Язык у неё во рту еле ворочался, в горле пересохло, но она готова была отвечать за свои действия перед этим монстром, даже если бы это затронуло её гордость и честь. Всё то, что рассказал ей Алекс об этом человеке, все его ужасные поступки до сих пор отдавались эхом в её мыслях. Ей хотелось кричать, что он заслуживал смерти. Что из-за него она порой не могла спокойно спать по ночам. И, самое главное, что он разрушил жизнь и душу её мужа, а теперь с наглостью и презрением крутил этим фактом у него перед лицом. Кейли больше не могла сдерживать слёз. Её губы дрожали, а плечи стали вздрагивать. И в тот момент, судя по исчезнувшей ухмылке Эшбёрна, он догадался, что она всё узнала. Это и была точка невозврата. — Он — мой. Он — только мой… — шептала она, держа палец на курке. — Слышите? Услышал её Эшбёрн или нет, было уже неважно. Границы между моралью, честью и любовью стёрлись в ту ночь. А она сделала выбор, понимая, что, будь он неверный, она потеряет своего мужа. И на этот раз навсегда… Как бы то ни было, напряжение достигло наивысшей точки. Неожиданно лорд Эшбёрн одарил Кейли любопытным взглядом, и мелькнувший в этих глазах хищника огонёк напугал её. Однако мужчина ничего больше не сказал. Он с раздражением посмотрел на стоящего позади девушки Александра и, не дождавшись, когда капитан всё же удостоит его вниманием, взял с ближайшего высокого столика свой чёрный цилиндр. Он не заметил выскочившего из соседней комнаты Стокера и сам распахнул двери. Дрожа от страха и неизвестности, Кейли опустила руку с револьвером, ожидая, что Эшбёрн вот-вот уйдёт, но на пороге он остановился, обернулся и охрипшим голосом произнёс: — Вы оба ещё пожалеете о том, что пошли против меня. Только тогда он ушёл. Эдмонд Стокер запер за ним двери и в полнейшем смятении взглянул на капитана и его жену. Тут уже миссис Миллз подоспела, и как раз вовремя. Кейли выдохнула и выронила револьвер, потому что он вдруг показался ей жутко тяжёлым, а её руки просто повисли вдоль тела в полнейшем изнеможении. Она почувствовала себя слабой и утомлённой, и сама не понимала, почему. Внезапно она осознала, что натворила. Угрожала человеку, а самое страшное — выдала себя, выдала Александра. И Эшбёрн теперь всё знал. Позади кто-то обнял её за талию и легко поднял на руки. Кейли услышала, как Алекс строгим тоном велел Стокеру убрать револьвер, а экономке скорее прибраться и убедиться, что никто из прислуги не сновал поблизости. Александр нёс её на руках в библиотеку, не наверх, и она всем телом чувствовала его напряжение. Она понимала, какой тяжёлый разговор предстоял им обоим, и с горечью думала, что гармония, на которую она так уповала прежде, в этот дом уже не вернётся. Глава 21 В малой библиотеке тоже было холодно. Кейли продрогла ещё по дороге сюда, но Александр быстро распорядился насчёт чая и попросил миссис Миллз принести из спальни его парчовый халат. Всё было исполнено без лишних вопросов, и через несколько минут Кейли, укутанная в халат мужа, сидела в кресле. Рядом, на тележке с высокими резными ножками, стоял поднос с дымящимися чашками лимонного чая. Алекс расположился в соседнем кресле, предварительно пододвинув его поближе. Два подсвечника на несколько свечей были расставлены на подоконнике, возле книжных полок. После случившегося Кейли словно впала в оцепенение. Благо, всё прошло, едва экономка вышла из комнаты, а Александр сел напротив. Несколько минут царило обоюдное молчание. Кейли думала о случившемся. Вспоминала испытанное чувство страха, негодования, боли. Было больно, потому что она оказалась бессильна перед человеком, властным подавлять Александра, несмотря на все её старания очистить его разум… и душу. Кейли вымученно вздохнула и потянулась к чашке. Но ощущение, с которым её пальцы совсем недавно сжимали пистолет, заставило девушку отдёрнуть руку. Это острое ощущение покалывания кожи на ладони… На миг Кейли взглянула на собственную руку, на тонкое запястье, и поразилась тому, как она вообще решилась на подобное. Смогла бы она, в случае чего, убить человека? Даже столь одиозную персону, как Кристофер Эшбёрн? Кейли прикусила губу и посмотрела на своего мужа. С самым жалким видом Александр сидел напротив, уперевшись локтями в колени и опустив голову. А когда их взгляды наконец пересеклись, она увидела тень скорби в его прекрасных голубых глазах. Непрошенное видение открылось её внутреннему взору: мальчишка с дерзким взглядом и светлой копной густых волос, ещё совсем юный и неискушённый, в западне, один на один в доме с людьми, извращающими его тело и разум. Девушка непроизвольно выдохнула. Её внутренности будто сплелись в комок, и Кейли снова почувствовала глубокое отвращение. В конце концов Александр сделал глоток уже почти остывшего чая, чтобы промочить горло. Ещё около минуты он хранил молчание, потом обратился к Кейли: — Надеюсь, ты пришла в себя. Стало полегче? Она кивнула, и Алекс вздохнул. — То, что произошло… не должно было произойти. — Я действовала спонтанно, эмоции взяли верх, — пробормотала девушка. Впрочем, она удивилась дальнейшим словам мужа, поскольку ожидала, что он станет укорять её. — Ты действовала так, как я никогда не решался. Это был отчаянный поступок, но мужественный, и я ни в чём тебя не упрекаю. — Его голос звучал глуше, а речь — виновато. — Я столько лет жил в страхе… Тот страх, о котором многие люди и не подозревают… Он стал моим вечным спутником и, в конце концов, превратился в зависимость, с которой я сумел ужиться. А потом появилась ты… и я с ужасом и трепетом наблюдал, как ты рушила безопасные стены, в которых я спрятался от одной простой истины. Он попытался улыбнуться ей. Кейли видела, как он нервно сжимал и разжимал пальцы. Вены на его руках вздулись, и по всей напряжённой фигуре стало понятно, как непросто давались ему эти откровения. Кейли молча слушала, ощущая, как её истекающее тоской сердце откликалось на каждое слово. — Знаешь, в чём та истина? В том, что мне и не хотелось стать свободным. — Алекс, пожалуйста… — И пусть я уже пытался оттолкнуть подальше этот чёртов мир, приносящий одни лишь страдания… Я лишь делал вид, что пытался. Разными способами, знаешь. Но я так и остался там, как и много лет назад. А теперь я вижу, будь я хоть на долю смелее, как ты… — Но Алекс… — Нет, дай мне сказать! — повысил он голос, сжав кулаки. — Будь я хоть немного сильнее, я бы победил это. Победил его. Горькая усмешка скользнула по его губам, и это заставило Кейли сжаться. Она не могла понять, что именно чувствовала — страх или смятение. Или всё и сразу. — Я не смог его победить. В этом ты сегодня убедилась. — Он вдруг поднялся, обошёл кресло и встал позади него. — Хотел бы я быть настоящим мужчиной, чтобы моей маленькой молодой жене не пришлось отстаивать мою честь и переживать то, в чём она неповинна. — Прошу, перестань так говорить! — упрямо сказала Кейли. — Ты был ребёнком, а он был сильнее… Александр просто отмахнулся, ненадолго прервав зрительный контакт, поскольку ему, видимо, её жалостливый взгляд был в тягость. И с каким-то пугающим чувством опустошённости Кейли представила, будто снова теряла его, здесь и сейчас. Ей хотелось сказать, что он неправ, что она любит его и плевать она хотела на его прошлое… Она промолчала, потому что этого всё равно оказалось недостаточно. И он не лукавил: чувства, которые он испытывал, и сама его суть — эта «тёмная» личность, взращённая Эшбёрном — всё это пребывало в нём до сих пор. То, чего они с Кейли достигли за последние месяцы, было растоптано в одночасье. Руки у неё похолодели. Кейли показалось, что перед глазами всё начинает плыть, но она настойчиво призвала все свои силы и мужество. Её мутило от осознания собственной беспомощности и от всей этой ситуации в целом. И всё же она сумела посмотреть Алексу в глаза и задать единственный насущный вопрос: — Зачем он приехал? Что ему было нужно от тебя? Мужчина выдержал паузу, словно обдумывал дальнейшие слова, боясь высказаться неверно. Его потемневший взгляд был прикован к побледневшему лицу Кейли, и отчего-то ей вдруг стало неуютно под этим тяжёлым и будто бы чужим взглядом. — Три дня назад Джордж дал о себе знать, — начал Александр сухо. — Он написал Эшбёрну довольно объёмистое письмо. Оказалось, после нашей ссоры он пустился в приключения, до сих пор не уступающие предыдущим его загулам. В январе он расстался с Её Высочеством Софией. Кое-кто из окружения нынешнего короля узнал об их романе, и её вынудили выставить Джорджа вон… Правда, его это не слишком расстроило. Кейли не удивилась. Она отлично знала отношение Джорджа к Софие Глостерской. Наверняка, они расстались полюбовно, учитывая его характер и обаяние. Пока Александр не продолжил, молодая виконтесса нерешительно поинтересовалась: — А ты… ты знал, что они больше не вместе? — Будучи при Веллингтоне, я получал различные новости. О Джордже знал лишь, что он уехал из Виндзора куда-то в деревенскую глушь, к друзьям Софии. Больше ничего, клянусь. — А что же потом? — Почти сразу же Её Высочество подтолкнула его познакомиться с семьёй приходского священника, с Кларенсами. Это некая семья из Гэмпшира, которых София довольно долго поддерживала материально. У них есть дочь, Мари-Анна, ей восемнадцать лет… Кейли нутром почуяла неладное. Там, где есть Джордж Эшбёрн и восемнадцатилетняя дочка священника, несомненно быть беде. Видимо, прочитав на её лице смятение, Александр скривил губы в усмешке и кивнул. — Да, ты не ошиблась. Мой вездесущий братец и здесь поспел. Правда, его «охота за богатыми наследницами» тут и окончилась. Мари-Анна забеременела, и она на втором месяце уже… — Господи… — Кейли не сдержалась и прикрыла ладошкой рот. — Не могу поверить, что он всё рассказал своему отцу в письме! — Так и есть. Дело в том, что Её Высочество всё узнала и устроила им тайное венчание. Знаешь, весьма благородно со стороны Софии проспонсировать бывшего любовника и его невесту. — Что? Ты хочешь сказать, Джордж женился на этой девушке, никого не предупредив? — услышав в ответ едкий смешок, Кейли не удивилась, но возмутилась. — Не могу поверить, что ты относишься к этому столь легко. Твой брат ничего нам не сообщил. Прошло всего три месяца, а он за это время успел жениться… И у него будет ребёнок! — Теперь ты понимаешь, почему Эшбёрн ворвался сюда сегодня? Она тут же прикусила язык. Александр был прав. Можно только представить реакцию лорда Эшбёрна, когда он понял, что младший сынок-повеса обручился с дочерью священника. Кейли с шумом втянула носом воздух, спрятала пылающее лицо в ладонях и просидела так пару минут, пытаясь успокоиться. — Эшбёрн рвал и метал, — продолжал Александр всё тем же насмешливым тоном. — Говорил, что в письме Джордж просил его о встрече. Просил приехать и поговорить с глазу на глаз. Хотел всё исправить, чтобы снова стать одной семьёй. «А была ли она, эта семья, хоть когда-нибудь?» — подумала девушка, заранее зная ответ. Вслух же спросила: — А как же ты? — Он и обо мне написал. О том, что желает покончить с обидами, но сначала просил прощения у отца за все свои… позорные приключения. — Ну что ж, в этом он не лукавит! Джордж умудрился опуститься в моих глазах до невозможного! Алекс улыбнулся, как часто это делал, соблазняя, с хитрым огоньком в глазах, и от этой улыбки сердце Кейли затрепетало, будто ей снова было пятнадцать. Она ничего не могла с собой поделать — он обезоруживал её за один миг, и порой это даже пугало. — Я знаю, что на самом деле ты вовсе не злишься на него, — Александр провёл рукой по волосам, взлохматив их; он опустился на колени перед женой и взял её руку в свою. — Ты слишком добра. И он тебе нравится. На это она ничего не ответила. — Я тоже, пожалуй, уже не держу зла. Честно говоря, я не почувствовал ничего, когда узнал о его раскаянии. Однако это уже случилось. Хотелось бы верить, что Джордж одумался. И я мог бы с ним встретиться. — Возможно, ты прав… Но я очень расстроена, что из-за него лорд Эшбёрн не оставляет тебя в покое. Он не имеет права ничего требовать от тебя, — нежным жестом Кейли прикоснулась к его щеке, погладив пальцами чуть колючую кожу. — Скажи, о чём вы говорили, пока я не пришла? Александр устало вздохнул. Выражение его лица изменилось, во взгляде появилась тоска. Он мягко взял запястье Кейли и отвёл её руку. — Как и всегда, после бокала бренди он обвинил меня во всех смертных грехах. Я сказал, что он всегда позволял Джорджу слишком много, и Эшбёрн взбесился. Напомнил о моём отказе служить герцогине Кентской, о ссоре с Веллингтоном и Конроем. Упомянул, что все его новые приятели теперь смеются над ним на каждом светском приёме. — Ох, Алекс… — А Джон Конрой торжествует, потому что я мог бы занять его место. На всё это я ответил, что его репутация меня больше не волнует. И что у него нет надо мной власти… Он замолчал ненадолго, нервным движением погладив запястье девушки, затем тихо произнёс: