Демьян обошел по кругу взволнованную мать и заглянул в большую кухню-гостиную. Теперь его берлога и впрямь походила на дом. И домом пахла. – Аль, я дома. – А чего в проходе стоишь? – улыбнулась та, активно помешивая что-то в сотейнике, от чего ее тяжелая грудь тоже пришла в движение. Демьян сглотнул собравшуюся во рту слюну. Видит бог, он всерьез решил, что не станет больше на нее взбираться. Потому что это даже неприлично! Они женаты вот уже… почти восемь месяцев. И по календарю медовый месяц уже давно закончился. К тому же подходил срок родов. Ему нужно было как-то учиться сдерживать себя. Смешно! Ему… учиться… сдерживаться. Но ведь так и было! От его контроля рядом с ней ничего не оставалось. Тот рушился как карточный домик. А мысль о том, что после родов ему придется воздерживаться, по крайней мере, два месяца, доводила Демьяна до глухого отчаяния. И совсем уж неправильное… То, в чем он даже себе сознавался с трудом – Демьяну совершенно не нравилась мысль, что в скором времени ему предстоит делить свою женщину с кем-то пока для него абстрактным. Он оказался жутким эгоистом. – Думаю, все же тебя выпороть. – Демьян! – ахнула за спиной мать, но Алька лишь рассмеялась. – За что на этот раз? Какую страшную глупость я опять совершила? – На стремянку лазила? Лазила! И возле плиты опять стоишь, как будто я не могу заказать доставку. Упреки Алькиного отца, наверняка справедливые упреки, все еще звучали у Демьяна в ушах. Но чем больше он старался оградить жену от быта, тем с большим упрямством она хваталась за любую работу. Он не знал, что с этим делать! – Опять ты за свое?! Да мне же нравится! Как ты не поймешь? – Алька задрала руки над головой и несколько театрально встряхнула. Видя, что у них намечается спор, мать Демьяна поспешила ретироваться. Пробормотала, что забежит на днях помочь, если надо, по хозяйству, и выскользнула за дверь. Они даже не заметили. – Ну, что нравится? Шторки гладить? И морковку тереть? – усмехнулся Демьян Але в волосы. Они ведь и впрямь были женаты уже почти восемь месяцев, а он так и не нашел себе применения. И вроде были предложения – возглавить личную охрану одного олигарха, а у другого – службу безопасности, и деньги хорошие предлагали. А ему все казалось, что это слишком мелко. И что Аля достойна большего. – Да! – неожиданно горячо выпалила та. – Очень нравится! И шторки гладить, и морковку тереть. Что тебя удивляет? – Ты же совсем к этому не привычная. Ты же… – Кто? – Дочь президента, – повел широкими плечами Демьян, удивляясь тому, что завел эту тему. – И много же мне это счастья принесло! Нет, это даже удивительно! – Что именно? – То, что ты до сих пор не понял, что мне кроме этого, – Аля обвела лопаточкой комнату, – и тебя… ничего, абсолютно ничего другого не нужно! Собственно, достаточно будет тебя одного. – Алька… – Ну, что? Мне, наверное, нужно было сразу это все прояснить. Но я только сейчас поняла, как ты по этому поводу загоняешься. – А я и не загоняюсь, – усмехнулся Демьян. – Просто хочу, чтобы ты была счастлива. – Уже! Разве ты не видишь? Уже! Я никогда… никогда в жизни не была такой счастливой. Стремясь делом доказать Демьяну правдивость собственных слов, Алька пылко его поцеловала. И у него вдруг так спокойно стало на душе. Так легко. Он ведь и сам замечал, как Алька меняется. Ее преображение у него на глазах происходило. И он видел, что она становится уверенней, улыбчивей, смелее… Как, раскрепощаясь, она избавляется от страхов, вызванных произошедшим в жизни хаосом, как уходят ее кошмары. Не сразу, конечно, но постепенно. Тут и работа с психологом сказывалась, и то, что многие ее страхи они проговаривали вместе. Избавляя Альку от чувства вины, которое в ней все еще сидело. И ее совершенно неожиданная беременность тоже сыграла в плюс. Але было на что переключиться. Ведь там, где смерть – там и новая жизнь. Аля вбила себе в голову, что назовет сына Михаилом. В честь погибшего Михея. И так решив, вроде бы совсем успокоилась. Иногда Демьян думал о том, что она будет делать, если родится девочка. В конце концов, пол ребенка они узнавать не стали. – Эй-эй, милая, притормози. – Что такое? – осоловело моргнула Алька. Ее обычно прозрачные глаза сейчас были мутными от желания… – Нам же нельзя! – Что за глупости? Я буквально сегодня была у доктора, и он как раз советовал нам… Ну, ты понял. Я ведь уже перехаживаю. А это верный способ маленького поторопить. Демьян облизал губы, отгоняя тут же мелькнувшие перед глазами картинки, чтобы на трезвую голову взвесить все за и против. Хотел даже погуглить на эту тему. Потому как, может, и правда, его сведения устарели. Но она разрушила все его планы, когда одним ловким движением расстегнула ширинку и сжала в руке подрагивающий от нетерпения ствол. – Я осторожно, да? На полшишечки… – застонал Демьян. – Да как угодно. Только скорее, я уже не могу… Алька завозилась, повернулась к нему спиной. С недавних пор это была едва ли ни единственно возможная для них позиция. Сзади. Но сразу переходить к главному Демьян еще не был готов. Усадил жену на высокий барный стул, дернул вверх огромную футболку, оголяя круглый живот и налитую грудь, изборожденную голубоватыми реками вен. Молочную, с потемневшими, готовыми выполнить свою главную функцию, сосками. Втянул в рот. Алька привычно зашипела – те стали невозможно чувствительными. Выждал, давая ей время привыкнуть. Проник пальцами под резинку свободных брючек, лаская набухший вытянутый бугорок. И только потом стал их с рычанием посасывать. Выжимая в рот первые сладкие капли. Выбивая из нее звонкий крик. А уж потом, когда она зашлась вся, стащил со стула, развернул и мягко-мягко, благоговея, в нее вошел. Казалось, беременность сделала ее еще более тесной. И ей самой, и ему в таких условиях много не надо было. Кончили одновременно. – Как я жил без тебя? – спросил, жарким ртом скользя по выступающим позвонкам. Подрагивая от удовольствия и неизменно следующей за актом любви слабости. – Алька… – закряхтел, освобождая ее, вовремя подхватил, Алю здорово шатало. – Нужно было хоть до кровати дотерпеть. Что ж ты со мной делаешь? – сокрушался. А та только улыбалась сонно. Абсолютно не возражая, видимо, против такого бесцеремонного с собой обращения. Наверное, и впрямь ничего другого для себя не желая. И, может, именно потому, что она вообще ничего от него не требовала, он так много хотел ей дать? Так много, что всерьез задумался о предложенной ему в команде ее вдруг смягчившегося отца должности. Нет, в политические игры Демьян и теперь играть был не намерен. Возможно, тем его кандидатура и оказалась привлекательной… – Спи, моя хорошая, – сказал он, и Алька тут же, как по команде, уснула. Впрочем, совсем скоро она опять завозилась. Встала. Сходила в туалет. Вернулась. А через пару минут встала опять. – Что такое? – насторожился Демьян. – Кажется, сработало. – Что сработало? – тупил он. – Наши упражнения! Ну, что смотришь? Рожаю я. – Так чего стоишь?! Одевайся быстро! – И не подумаю. Первые роды – дело долгое. Чего мне в больнице торчать? – Что? – открыл рот Демьян. – Ты совсем? В больницу! Быстро… Это приказ! – добавил в отчаянии, забывая, что Алька плевать хотела на его приказы. Впрочем, в этот раз она спорить не стала. Посмотрела в его глаза, понимая, что он ни за что не уступит, и, признавая извечное мужское право принятия решений, поплелась одеваться. К счастью, они поторопились. Потому что Михаил Демьянович Богданов был еще тем торопыгой. Алька даже толком ничего понять не успела. Да и он тоже… Тоже не успел. И осознать, и принять. Всю ночь потом к кроватке сына вскакивал. Вновь пойдя наперекор отцу, который собирался, за каким-то чертом, на время ее пребывания в роддоме закрыть тот для других, Аля согласилась лишь на отдельную семейную VIP-палату. – Ну, долго ты еще будешь кружить вокруг него? – улыбнулась молодая мамочка, лениво приоткрыв один глаз. – Извини. Не даю тебе спать, да? – Угу, – зевнула Аля. – Хочешь, переложи его к нам. – А так можно? – тут же загорелся идеей Богданов. – Не знаю. Но, может, ты, наконец, уснешь, если Мишка будет рядом. Решение – так себе. Потому что ни черта он не уснул. Так и лежал, с изумлением разглядывая то помятое личико сына, то ее – немного уставшее, с залегшими под глазами тенями. И удивлялся, как она, такая крохотная, родила его сына? И по-новому влюблялся уже в них обоих. Ближе к утру о рождении у Первого первенца прознали и парни. Стали требовать это дело «обмыть». К этому времени он уже порядком надоел Альке своей опекой, и та его с радостью выгнала. И велела до вечера не возвращаться. Других из роддома выписывали практически сразу же. Но Альку оставили на положенные трое суток – наверняка пытались выслужиться. Демьян уходить не хотел. Но раз пришлось, явился на сбор едва ли не самым последним. Обнялся с Четвертым, Пятым, Шестым и Восьмым. За столом в любимом баре не было лишь Седьмого. Тут же принесли закуски и пиво. Хотя Семен утверждал, что такое событие нужно отметить чем покрепче. О работе пока речи не заходило, все поздравляли командира с новорожденным. Шумно, весело, с огоньком. Так что никто и не заметил, как Седьмой явился. И все, кто был в баре в тот вечер, подтвердили, что он, вот вам крест, был с самого начала вечера. Как и все Тени. А что за снайпер «убрал» в тот день конвоированного в здание суда Дениса Кириллова – так и осталось тайной, покрытой мраком. – За Михаила Демьяновича! – звонко чокаясь. А позже – за Михея – в тишине. КОНЕЦ От автора: у каждого из второстепенных героев данной книги есть своя история. «Близкие люди» – история Ярослава. «Отпуск с последствиями» – история Кати (вдовы Второго и матери Жанны). «Скрытые чувства» – история Князева. «Девочка из снов» – история Исы. «А если это любовь?» – история Родиона. «Нулевой километр» – история Семена и продолжение ее же – «А в мечтах ты моя» * * * notes Сноски 1