– Да. Серж вздохнул и улыбнулся. – Потому что Философский Камень не является людям недостойным. Но даже перед достойными он предстает в искаженном, иномирном обличии. И только чистым душам он дается в руки. И то лишь на краткое время. – Чистая душа – это я? – поразилась Аня. Серж кивнул: – Да, Аня, это так. Я ведь вам уже говорил, что вы светлый человек. В вас нет зла. – То есть мне Камень дастся, так? – Да. – Я – чистая? – пробормотала Аня. Она все еще не могла свыкнуться с этой мыслью. – Но ведь я авантюристка и, как вы сказали, экстремал. И вообще, я бываю такая противная. Вот Макс знает. – Я тоже знаю, – рассмеялся Серж, и Макс подхватил его смех, и они хохотали вдвоем. Аня улыбнулась. – И еще я любопытная Варвара – люблю везде совать свой нос, – добавила она. – Любопытство не принадлежит к семи смертным грехам, – заметил на это Серж. – Никто не утверждает, что вы святая, – разумеется, нет. Но в вас действительно нет зла. Аня в задумчивости подперла голову рукой и сидела так несколько минут. – Я согласна отправиться, – наконец сказала она. – Раз для вас это жизненно важно. И потом, это приключение, а я ведь такие вещи люблю, вы же знаете. В конце концов, чего-то в этом роде я всегда хотела. – Очень хорошо, Аня. Я вам признателен, – сказал Серж. – А Макс? – А что Макс? Куда она, туда и я. Черта с два я ее отпущу одну. – Отлично! Я рад, молодые люди. Главный вопрос мы, стало быть, решили. – Скажите, Серж, – начала Аня, – этот Камень – это и есть Грааль? – Не совсем, – отозвался он, – хотя и есть расхожее мнение, что якобы да. По поводу Грааля таких расхожих суждений профанов вообще немало. Но в действительности Камень, за которым сейчас идет охота, – это не Грааль, это – Философский Камень. Он же – пресловутый «камень, отринутый строителем, который лег во главу угла». Краеугольный камень. – Но вы ведь как-то сами говорили, что Философский Камень – это вообще не камень, а жидкость. Эликсир. – Да, я это говорил, Аня. Вы правы. Его называют эликсиром, или магистерием, алхимики; для них – это цель Великого Делания, субстанция, при помощи которой можно неблагородные металлы превращать в золото, – этот процесс называют трансмутацией. Да, Камень Философа может представать и в таком обличии. Ведь это – не обычный камень, а, как писал знаменитый немецкий миннезингер Вольфрам фон Эшенбах, «Камень особой породы». – Вольфрам фон Эшенбах? – переспросила Аня. – Я слышала о нем. Миннезингер – это ведь поэт, да? – Точнее, поэт-певец, так как в те времена поэзия и музыка не были разделены. – «Те времена» – это Средние века? – уточнил Макс. – Это тот самый XIII век, в котором вам предстоит действовать. Только, понятно, не в Германии, а в Южной Франции. – А что он все-таки собой представляет, этот Философский Камень? – Дать ему естественно-научное определение, как, скажем, рубину или топазу, невозможно – это не минерал. О нем разное сообщается. – Например? – Говорится, что его божественная природа сияет через простую оболочку. – То есть, – догадалась Аня, – он выглядит невзрачно, как какой-нибудь придорожный булыжник, да? – Он может предстать и в таком виде, – согласно кивнул Серж. – Это как алмаз: необработанный алмаз выглядит зачастую непривлекательно, без блеска. И чтобы выявить блеск, его необходимо огранить. А Камень Философа гранит душу, превращая ее в бриллиант. Именно в этой огранке души, то есть в ее совершенствовании посредством философско-алхимического искусства, состояло главное занятие розенкрейцеров – тайного ордена Розы и Креста. Считалось, что тот, кто обладает Камнем, тот обладает главным сокровищем мира. – И что это? – поинтересовался Макс. – Разум и Истина. И это есть богатство, обладатель коего бессмертен, ибо Разум не знает смерти. Философский Камень трактуют также как совершенную любовь, которая преобразует все косное и оживляет мертвое. – Это следует понимать символически? – спросила Аня. – Не в буквальном смысле? – Это следует понимать во всех смыслах: и в буквальном, и не в буквальном, и во многих других. Его сущность многослойна, поскольку каждый видит в Камне свое: то, что ему хочется видеть, и то, что он способен увидеть. И потому Камень может быть использован и во зло. – Но вы же сказали, что он не дается в руки недостойным! – Недостойные могут действовать через достойных, введя последних в заблуждение или принудив их. – То есть с его помощью можно творить зло? – удивился Макс. – Да, можно, ибо Камень амбивалентен, как и все в этом мире. – К тому же, – заметила Аня, – зло часто вырастает из добра, ведь так? – Да, так. Надо сказать, что обладатель Камня получает огромное могущество, и оно может быть использовано во зло, причем, как я уже сказал, владельцу не обязательно видеть Камень и тем более брать его в руки. Но самое худшее заключается в том, что Философский Камень – это еще не Грааль. – А что такое Грааль? Я читала, что Грааль – это чаша с кровью Христа. – Да-да, – Серж кивнул, – есть и чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Иисуса после того, как последнему проткнул грудь копьем римский сотник Лонгин. Или второй вариант: чаша с вином Последнего Причастия, то есть Тайной Вечери. Но на самом деле разницы между этими вариантами нет, так как вино причастия – это и есть кровь Иисуса. Но и это – не Грааль. Есть также мнение, – продолжил Серж, – что Грааль – это то самое копье, которым Лонгин пронзил грудь Иисуса; его еще называют Копьем Лонгина, или Копьем Судьбы. Но и оно тоже – не Грааль. – Так что же такое Грааль, в конце концов? – спросил Макс уже с некоторым раздражением. – Вы нетерпеливы, Макс, – заметил Серж. – Постарайтесь обуздать себя и набраться терпения. Это будет для вас там совершенно необходимо. Серж немного помолчал. – Дело в том, – вновь заговорил он, – что Грааль – это все вместе, все три артефакта в совокупности: и Камень, и Чаша, и Копье Судьбы. И лишь будучи собраны все вместе, они становятся Граалем и обретают свое полное могущество. И потому тот, кто сосредоточит их все в своих руках, станет сверхмогущественным. А это, как вы понимаете, чревато тяжкими последствиями. И главное, – это исказит картину мира: его равновесие будет нарушено, а его устойчивость поколеблена. – И что же, – спросила Аня, – никому за все время так и не удавалось собрать их все вместе? – К счастью, пока что нет. И нельзя допустить, чтобы кому-то это удалось. – А у наших противников это может получиться? – К сожалению, да. – А что, у них уже что-то есть? – поинтересовался Макс. Серж прикрыл глаза и кивнул. – Увы… – сказал он. – Я ведь говорил, что у них большая фора. – А что у них – Чаша или Копье? – К величайшему прискорбию, и то и другое. Теперь вы понимаете, насколько острая ситуация сложилась? Им осталось лишь завладеть Камнем, и тогда… Лучше об этом не думать. Это будет катастрофа. …До зарослей они добежали довольно быстро. Но все равно, к тому моменту, когда они добрались туда, Аня была как выжатый лимон, так что просто рухнула на землю. Макс, судя по всему, тоже был сильно утомлен. Это и неудивительно, наверняка эмоционально перегрелся. Но он был на высоте – это факт! От него исходила сила и надежность. Аня прижалась к нему, и они сидели так некоторое время. Вдруг она почувствовала себя как-то странно. Ее будто обдало горячей волной, словно из духовки, а вслед за этим она ощутила головокружение. Сердце ни с того ни с сего бешено заколотилось, хотя вроде бы все было спокойно. Правда, это сердцебиение и легкая дурнота вскоре прошли. Осталось, однако, чувство, что происходит что-то необыкновенное, даже аномальное. Внезапно Ане послышался какой-то странный шум. Как будто где-то неподалеку разговаривали на диком, немного гортанном, но не лишенном мелодичности языке. – Макс! – шепотом произнесла она в страхе. – Что случилось? – Кто-то разговаривает совсем рядом, слышишь? – Что за чушь! – ответил он. – Никто не разговаривает. – Послушай! – Аня нетерпеливо дернула его за рукав. С минуту Макс прислушивался, а затем тихо засмеялся. – Почему ты смеешься? – Это ручей, – ответил он. – Ручей журчит, только и всего. Аня смутилась и засомневалась. Но, прислушавшись, поняла, что Макс прав. «Да, – подумала она, – мы действительно разучились слушать тишину».