут же решила воспользоваться ситуацией: – Как ваш сынок поживает? Судя по злобной гримасе отца, жилось товарищу плохо. Лиля похлопала ресницами и начала жаловаться: – А вот мне так грустно, так грустно… – Что случилось, ваше сиятельство? Намек явно был понят. Лиля провела руками по бархату. – Вы же видите… У меня совершенно нет новых платьев. Хотела нанять пару мастериц, а оказалось, что они никак мастерицами не станут. Все еще подмастерья. Фраза получилась корявенькая, но в пять утра не до риторики, было бы доходчиво. – И кто же это? – Подручные некоей Марион Альси. Марсия, Лидия, Ирэна… Судя по лицу мэра, ему стало скучно. – Если они до сих пор не мастерицы, значит, не заслужили. Марион свое дело знает. – А о пользе честности она знает? – завелась Лиля. – Эта старая выжига девчонок держит в лохмотьях и впроголодь, работать заставляет от рассвета до рассвета, и никто ничего не делает! – Ваше сиятельство… – Барон явно мямлил. Лиля сверкнула глазами. – Достопочтенный Торий, я рассчитываю, что вы поговорите с Марион. – О чем, ваше сиятельство? – О том, что надо всегда и во всем быть справедливой, – Лиля смотрела безмятежными зелеными глазами. Общага – тот еще бордель, быстро научишься и заводиться по желанию, и остывать по нему же. Рядом кто-то громко ахнул. Лиля ухмыльнулась. Да видела она Марион. Видела… Но говорить с ней? Не много ль для портнихи чести, чтобы с ней графиня торговалась? – Разве она несправедлива? Кто вам рассказал подобную гнусную ложь, ваше сиятельство? Торий старался не показать, что портниха ему глубоко безразлична. Марион закатывала глаза, прижимая ладони к тому месту, где должна быть грудь. Но Лилю патетикой было не смутить. После мексиканских сериалов-то… – Да уж нашлось кому, – и неожиданно в тему напомнила ему: – Альдонай в неизречимой милости своей помогает добрым и праведным и наказывает тех, кому нашептывает Мальдоная… Например, светлая Диллиона была служанкой, которую несправедливо притеснял хозяин. И что? – Ваше сиятельство, но… Лиля покосилась на Марион. И резко оборвала барона. – Взмолилась она, и Альдонай покарал мерзавца проказой. – Полагаю, он это заслужил, – процедила Марион. Лиля даже и не подумала обратить внимание на комментарии из зала. – А как насчет других? Тех, кто притесняет своих рабочих? Не дает им вступить в гильдию? Не получится ли так, что возмездие Альдонай возложит на плечи людей? Например, если мой муж поговорит с главой гильдии в столице, того весьма заинтересует, почему так произошло? Кажется, Марион поняла намек. Глазки загорелись злобой. – Полагаю, это крайние меры? – Мэр смотрел телячьими добрыми глазами. – Справедливость – это ведь очень важно… – Лиля активно хлопала ресницами. Марион хлопала жабрами. Но намек точно был понят. – Ваше сиятельство, вы разрешите пригласить вас на мою скамью? У вас ведь нет своей, а сидеть со смердами… Лиля ответила царственным наклонением головы. И задумалась, может, не стоит быстро худеть? Энерговеник – это отлично, но если требуется величественность – увы. Этого ей недостает. Плавность, спокойствие… Сейчас она на все это обречена. А потом что? А потом посмотрим. Болезни ССС[13] ей никуда не уперлись… Лиля благосклонно кивала барону: – Достопочтенный Торий, я весьма вам признательна. – Я же ничего не сделал, ваше сиятельство. Даже не пообещал поговорить с Марион. – А она не дура. Сама поймет. Лиля опустилась на резную скамейку темного дерева, выпрямилась. Как говорила одна старая балерина, осанка из коровы королеву сделает. И наоборот – тоже. – Ваше сиятельство, мне говорили, у вас есть какие-то дела с этим ювелиром, Хельке… – Да, достопочтенный. Деревня, млин! Главное – не показывай, что злишься. – И я был искренне удивлен. Высокородная дама не брезгует общаться с эввиром… безбожником… Лиля мысленно перекрестилась. Хоть и не верила в бога. Но за такое не жалко.