– Похудеешь тут, – проворчал Павел. – Кормят одной кашей, веганы хреновы. Ты, кстати, с девчонкой поосторожнее. И с ней, и с ее котиком. Та еще парочка. – Ты про Юльку? – удивился Александр. – Она мне почти жена, что ты! А Лед мне, считай, дважды жизнь спас. – Ну ты даешь! – изумился Пашка. – Серьезно?! Не успел прийти, уже и женой, и охранником обзавелся. Нет, я про сестру-настоятельницу так, мы с ней просто не шибко друг друга жалуем. Она меня за маньяка-убийцу держит, побаивается, наверное. Никогда слова лишнего не скажет. И котик ее на меня зыркает, того и гляди кинется. А так они тут общие любимцы – что у оглушенных, что у живых, что у Камня. Жрец вот только, сука скользкая, себя одного обожает, остальных ненавидит. Не понимаю я, зачем он Камню нужен, но с ним точно поосторожнее. С этим-то хоть дружбу свести не успел? Ты смотри, он за свою выгоду маму родную продаст и не поморщится. – Неа, с этим не успел. Подозреваю, что он-то меня и запер. Сашка постарался как можно короче рассказать Павлу о своих подозрениях, о несостоявшемся сеансе очищения и пропавшем флаконе. Пашка слушал, хмурился. – Хорошо, что у меня всегда концентрат под рукой есть. Еще бы полчасика, и меня бы к тебе уже с другим «лекарством» направили. Пашка извлек из черной поясной сумки шприц с медово-желтым содержимым, пояснил невесело: – Чистая смерть! В дверном проеме стремительно возник жрец, увидел шприц в руках Павла и громко воскликнул: – Приказываю остановиться! Во имя Камня! Глаза жреца метали молнии. – Вы превышаете свои полномочия, палач! Я буду вынужден доложить владыке о вашей попытке убить брата-птицелова без видимой на то причины. – Он не… – начал Сашка, но, увидев предостерегающий жест Павла, замолчал. – Не забудьте добавить к своему доносу, уважаемый жрец, – с ядом в голосе ответил Павел, убирая шприц обратно в сумку, – рассказ о том, как вы лишили нового брата его законного «глотка жизни» и бросили умирать за закрытой дверью. – Да как вы смеете?! У вас есть доказательства моей причастности? – Гнев жреца был настолько силен, что казалось, еще секунда, и он бросится на оппонента с кулаками. – Пока нет, – спокойно ответил Павел. – Но будет проведено расследование, и виновный понесет наказание. Во имя Камня! – Что тут произошло? – теперь обращаясь только к Сашке, спросил жрец. Александру пришлось по новой рассказывать всю утреннюю историю о пропавшем флаконе и запертой двери. Особо он подчеркнул, что вмешательство палача было направлено исключительно на спасение его жизни, а не наоборот, как могло показаться жрецу. – Я пришлю братьев починить дверь и окно, – сообщил жрец, когда Сашка закончил объяснения. – А к вам, палач, будет направлен брат, разносивший сегодня утром «глоток жизни». Думаю, вы знаете, как его разговорить. Сказав это, жрец повернулся к выходу. – Почему вы меня не искали? – решился все-таки задать вопрос Александр. – На второй сеанс очищения? – Тебя посчитали сбежавшим после того, как ты не явился на утреннюю трапезу. И был объявлен розыск. – Розыск? – с усмешкой сказал Павел. – Хороши сыщики! Искали где угодно, кроме места проживания. – Оглушенные не так сообразительны, как вы, – парировал жрец. – Они прочесали периметр и, не обнаружив брата-птицелова, доложили мне о его побеге. – Как доложили? – Молча, – съязвил жрец. – Если бы брат-птицелов погиб, эта смерть была бы на вашей совести, – мрачно, с плохо скрытой угрозой сказал Павел. Сейчас он и вправду походил на палача. Сашка чувствовал себя статистом, прекрасно понимая, что его случай стал только поводом для возобновления давней стычки. Жрец не ответил, кинул презрительный взгляд на Павла и ушел. Сашка подумал, что понятие совести в привычном человеческом смысле здесь выглядит чем-то неуместным и даже нелепым. О чем говорить, если большая часть обитателей слепо подчиняется другой, меньшей? Все равно что рассуждать, была ли совесть у фашистов в концлагере. Но озвучивать свои мысли Сашка не стал. Если разобраться, он и сам теперь принадлежит к главенствующей верхушке и даже имеет возможность управлять рядовыми братьями. Как насчет совести у него в такой ситуации? Пашка подошел к дверному проему, выглянул, убедился в отсутствии лишних ушей и быстро сказал, понизив голос: – Надо все обсудить. Я тебя ждал. Сначала думал – проверну все сам, но потом понял, что в одиночку не справиться. Надеялся, что ты придешь. Не особо, конечно, но надеялся. Теперь у нас точно все получится. Помнишь, о чем тогда на кухне говорили? Сашка кивнул. Еще бы ему не помнить тот разговор, в очередной раз перевернувший вверх тормашками его прежнюю жизнь! – Как там Ирка? – с запинкой произнес Павел. – Надеется, что вернешься, – коротко ответил Сашка, садясь повыше. Силы восстанавливались быстро, боль и лихорадка исчезли, ощущалась небольшая слабость, но и она отступала. Поглощенный новостями, он теперь уже почти не обращал на это внимания. Вошла Юлька с большой плетеной корзинкой, взглянула вопросительно. Сашка успокаивающе кивнул – не волнуйся, мол, все в порядке. – Дело это просто так, на тормозах, спускать нельзя, – подытожил Павел. – Обращусь к Камню, получу разрешение провести допросы. Возможно, придется объявлять общий сбор живых. Если за этим стоит жрец, никуда не денется, прижмем. А ты пока отдыхай, брат, восстанавливайся. – Спасибо, Па… лач. Век не забуду, – сказал Сашка, решив сначала осторожно ввести Юльку в курс дела, а потом уже раскрыть Пашкино инкогнито. Лед уселся на топчан, навострил уши, посверкивал голубыми искрами из полуприкрытых глаз. Было видно, что он настороже, что-то или кто-то его беспокоит. Сашка протянул руку, почесал кота между ушей, погладил. – Спасибо! – повторил он, обращаясь теперь уже ко всем присутствующим сразу. До него дошло: сейчас, в этом самом месте, волею обстоятельств сошлась вся его семья, самые близкие и дорогие ему на этой земле люди. И кот, спаситель и брат. Юлька пробыла недолго. Убедившись, что с Сашкой все в порядке, ушла по своим делам – большое хозяйство и братья требовали ее внимания. Павел ушел еще раньше, улыбнулся от порога, глядя, как Юлька хлопочет возле друга. После его ухода Лед заметно повеселел, разлегся вальяжно, совсем по-кошачьи, и умиротворенно заурчал. За хозяйкой он не пошел, остался в каморке. Сашка поел и снова лег. После встряски организм требовал отдыха. Позже сквозь сон он услышал стук и скрежет, в тревоге открыл глаза, но практически сразу отключился снова. Причин для беспокойства не было – присланные жрецом братья меняли разбитое стекло, восстанавливали дверь. Лед неотрывно следил за их действиями, и Сашка понял, что с такой охраной ему в ближайшее время ничего не грозит. Проснулся он к вечеру, по углам каморки уже разбрелись ночные тени, красноватый свет с улицы стал ярче. Чувствовал себя Сашка относительно бодро. Встал, умылся, глотнул холодного чая, вышел во двор. К его удивлению, у порога, с внешней стороны, он обнаружил брата-монаха. Охранник? Выйдя из туалета, заметил еще одного, чуть поодаль. Ясно, теперь за ним будут присматривать. То ли ты действительно ценный кадр для них, птицелов-Лагутин, то ли, воспользовавшись ситуацией, тебя таким образом лишают свободы общения. Все это было совсем некстати. Интересно, кто распорядился? Лед по-прежнему крутился рядом. – И что теперь будем делать, брат? – спросил Сашка, поглаживая кота по мягкой шерстке. – К кому отправимся? Решение пришло сразу. Неожиданно для самого себя Сашка понял, что за разъяснениями правильнее всего будет обратиться к Камню. Глава 2 Ушедшие в ночь В сопровождении новоявленных охранников и Льда, который теперь не отходил ни на шаг, Сашка отправился к святилищу. Проходя мимо Камня-глаза, в очередной раз залюбовался необычной красотой полупрозрачной глыбы. Красный кристалл выглядел празднично и будто согревал холодную осеннюю ночь своим мягким светом. У частокола Сашка притормозил, поняв, что не помнит, где калитка. Высокие заостренные бревна стояли плотно, без зазоров. Постучать? Или крикнуть? Как там у Бажова в сказах было: «Без ковша пришел!» Вместо всего этого Сашка поклонился, вспомнив, как это делал жрец. Калитка распахнулась чуть левее тропинки. Александр вошел, охранники и Лед остались снаружи. «Здравствуй, Птицелов!» – раздалось в голове. – И вам не хворать, – вслух ответил Сашка, маскируя развязным ответом растерянность. Голос Камня отдавался в сердце, был родным, знакомым, своим. Ах, умеешь ты, каменюка, играть на чувствах! Разом пропал весь запал, злость, требовательность. Такому собеседнику хотелось открыть душу, спросить совета, пожаловаться. «Пришел узнать, не я ли тебя на тот свет решил отправить? – с отчетливой иронией в голосе спросил Камень. – Не я. А вот кто – тут я тебе не помощник. Захочешь, сам вычислишь, а нет – так нет». Вот тут Сашка удивился. Версия о причастности Камня у него, конечно, была, но на прямой ответ он не рассчитывал. Тем более неожиданным стало откровение о том, что Камень знает виновника происшествия, но ему не скажет. – А почему? – прозвучало достаточно глупо, но было интересно, как загадочный владыка аргументирует свою позицию. «Потому что моя задача не вмешиваться в дела живых, а наблюдать. Для исполнения повелений достаточно низших, или оглушенных, как вы их называете. А живые на то и оставлены такими, чтобы сами могли разбираться в своих проблемах и взаимоотношениях. Без няни». – И что мне теперь делать? «С чего ты решил, что я подскажу? Ты разведчик и сталкер, вот и действуй, как посчитаешь нужным. Ищи, вычисляй, выслеживай». – Ладно, – согласился Сашка. – А когда найду, что с ним потом будет? «Он будет наказан, как минимум разжалован в низшие. Это я тебе обещаю». – Даже если окажется, что это жрец? – уточнил Александр. «Даже если так. Правда, вам придется убедить меня в том, что он виновен». Слова Камня, с одной стороны, успокоили – получается, что неприкасаемых здесь нет, провинился – плати, но, с другой стороны, наглядно показали, как мало значат для него подчиненные-живые, даже жрец, раз он готов так легко его заменить. Интересно, кем? Сашка был готов уже завершить разговор, но Камень снова удивил, неожиданно возобновив беседу: «Как жизнь, Птицелов? Как с Юлией?» – тон был спокойный, участливый. Елки-палки, что за вопросы? Ну не родственник же ты мне, чтобы о таких вещах рассказывать. Не друг, не отец и даже не Комов, хоть и пытаешься возродить его образ. – Все хорошо, – буркнул Сашка. «Как говорят у вас на Земле, на свадьбу не забудь пригласить!» – произнес Камень как-то уж совсем по-человечески. Сашке стало смешно. Вот откуда что берется? Пришелец же, и вдруг такая земная фраза! Александр представил себе свадьбу, себя в балахоне, Юльку, суровых свидетелей – жреца и палача, безмолвных гостей с остекленевшими глазами за накрытым столом. А во главе – Красный Камень, похожий на земной родонит, произносящий тост за здоровье молодых.