Белоусов так и не смог понять, серьезно говорит Ершов или издевается. Впрочем, это все – потом. - Ты контролируй всё-таки, что я делаю, – примирительно попросил он. – Со стороны виднее, вдруг я напортачу. - Не сомневайся, я всё контролирую, – пообещал брюнет. Пискнул диагност. Белоусов уставился на экран. Давление немного пониженное, пульс почти нормальный, хотя наполнение слабовато. Петр облегченно вздохнул. Похоже, кровопотеря невелика. Значит, крупные сосуды не задеты. Но почему тогда Татищев без сознания? Петр не заметил, как произнес это вслух. - У него контузия, – авторитетно заявил Ершов. - С чего вдруг? – удивился Белоусов. - Посмотри затылок, – посоветовал брюнет. Петр осторожно сунул руку под голову генерала. Будущий контрразведчик оказался прав: на затылке генерала оказалась неглубокая ссадина. Волосы вокруг неё слиплись от крови. - Он ударился головой, когда падал, – пояснил брюнет. – Видимо, серьезное сотрясение. Поэтому и в обмороке. - Или ранение. Когда он получил ранение в плечо, его немного развернуло силой удара. Вторая игла вместо того, чтобы попасть в голову прошла по касательной и отскочила от костей черепа, – предположил Белоусов. Чем-то ему этот Ершов не нравился. Высокомерный какой-то, что ли. - Может и так, – не стал спорить боюнет. Диагност пискнул вторично: подоспели результаты кардиограммы и энцефалограммы. Сердце генерала, как и следовало ожидать, было в норме, а вотэнцефалограмма показалась Белоусову странной. Горизонтальные линии изоэлектрического «молчания» мозговой коры Татищева достигали пяти секунд, прерываемые редкими короткими вспышками дельтавидной активности с амплитудой не выше 100 микровольт. Что-то такое он учил в своем кратком курсе… - Слушай, а ведь у него не простой обморок, – озадаченно пробормотал Белоусов. - Да? А что же? – Ершов склонился над экранчиком диагноста. – Тебе это о чем-то говорит? Для меня это просто каракули. - Сейчас узнаем. – Петр вытащил из ящичка первой помощи ножницы. – Приготовь пока зонд и коагулянты. Да, и обеззараживающий спрей. - Слушаюсь, доктор. Эх, врезать бы Ершову по его хитрой физиономии! Крови оказалось не так много. Расстегнув сорочку, Петр разрезал нательное белье и добрался, наконец, до раны. Омыв пораженный участок спреем, он убедился, что игла вошла под левую ключицу. Выходного отверстия на спине не обнаружилось. Значит, игла застряла в мягких тканях или в кости. Из раны медленно сочилась густая, темная кровь. Взяв зонд, Белоусов осторожно исследовал края раны. Звездочка с четырьмя лучами. Вот оно что. Теперь понятно. Учитывая, что стрелок находился на дистанции не более ста метров, характер раны мог означать только одно: в Татищева стреляли легкой оперенной иглой. Петр вспомнил картину, увиденную на трибуне. Соседям генерала повезло меньше: залитые кровью мундиры, развороченные спины. Им достались тяжелые разрывные иглы. То же и с офицерами на плацу – их выбили первым же залпом, превратив стройные шеренги курсантов в неуправляемое стадо. У террористов всё было тщательно спланировано. Абсолютно всё. Узнав, чем стреляли в генерала, Белоусов без труда сложил паззл. Легкая оперенная игла, несерьезное ранение и при этом странная энцефалограмма. Террористы не собирались убивать Татищева, как остальных. Генерал нужен им живым. Вот их настоящая цель. Следовательно, теперь террористы бросят на поимку Белоусова и его товарищей все силы. Оставалось проверить еще кое-что. - Бондаренко, что со связью? – бросил Петр. - Ничего. – Связист развел руками. – Все частоты заглушены. Странно… - Понятно. - Ты именно этого ожидал? – пристально глядя на Петра, спросил Ершов. - Да. Всё сходится. У князя не контузия и не сотрясение мозга, – сказал Белоусов. – Николаю Осиповичу всадили анестетик. Он под наркозом. Передай-ка мне коагулянт. Ершов и глазом не моргнул, подавая десантнику баллончик спрея. Позер. Конечно, было бы очень хорошо и правильно вынуть из тела генерала иглу, но без рентгена эту операцию смог бы провести только профессионал. Единственное, что мог сделать Петр, это остановить кровотечение и наложить давящую повязку. Все остальное – уже в стационаре. Если, конечно, удастся выбраться из этой мышеловки. Ершов, очевидно, понял мимику десантника и соблагоизволил высказаться. - Значит, Татищева хотят взять живым, – задумчиво проронил он, подавая Белоусову перевязочный пакет. - Именно, – согласился Белоусов, впрыскивая коагулянт в рану и закрепляя повязку. – Это не простые террористы. Это военная операция. Догадываешься, кто за этим стоит? - Китайцы. – Уверенно ответил брюнет. Белоусов одобрительно кивнул. Голова у Ершова варила. - Бьюсь об заклад, что они. Николай Осипович обставил узкоглазых при Трех Красных Солнцах. Я слышал, после этого они объявили его врагом нации. - И что нам это дает? – осведомился контрразведчик. - Ничего хорошего. – Белоусов беспокойно оглянулся. – Без Татищева китайцы не уйдут. Они слишком много вложили в эту операцию. - Но… ведь подмога скоро придет, да? – неуверенно спросил Бондаренко. Отсутствие связи выбило его из колеи. - Не будет никакой подмоги, – ответил за Белоусова брюнет. – Не удивлюсь, если в центре даже не подозревают, что здесь творится. Китайцы работают на совесть, в этом им не откажешь. Скорее всего, в метрополии думают, что у нас обычные неполадки со связью. - Согласен, – подтвердил Белоусов. – Короче, мы теперь сами по себе. - А как же все остальные? – вытаращил коровьи глаза связист. – Там же наверху безоружные люди! - У нас своя задача. Мы должны спасти генерала Татищева, – с нажимом сказал Белоусов. – Остальное неважно. - Но… – начал было связист, но Белоусов не собирался начинать дискуссию. - Татищев – достояние империи. Он важнее всех нас. Так что не разводи сопли, а придумай, как нам наладить связь хотя бы между собой. - А остальные пусть гибнут, да? – вскинулся связист. Похоже, он готов кинуться в драку. Вот тебе и коровьи глаза. Петр мог без труда размазать Бондаренко по стене, но какой от этого толк? Упрямого связиста нужно убедить, а не сломать. Он необходим для дела. Без связи горстке курсантов труба. - Думаешь, мне наплевать на наших? Да мне было бы в сто раз легче там, наверху! Мы созданы для боя, а не для того, чтобы сидеть в подземелье, как крысы. Но, знаешь, давай-ка начистоту. Допустим, вернёмся мы на площадь. Без оружия, без брони. И что? Мы даже дёрнуться не успеем, как нас выбьют снайперы. И Николай Осипович достанется им. А теперь скажи, отчего погибнет больше людей: оттого, что мы оставили людей снаружи, или оттого, что генерал Татищев окажется в китайском плену? С его-то уровнем доступа и знаниями? А? Ну, Бондаренко, раз ты такой умный, давай, скажи. Чего молчишь? - А что говорить?!… – с отчаяньем воскликнул связист. – Я, тупой, что ли? Но ведь это… это же все равно как предать! Там же гражданские! - А бросить раненого генерала, чтобы успокоить свою совесть, это не предательство? Отвечай, Бондаренко! Это – не трусость? Связиста трясло, парень явно впадал в истерику. - Я не стану… Белоусов без размаха влепил связисту две звонкие оплеухи. Бонадренко вскрикнул, схватившись за щеку. - Сейчас я – твой командир, юнкер. Потом можешь составить на меня рапорт. Но сейчас ты обязан выполнить приказ. Тебе ясно?! Связист пролепетал что-то утвердительное. Слов было не разобрать, но хоть трястись перестал. - Не слышу ответа, юнкер! - Да понял он, понял,– ответил за Бондаренко контрразведчик. – Он же у нас не дурак. Да, связь? Бондаренко убито кивнул. - Так какой у тебя план, десант? Прежде чем ответить, Белоусов взглянул на показатели жизнедеятельности Татищева. Конечно, до нормы далеко, но в целом неплохо. По крайней мере, опасности для жизни нет. Эх, если бы только генерал пришел в себя! Уж он-то точно нашел бы выход из положения. Спас и курсантов, и людей на площади. Но князь по-прежнему был без сознания, и простенький медицинский комплект не мог вывести его из этого состояния. А значит, отдуваться за всех придется ему, вчерашнему курсанту Петру Белоусову. Как там было сказано в Новом завете? «Господи, пронеси эту чашу мимо»? Нет, Петр Ильич, не выйдет. Назвался груздем, полезай в кузов. - Всё, тут мы больше ничего сделать не можем. Пора выбираться, пока китайцы не взяли нас тепленькими, – решил Пётр. И, словно специально дождавшись его слов, ожила система оповещения. Динамик под потолком затрещал, а потом заговорил на чистом русском языке. Голос был живой, не транслятор. «Говорит командующий силами Китайской Народной республики лейтенант Гулян Жонг. Я обращаюсь к командиру группы курсантов, укрывшихся в здании музея техники. Ваше командование не знает о происходящем. Связь блокирована. Помощи не будет. Сопротивление ваших соратников подавлено. Астероид Бородино контролируется нашими войсками». - Вот сволочь… – выдохнул связист. «Во избежание бессмысленного кровопролития предлагаю вам сдаться, – продолжил динамик. – Я уполномочен гарантировать вам жизнь и условия содержания, соответствующие конвенции о военнопленных с последующим обменом. Жду вашего решения в течение пяти минут. Для связи открыт канал четыре внутренней связи астероида». - Ага, так я сейчас отсюда и позвоню, – злобно процедил Белоусов. – Чтобы ты понял, где мы находимся. Бондаренко, сможешь настроить свой вирт на четверку, но так, чтобы его не удалось отследить? - Смогу, – буркнул Василий. Он все еще дулся. - Уверен? – с нажимом переспросил Петр. Связист только поджал губы, коммутируя свой вирт с машиной медпунтка. В медпункт ввалились Алабашев с Кузьминым. За ними маячил пилот Касимов. - Слышали? – выпалил Кузьмин. – Оказывается, это желтозадые, черт бы их побрал! - Мы в курсе, – бросил Ершов. - Они заняли астероид, – добавил Алабашев, воинственно взмахнув карабином. – Что будем делать?