Но так он не оставит эту выходку. И не потому, что она действовала жестоко и беспринципно по отношению к нему. А потому, что она посмела даже задуматься о том, чтобы причинить вред Елене. Отныне вся еда и напитки, подаваемые его жене, будут проверяться. А ей он подарит под видом украшений самые мощные артефакты защиты и определения ядов и вредоносных примесей. И приставит телохранителя. Да, это будет правильным. Елена Огнева Целителя я ему все же вызвала. Дождалась, пока феникс крепко заснет, тихонько выбралась из кольца его рук и пробралась в его покои. Ну а там уже нашла камердинера Филиппа, разбудила, велела срочно пригласить целителя в мою спальню. Мол, господин вернулся, но слегка не рассчитал свои силы во время отсутствия и надо бы его подлечить. Не стала слушать вопросы, отмахнулась, поторопила за лекарем, а потом за плотными закусками и напитками, и вернулась к себе. Стащила с Филиппа сапоги. Нечего на моей кровати обутым валяться. И дохлое состояние — не оправдание. К утру феникс был целенький, сытенький и выспавшийся. В моей постели. Он так и не ушел никуда, хотя проснулся при визите целителя. Еще и плотно перекусил тем, что притащил с кухни слуга. Я на нервной почве тоже поела. Но старалась держать себя в руках, еще не хватало потолстеть. А то ж потом в свой гардероб не влезу. Я тоже была к утру в своей постели. Совсем не выспавшаяся, злая, как шершень, с всклокоченными волосами. Настроение — жажда крови. Вид — кикимора болотная. Доброта — на уровне вечной мерзлоты. Аппетит — съесть-таки торт в одно лицо. И много мяса. — Супа хочу куриного, — мрачно заявила я Филиппу, пожелавшему мне доброго утра и спросившему, чего я такая хмурая. — И жаркое. Из курицы. Мысленно я представила, как ощипываю крылья Луидоры и сворачиваю ей шею. — Почему у меня чувство, что ты не про обычную курицу, которая птица? — с веселым блеском в глазах спросил феникс. — А потому что! Я села и сильно ткнула его пальцем в плечо. А потому что нечего пропадать, заставлять меня тревожиться и не спать. И вообще! — Очень информативно. И совсем не больно, меня уже вылечили. — Вот как стукну сейчас, сразу станет больно. Ты почему попался? И что собираешься делать с этой мохноножкой драной? — С кем? — моргнул недоуменно Фил. — А! Ты про Луидору? Ничего. — Как это? А наказать? Отомстить? Гадость ответную сделать? — Она феникс, женщина. Помнишь, я говорил, что табу причинять вред нашим женщинам? И тебе тоже никто не сделает ничего плохого по этой же причине. — Ага… То есть вы, мужчины, нас обижать не можете… — вычленила я главное. — А мы друг друга? — Можете. Но это не принято. Сплетни, да, не без этого. Но не прямой вред. Луидора ведь тебя и пальцем не тронула, хотя ты слабее ее магически и физически. Вот мне досталось. — Ла-а-адно, — недобро улыбнулась я. — А можешь распорядиться передать, что я очень хочу выпить чаю в компании той вредной тетки, с такими, черно-белыми крыльями. Она еще на балу мне гадости всякие говорила, что я пошлая и неприличная. У нее на лице написано, что она злостная сплетница. — Елена-а-а… — протянул Фил и рассмеялся. — Откуда такой настрой? — Я жажду крови! Потому что нечего ручонки свои тянуть к моему мужу! — Ты же не считаешь меня своим мужем, — лукаво уточнил Филипп. — Но она-то этого не знает! Сказано — муж, вот и все! — Хорошо-хорошо. Но будь осторожна, ладно? — Он потянул меня за руку, затянул снова в объятия и спросил: — Что ты хочешь? — Суп. Жаркое. Торт. Пирожное. И выдрать патлы Луидоре. — Выберем тебе сегодня грифона? Ты решилась? — Ну-у-у… — И пирожное. — Ладно, — рассмеялась я. — А свадьбу отметим? Этот вопрос он мне задавал регулярно. И я каждый раз ему напоминала, что мы не можем отметить свадьбу без женитьбы. — Фил, ты опять? Забыл, что у нас всего лишь помолвка, да и та не настоящая? Я все ждала, что он меня поцелует. Или начнет ухаживать и соблазнять. И скажет, что, мол, давай фиктивную помолвку превратим в настоящую. И позовет замуж всерьез. Я бы согласилась. Но он не говорил этого, хотя я видела, что он неравнодушен ко мне, что хочет. Сложно не заметить голодный взгляд. Да и организм его выдавал. Мы же столько ночей провели бок о бок, тут при всем желании не утаишь, что его тело хочет меня. Но… Козлина, короче! Вот возьму и соблазню его сама! Будет тогда знать! А потом гордо удалюсь в закат. Или в рассвет. На Землю, короче. День пролетел как-то скомканно и странно. Я пила чай в обществе леди Йорган. Послушала сплетни. Рассказала немного о Земле. А потом о рыжей мохноножке. В смысле, леди Луидоре. Что она бессовестнейшим образом пытается увести у меня мужа. И что, мол, это так печально, когда женщина совершенно отчаялась устроить свое личное счастье. Замуж никто не берет, приходится пытаться забирать чужих мужей. И что же это делается-то, стыдоба и позор так активно себя предлагать… Разумеется, я никаких подробностей не поведала. Еще чего! Но фальшиво посетовала, намекнула, многозначительно округляя глаза. И так мне жалко эту красивую, но несчастную Луидору. Мол, мужика бы ей хорошего, только не моего. Как оказалось, мужиков у Луидоры хватало. С поличным никто не поймал, но то, что она имела фаворитов, всем известно. И сама она некоторое время была фавориткой короля, пока не получила отставку. То есть любви ей хватало, а вот замуж не брали. В общем, душевная тетка оказалась эта леди Йорган. Злобненькая такая, ядовитенькая, любо-дорого. Каюк Луидоре! После чаепития с гостьей Филипп отвез меня к заводчикам грифонов. И заставил выбрать одного, личного. — Елена, тебе нужно посмотреть на них всех, прикинуть, какие из них нравятся внешне и повадками. С кем тебе было бы приятно летать. Попытайся наладить зрительный контакт. Если и ты грифону симпатична, он сам подойдет. Тебе не нужно ничего предпринимать, наоборот, не шевелись, чтобы не спугнуть. Просто стой, магия сама все сделает. Если этот грифон тебе подходит и у вас наладится связь, ты почувствуешь. Грифоны были похожи на больших кошек с головами орла и с мощными крыльями. Так странно. Точно как на картинках, которые я видела на Земле. Они все были разной степени рыжины и с белыми крыльями. Самцы и самки, взрослые и юные. Матерые и степенные. Молодые и озорные. Я рассматривала их, они меня. Зрительный контакт у нас ни с кем не выстраивался. Я уже даже выдохнула с облегчением, что мне не придется выбирать кого-то из этих больших крылатых кошек. Я все же трусишка, признаю. Кошек люблю, но мягоньких, маленьких, беленьких, мурлыкающих. Чтобы потискать, пожмякать, уткнуться в них и слушать тарахтение внутреннего моторчика. Я прямо аж ощутила, как глажу белую шерстку кошечки, а она мне мурчит. — Мр-р? — деликатно спросил кто-то слева. Я вздрогнула, повернулась и уставилась на грифоницу, судя по некрупному размеру. — Мр-р? — повторила она вопросительно и заклекотала, глядя мне в глаза. — Красивая какая, — шепнула я. Самочка была с традиционно белыми перьями, но сама очень-очень светлая, не рыжая, а скорее золотисто-бежевая. У меня аж руки зачесались, погрузить их в этот мягкий пушистый мех. А грифоница снова издала клекот, похожий одновременно и на мяуканье, и на писк, и на чириканье. Бочком пододвинулась ко мне, словно стеснительная кошечка, и подставила спинку. — Вы с ней похожи, — сообщил мне Филипп, стоявший все это время рядом и контролировавший процесс выбора. — Мягонькая, — улыбаясь во весь рот, сказала я то ли ему, то ли грифонице. — Прелесть! — Она тебя выбрала. Ты согласна? — Да. «Будешь у меня жить?» — спросила я большую кошко-птицу. — Только я не умею ездить и летать. Мне было страшновато, потому что шерсть-то мягкая, но лапы — ого-го, голова орла, клюв, хвост, когти… В общем, именно эту самочку Филипп купил для меня. И прямо там же заводчик показал, как настроить связь хозяина и грифона. И хотя я не маг, это было неважно. Потому что грифоница слизала каплю моей крови, потом смотрела мне в глаза. И я почувствовала ее эмоции и чувства. Что она стесняется, но я ей понравилась, потому что я смешная, у меня на голове кудряшки и глаза голубые, как у нее. И что девочки всегда лучше поладят. И такой вот прямо мысленный посыл: — Давай дружить?