Если не считать первых двоих, кого подстрелил маршал, на земле уже лежали трое. Ещё трое, раненные, но не убитые, предпочли держаться подальше от законника. Однако оставались человек пять, прикрывающихся своими конями. Эти не торопились высовываться, надеясь, что у маршала закончатся патроны, или он допустит ошибку. Из одного вагона выскочил бандит. В одной руке он сжимал дорожную торбу, набитую награбленным, в другой руке был карабин. Он заметил Мортимера и вскинул свое оружие. Дуглас оказался быстрее. Зажимая рану в животе, бандит осел рядом с упавшей добычей. Выжидавшие бандиты решили — вот он, подходящий момент. Одна из пуль оцарапала шерифу щёку, вторая ударила в вагон, рикошетя в сторону. Мортимер мгновенно обернулся, вскидывая револьверы. Царапину на щеке он оставил без внимания. Бандиты бросились врассыпную, стараясь избежать метких пуль законника. — Эй, шериф! — крикнул державший Уильямса на прицеле стрелок, наведя второй револьвер на Мортимера. Дуглас развернулся в его сторону. Револьверы почти нашли цель. В этот момент бандит выстрелил. Проповеднику пришлось напрячь все свои силы, чтобы остаться на месте. Что бы он ни сделал, это ничего не дало бы. Бандиту просто понадобилось бы спустить курок второго револьвера, отправляя Джозефа на встречу с создателем. Сжав кулаки, проповедник делал единственное, что мог в этот момент — молился. Молился, истово прося о чуде. Пуля ударила маршала в грудь. Расстояние оказалось небольшим и мужчину буквально развернуло на месте, как до этого беднягу машиниста. Мортимер ткнулся в бок вагона, сползая на землю. Револьверы выскользнули из разом ослабевших рук, а тело застыло в неестественной позе. Больше сопротивления никто не оказал, и бандиты продолжили грабить поезд. Управились они быстро. Радостно гикая и смеясь, они забрасывали свою добычу на коней. Несколько направились в сторону лежащего Дугласа. Судя по всему, они собирались обобрать его труп. Бандит опустил один из револьверов в кобуру, продолжая разглядывать Джозефа. На лице проповедника помимо его воли читалась неприязнь к мародёрам. Стрелок хмыкнул, а потом перевёл взгляд на подельников. — Проваливайте, — лениво бросил он. — Мертвецу ничего не нужно, — ответил дородный мексиканец. — А этот, ко всему прочему, ещё и законник. — Хосе, ты хочешь что-то мне сказать? Теперь голос стрелка звучал одновременно насмешливо и удивленно. Словно подельники откололи неожиданную, очень смешную шутку. Лицо мексиканца начало темнеть, но только в первую секунду. Ствол стрелка легонько качнулся. Одновременно с этим движением Хосе начал стремительно бледнеть. Стоявшие рядом с ним бандиты раздались в стороны. Мексиканец остался в одиночестве. Джозеф заметил, как затряслись его губы. Было ясно — этот стрелок внушает своим подельникам настоящий ужас. За спиной проповедника раздался отчетливый звук копыт. Животное ступало так, словно несло на себе тяжёлую ношу. Уильямс решился посмотреть, кто ещё объявился. — Развлекаешься, Джек? — глубокий голос, но какой-то скрежещущий. Уильямсу показалось — несмазанные шестерёнки городских часов поместили на дно колодца. Крупная лошадь несла на себе седока среднего роста, зато весьма кряжистого. Широкий плащ сидел плотно, хотя, подумалось Джозефу, не сковывал движений. Широкополая шляпа прятала лицо с тяжёлой челюстью в тени. Глаза проповеднику разглядеть не удалось. Подъехавший бандит развернул лошадь боком и, наклонившись в седле, осмотрелся. — Ты же знаешь меня, — Джек продолжал смотреть на мексиканца. — Я всегда уважал хороших стрелков. — При этом, не упуская возможности выстрелить в спину, — проскрежетал появившийся бандит, бросая взгляд на Уильямса. Этот взгляд из-под полей шляпы придавил проповедника. Тяжёлый, холодный, изучающий. Затылок резко заломило. Джозефу даже пришлось сжать зубы. Стонать в присутствии этих двоих ему не хотелось. Странный бандит продолжал изучать проповедника. В какой-то момент его рука, затянутая в мягкую кожу перчатки, опустилась на карабин, висевший в специальной кобуре на боку лошади. Доставать его он не спешил, как не спешил отводить взгляда от Джозефа. Боль в затылке усилилась. Проповедник против воли поднял руку, в надежде помассировать ноющее место. Пальцы бандита сжались на карабине. — Я не убиваю священников, Джеб, — отчётливо проговорил Джек. — Ко всему прочему, кто-то должен прочитать отходную. И не одну. Джеб повернул голову в сторону сообщника. Давящая тяжесть тут же отпустила голову проповедника. Уильямс все же не удержался и застонал. — Заканчивай здесь, Джек, — проскрипел бандит, разворачивая свою кобылу. — Мёртвых забирать не будем. Раз уж тут есть кому прочесть молитву. Джек кивнул Джебу, потом махнул револьвером в сторону Хосе. Мексиканец быстро исчез, на ходу вознося молитву Деве Марии за внезапную милость. — Тебе здорово повезло, проповедник, — стрелок повернулся в сторону Джозефа. — Будешь должен мне хорошую отходную по законнику. Тех, кого он убил, можешь не провожать в последний путь. Пускай сами добираются. Эти отбросы не имеют в жизни иной цели кроме своей жадности. Уильямс посмотрел на стрелка и произнес. — А у вас, наверняка, имеется цель гораздо более достойная? Джек ухмыльнулся. — Даже не одна. Просто я пока их не встретил. Джозеф хотел сказать что-то ещё, однако стрелок предостерегающе поднял револьвер. — Не надо заставлять меня отступать от моих принципов. Джек быстро подошел к своей лошади. Ту за упряжь придерживал Джеб. Легко вскочив в седло, Джек направил кобылу прочь от разграбленного поезда. Джеб последовал за ним. Остальные бандиты заканчивали грузить добычу на коней и тянулись за своими главарями. Трупы своих, убитых Мортимером, они действительно бросили там, где те лежали. Из вагонов стали выглядывать люди. С тревогой они следили за удаляющимися бандитами. Ограбленные, испуганные, люди переговаривались между собой. Откуда-то доносился плач. Уильямс направился к Дугласу. Проповеднику не хотелось оставлять маршала лежать вот так — уткнувшись лицом в землю. Джозеф присел возле законника и начал переворачивать его. Маршал застонал. Руки Уильямса дрогнули, тело Мортимера едва не выскользнуло из них. Проповедник был абсолютно уверен — стрелок попал точно в грудь Мортимера. Вон и кровь на одежде маршала. Но если всё так и было, значит… Глава 3 Джек не промахнулся. Пуля угодила в цель. Она вполне могла пробить сердце Мортимера. Однако, ей помешала маршальская звезда. Пробив её, пуля разорвала кожу и мышцы на груди человека, прошла между рёбер, но добраться до сердца уже не смогла. От ранения Дуглас потерял сознание. Скорее всего, подумал Джозеф, это спасло жизнь законника не хуже его значка. Если бы Мортимер пошевелился, бандиты нашпиговали бы его пулями. Проповедник помог Дугласу сесть, опираясь о колесо вагона. Законник морщился при движении, но терпел. По счастью рана оказалась, хоть и болезненной, но не смертельной. Впрочем, пулю все же стоило достать. Интересно, а ехал ли в поезде хоть один врач? Уильямс распрямился, оглядываясь по сторонам. Почти все пассажиры выбрались к этому времени из вагонов. Они бурно обсуждали, что делать дальше. Надо было отправлять кого-то в город. Сообщить о случившемся, уведомить железнодорожную компанию, вызвать шерифов. Кто-то организовал несколько человек для переноски убитых. Бандиты не пожалели тех, кто пытался оказать им сопротивление. Тела мертвых бандитов тоже стаскивали вместе, но довольно небрежной кучей. Оставшиеся в живых проводники помогали пассажирам. К Джозефу подошел человек в котелке и с перевязанным предплечьем. Проповедник узнал в нём тапёра, ехавшего в одном с ним вагоне. — Пулю надо извлечь, — прокомментировал тапёр, опускаясь на корточки возле маршала. — Для этого стоит поискать врача, — ответил проповедник, намериваясь уйти. — Не стоит, — остановил его тапёр. — Его убили. Прыткий оказался малый. Когда эти бандиты полезли к женщинам, он ухитрился сломать одному руку, другому челюсть. Взамен получил ножом под рёбра. Джозеф выжидающе посмотрел на парня. Для чего это он пришел сюда? Говорить очевидные вещи мог каждый. — Мы с вами ехали в одном вагоне, — продолжил тапёр. — Будьте любезны, принесите мой саквояж. Мне тяжеловато сейчас забираться в вагон. И если у вас найдется выпивка, то захватите и её тоже. Проповедник не сдвинулся с места. Пианист пожал плечами. — В саквояже нож, нитки и игла. Я не первый год мотаюсь по пограничью. Научился не только языком чесать да пьяниц в салунах развлекать. Не врач, конечно, но пулю, тем более так близко застрявшую, — мужчина внимательно осмотрел рану маршала, — вытащить сумею. Мортимер кивнул, соглашаясь с пианистом. Уильямс развернулся и направился в вагон. — Мой саквояж у окна, в конце вагона, — голос догнал проповедника уже на ступенях В вагоне был настоящий погром, но саквояж тапёра уцелел. Он действительно оказался у окна, но стоял засунутым под полку. Понадобилось время на его поиски. Ещё немного проповедник потратил, что бы привести в порядок свои скромные вещи. Они явно не заинтересовали грабителей. Вернувшись, Джозеф поставил саквояж возле маршала и протянул тапёру плоскую флягу. Внутри булькнуло виски. Пианист удовлетворенно кивнул, подкатал рукава своей рубашки, обнажая крепкие загорелые руки. Найдя в своём саквояже нож, проповедник с уважением отметил превосходное качество стали, тапёр плеснул на лезвие виски и, чиркнув спичкой, поджог алкоголь. — Будьте любезны, — обратился он к Джозефу, — плесните немного на рану. Уильямс выполнил обращенную к нему просьбу. — Ну-с, — тапёр пару раз махнул ножом, охлаждая сталь, — надеюсь, маршал, вы заставляли девушек впиваться в вашу спину своими ноготками. Мортимер усмехнулся. — Пару раз они впивались мне и в грудь, приятель. Вот, например, одна из моих последних любовниц едва не отыскала путь к моему сердцу. Теперь улыбнулся и пианист, опускаясь возле Дугласа. Сноровисто расширив рану, он остриём ножа извлёк пулю. После чего, под шипение Мортимера, промыл рану виски и наложил пару аккуратных швов. Люди вокруг потихоньку приходили в себя. Смолкли причитания, убитые оказались собраны в одном месте. Пришла пора решить, что делать дальше. Машинисты лежали вместе с другими мертвецами, однако оставшийся в живых кондуктор немного умел обращаться с котлом паровоза. Пара крепких фермеров вызвалась помогать с топкой. По счастью, во время налёта механизм не пострадал. Пули, разбив стекла над манометрами, оставили сам котёл целым. Тела убитых сложили в отдельном вагоне. Отцу Уильямсу понадобилось достаточно много времени для молитвы по усопшим. Кому-то досталось за излишнюю отвагу. Кто-то просто попался под горячую руку опьяненным азартом и злостью бандитам. Так, или иначе, но у проповедника под конец порядком устал язык. Джозефу хотелось прочесть молитву над каждым убитым, а это требовало не только времени, но и усилий. Убитых бандитов бросать не стали. Однако положили отдельно от остальных тел, выделив под них грузовой вагон. Проповедник прочитал молитву над их телами тоже. Он справедливо полагал, что смерть уравнивает всех. Мёртвые предстанут уже перед другим судом. Не светским, но Божьим.