– Неужели ты думаешь, что человек возможностей твоего майора при желании не нашел бы, как на тебя выйти? Да ты же не нужна ему! Поимел – и выбросил. «А кому я вообще нужна?» – хотелось крикнуть Але, но она не стала. Может, у нее такая судьба – быть никому не нужной? К счастью, начинался учебный год, и ей можно было хоть как-то задраить брешь в душе. Отвлечься. – Блин, вот знала же, что перед первым сентября в поликлинике будут огромные очереди, и все равно дотянула! – сокрушалась приятельница Али, Машка. Та растерянно кивнула, разглядывая лица сидящих в очереди к гинекологу девчонок. – Угу. Каждый раз одно и то же. – В следующем году, зуб даю, начну медосмотр, как положено, в начале августа! В июне-июле еще половины врачей нет, но к августу они ведь подтянутся, как думаешь? А если вдруг кого не будет – можно и в последний момент пройти. Большинство студенток, конечно, напрягала необходимость стоять в очереди, когда там, на улице, догорали последние летние дни, и только Алю радовала такая перспектива. Она готова была делать что угодно, лишь бы не думать. И не вспоминать. О своих ночных кошмарах. И о разбитом сердце. Можно было притвориться, что это и есть ее жизнь. Развеселая жизнь обычной студентки. Для которой самая большая проблема – эта самая очередь или предстоящие модули. – Алька, тебя зовут, че сидишь? Аля резко встала, толкнула дверь в кабинет. За большим, заваленным бумагами столом сидела высокая, плотно сбитая женщина. – Раздевайся на стульчике и укладывайся в кресло. Доктор сейчас подойдет. Алю передернуло. Она уже пожалела, что решила пройти медосмотр как все нормальные люди. Со студентками особенно не церемонились, а в кабинете гинеколога хотелось все же большей… деликатности. Пожалуй, это самое верное слово. К тому же потом оказалось, что врач – мужчина. Почему она не выяснила этого раньше? – ругала себя Алина, понимая, что и уйти она уже не сможет – как тут уйдешь, когда ноги выше головы, а пальцы того самого мужчины эм… в тебе? – Расслабьтесь. Дышите глубже, – мягко, но твердо заметил он. – Когда были последние месячные? Аля закусила губу в попытке припомнить, когда же это было. С датами у нее всегда были проблемы. Зачем высчитывать цикл, если знаешь, что все, без сомнений, случится? – Не помню, – покачала она головой. – И все же. Это важно. Матка кажется увеличенной. Я бы сказал, что у вас беременность. Четыре. Может быть, пять недель. Я так понимаю, тест вы тоже не делали? Аля нервно дернула головой. И зачем-то приподнялась на локтях. Словно надеялась что-то там увидеть. – И что… что мне делать? – задала Алина довольно глупый вопрос, который, впрочем, можно было списать на шок, в котором она находилась. – Тест для начала, – закатила глаза медсестра. – Аптека на первом этаже. И сортир там же. Там, далеко-далеко, за тысячи километров отсюда, Демьян ей как-то рассказывал о том, что мозг всегда мобилизует весь свой ресурс в стрессовой ситуации. Может быть, это с ней и случилось. Ведь как-то Аля дошла до аптеки. Как-то купила и тест, и баночку для сбора анализов, сообразив, что куда-то ей нужно будет помочиться. И даже разобралась с инструкцией, которая, как и всегда, была напечатана едва видимым глазу шрифтом. Вернулась в кабинет уже без всякой очереди. Даже не постучав. Хотя доктор был занят лежащей на кушетке за ширмой пациенткой. – Беременна? – вздернула бровь медсестра, отвлекаясь от заполнения карточки. – Да, – все еще пришибленно заметила Аля, отчего тетка, очевидно, решила, что новость эта для нее не из приятных. – Ну, ты чего? Не расстраивайся. Бывает. Ты, если надо, доктора попроси. Он тебя посмотрит как надо. Плод-то еще толком не укрепился, – поиграла бровями медсестра и с намеком уставилась на Алю, до которой смысл сказанного дошел не сразу. – Эй! Ты куда?! Алина не ответила. Прижимая сумку к животу, будто это могло ее защитить, она выскочила из кабинета и помчалась куда глаза глядят. Пока не натолкнулась на… мужчину. Высокого. Крепкого. Она в него как в скалу врезалась. – Извините. – Тш! – шикнул… Демьян. – Нужно поговорить. И лучше без лишних глаз. Глава 14 Еще месяц назад, если бы она вот так в него врезалась, он бы этого даже не ощутил. Точней, не так. Её бы Демьян почувствовал непременно. И отреагировал бы соответствующим образом. Как любой нормальный мужчина, самец, на близость понравившейся самки. А сейчас… какой там? Он едва от боли не зашипел. Рука дернулась, чтоб накрыть штопанный-перештопанный бок, и лишь усилием воли он пресек это движение. Не хотел показывать ей свою слабость. Хотя, конечно, в сложившихся обстоятельствах это было довольно глупо. В конце концов, она его видела вообще без сознания. Залитого кровью и едва живого. Уже не контролирующего ни-че-го. Видела таким слабым, каким только может быть человек, застыв на волосок от смерти. Только благодаря ей он на этом тоненьком волоске продержался до самого госпиталя. А там его вытащили, хотя был момент, когда даже бывалые военные хирурги засомневались, что у них это получится. И теперь Демьян чувствовал с Алей странную связь. Такую связь, которая у него раньше была лишь с мужиками из группы. Но Аля ведь не мужик. Аля – девчонка… Да нет! Все же женщина. Теперь уж он в этом не сомневался – настоящая большая женщина. И, если так посудить, боец. Если не по факту, то по своей сути. Ему под стать. С тех пор, как очнулся, Богданов думал о ней, не переставая. Практически так же часто, как о работе и мести. – Извините, – бросила она не глядя. – Тш! – шикнул Демьян, все ж не до конца справившись с болью. – Нужно поговорить. И лучше без лишних глаз. Надо было видеть ее лицо, когда она его узнала! Богданов даже криво улыбнулся, забыв о боли. Столько недоверчивой радости, столько облегчения было в ее глазах. – Господи! Демьян! – она бросилась его обнимать. Порывистым, каким-то изломанным движением вскинула руки и опять об него ударилась. Демьян с шумом втянул носом воздух. А между тем, не понимая, какую боль ему причиняет, Аля затараторила: – Они мне не говорили, что с тобой! Пичкали транквилизаторами и не говорили, сколько я ни просила. Богданов зло сощурился. Хотя как-то так он эту ситуацию и представлял. Правда, было дело – засомневался в том, что Аля в самом деле хотела его увидеть, когда к ней Кириллов стал частить. И даже успел узнать, что за зверь такой – ревность. А теперь вот смотрел в ее голубые, искрящиеся счастьем глазищи и думал – ну, не дурак? Нашел к кому ревновать. Как только ему такое в голову пришло? Не иначе раскис на больничной койке. Девчонка в него как кошка влюблена была. И только ему принадлежала. Так было, и будет так. Хрен он ее кому теперь отдаст. Демьян вдруг с удивлением понял, что он Алю больше в принципе не ощущал кем-то отдельным от себя. Как будто она, пропитавшись его кровью, изменилась на генетическом уровне. Став его неотъемлемой частью. Новым, жизненно важным органом. Еще одним наравне с сердцем. Это без руки и ноги, скажем, можно жить. А вот без сердца – вряд ли. Так он рассуждал. И не было в этих мыслях абсолютно никакого пафоса или пошлой романтики. Демьян не смаковал их, не прокручивал в голове то так, то эдак. Он лишь отмечал факт. Будто зарубки ставил, прокладывая новый маршрут своей жизни. Смиренно соглашаясь, что иного ему не дано. А все для себя решив, остановился. Замер. Потому что расслабляться еще было не время. Демьян осторожно подтолкнул Алю к стулу. Возле прививочных кабинетов не было никого. – Мы что, будем говорить здесь? – удивилась Аля. – На улице тебя ждут приставленные отцом топтуны. Аля кивнула. Кажется, даже не удивившись. – Я чувствовала, что за мной следят. Кто-то шел за мной, когда я гуляла в парке. И когда я в собачий питомник ездила. Человек в зеленой кепке. Демьян уставился на Алю во все глаза. Задумчиво свел брови и усмехнулся. – Надо же. – Что? – не поняла она. – Люди твоего отца работают гораздо топорнее, чем я. А ты вычислила меня, а не их. И этот факт, факт, который вообще-то должен был заставить его насторожиться – потому как, где это видано, чтобы лучшего бойца Теней вскрыли, напротив, заставил его испытать совсем неожиданное в сложившейся ситуации чувство – сумасшедшего, какого-то непонятного и очень примитивного мужского довольства. Она его почувствовала… Демьян хищно улыбнулся. Крылья носа дрогнули. Как у животного, унюхавшего добычу. «Спокойно!» – отвесил себе мысленного пинка Демьян, но даже после этой команды ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы вернуть себе привычную отстраненность. – Так ты был рядом? – Аля задрожала, обхватила себя ладонями. – Почему же не дал мне об этом знать? – Не всегда. В основном твою охрану обеспечивали мои люди. А я, как ты понимаешь, был немного не в форме. – Демьян растер бок. – Чем тебя не устраивала охрана, которую мне выделил отец? Голос Али немного дрогнул. Как будто она говорила совсем не то, что ей хотелось. – Я в них не уверен. – Но ведь это твой человек – предатель. Третий, кажется? Богданов резко кивнул. Пальцы конвульсивно сжались. И уже новая порция боли, никак не связанная с ранением, окатила его кишки. Он не сразу поверил, что их сдал Серый. Придя в себя, буквально с первых дней вернувшись к работе, он пытал Яра снова и снова. Подозревая скорее даже его. Боясь ошибиться. Опять. Но рассказ Четвертого выходил довольно складный. Концы с концами сошлись, и вышло, что Серого завербовали совсем недавно. Демьян винил себя, что проглядел это дело. Что списал изменения, произошедшие с Третьим, на хаос, случившийся в его личной жизни. В то время как там гораздо более опасный был слом. И дилемма встала посерьезней, чем выбор между бездетной женой и беременной любовницей. Богданов, не привыкший перекладывать вину на кого-то другого, терзался мыслью, что все могло бы быть по-другому. Осознай он проблему вовремя, непременно нашел бы способ вправить Сереге мозги. Но в то же время майор никак не мог уложить в голове, как Третий, пройдя с ним бок о бок такой долгий путь, в конце его переметнулся на сторону… Хуже него самого себя чувствовал разве что Ярослав. Лучший друг Третьего. Четвертый номер в группе. Вот кому Демьян вообще не завидовал. – Он не стрелял по нашим, – прохрипел Яр. – Ну, хоть это радует, – невесело усмехнулся Демьян. Сжал переносицу, судорожно соображая, как ему быть. Что говорить жене Серого, родителям… Ладно, Второй. Тот в самом деле как герой умер. А впрочем, разве его близким есть дело до того, как это случилось? Важен сам факт! – И не сопротивлялся, когда я… Убил его. Об этом Богданов тоже старался не думать. Хоть и знал, что сам бы поступил так же, что бы их с Серегой ни связывало в прошлом. Предатель – он и есть предатель. Яр поступил правильно. И по инструкции, и по совести. Другое дело, как он с этим справится. Сможет ли себя простить. Или до конца жизни будет себя винить в том, что пустил пулю в лоб лучшему другу? – Он хотел смерти. Понимаешь? Смерть стала для него облегчением. Думаю, он и сам был не рад, что вляпался в это дерьмо. Знать бы, кто его заставил… – Яр сжал руки в кулаки и уставился прямо перед собой, с трудом удерживая под крышкой контроля закипающую внутри ярость. Демьян не стал говорить, что знает. Это был Кириллов. Больше некому. Тот явно метил в президентское кресло. И, может, что-то такое Сереге пообещал, от чего тот, без меры честолюбивый, не смог отказаться. О своих подозрениях он сообщил лишь Главному. Тот выслушал. Кивнул. Обещал доложить Главнокомандующему. Но прошел день. Два, три… А Кириллов продолжал кататься как сыр в масле. Тогда Демьян снова пришкандыбал в контору. И говорил он с Главным, надо сказать, так, как никому другому тот бы никогда не простил. – Ты меня, Первый, никак в чем-то обвинить хочешь? Думаешь, я президенту о твоих догадках не доложил? Может, ты и меня крысой считаешь, щенок, забыл кто тебе здесь и мамой, и папой… – Никак нет, – сцепил зубы Демьян, понимая, что и впрямь не с тем залупился. Иван Савельич глянул на Демьяна из-под густых бровей. Сейчас казалось, будто он врос в свой стол – неподвижный и такой же, как стол, не привлекающий к себе внимания. Но Богданов знал, как обманчива эта картинка. Внутри Князева жил вулкан. Он кипел, обдавал раскаленным духом… Ходил слух, что многие смельчаки, рискнувшие этот вулкан затушить, бесследно пропадали в его жерле. Демьян не знал этого наверняка, но нисколько не сомневался, что при желании этот человек и теперь мог убить десятками способов кого угодно. Может быть, даже не вставая из-за этого самого стола. – Я доложил, – сказал снисходя. – Но ты в курсе, какая там возня подковёрная. Он решил, что силовой блок нарочно дискредитирует его ставленника. – Да что б его, – выругался Демьян. – Неужели он не понимает, что рискует безопасностью собственной дочки? Князев равнодушно придвинул к себе бумаги и, не отрываясь от просмотра документов, заметил: – Ну, так обеспечь ее девочке. Слышал, у тебя свой интерес. Если бы умел – Демьян покраснел бы. Как будто ему снова десять, и он, впервые влюбившись в свою одноклассницу, нарвался на осуждение дворовых пацанов. Для которых любовь к девчонке – лишний повод позубоскалить.