Петр вышел из дома и направился в сторону Зимнего. Генерал – ранняя пташка, но звонить раньше семи неудобно: в разговоре князь как-то обмолвился, что завтракает ровно в шесть, медленно и обстоятельно. Значит, никак не меньше сорока минут. Зато после завтрака уровень эндорфинов в организме князя поднимется, и вероятность положительного решения вырастет вместе с ними. Когда часы показали семь десять, Петр, наконец, связался с Татищевым. Князь ответил сразу. Белоусов не ошибся с выбором времени: судя по веселому голосу, он был в прекрасном расположении духа. - Петруша? Что-то ты сегодня рановато. Какие новости? - Неважные, Николай Осипович. – С места в карьер пустился Петр. – Вчерашняя история все никак не закончится. - Та-ак. Слушаю тебя, – совсем другим тоном произнес князь. Петр, чутко прислуживавшийся к интонациям, уловил признаки агрессии. Хорошее начало. Сжато и точно, как на штабном совещании (что тоже должно настроить генерала на боевой лад), он рассказал о событиях вчерашнего вечера. Татищев слушал, не перебивая. - То есть, ты считаешь, что Юнусов продолжает копать под наших? И твоя невеста своего рода заложница его планов? - Гуревич достаточно ясно мне на это намекнул, – не слишком отклоняясь от истины, ответил Петр, мысленно моля Бога и Высших, чтобы князь заглотил наживку. - Выходит, господин Юнусов не усвоил урока. Что ж, посмотрим, кто кого, – грозно процедил Татищев. – Молодец, что предупредил, Петруша. - Рад стараться, Николай Осипович… Э-э… позвольте вопрос? - Конечно. - А… что мне сейчас делать? – стараясь не выдать волнения, спросил Белоусов. - Как что? – изумился генерал. – Ступай на службу, Петруша. Ты уж меня извини, дружок, но ты пока маловат для таких схваток. Так что отправляйся в Зимний и ни о чем не волнуйся. А я позабочусь о твоей Наталье. - Спасибо, Николай Осипович! – не удержался от радостного возгласа Петр. – Вы мой спаситель! - Взаимно, Петруша. Взаимно. Обнадеженный князем, Петр как на крыльях несся по Вознесенскому, мимо того самого восемнадцатого дома, который едва не стал его могилой. А ведь все это случилось всего лишь вчера утром! Петру казалось, что прошла минимум неделя… - Что-то вы рано сегодня, Ваше благородие, – заметил караульный ефрейтор у ворот дворца. Сегодня в карауле стоял знакомый взвод: с ними Петру уже приходилосьдежурить. «Курочкин, – вспомнил Петр. – Фамилия этого парня Курочкин. Я еще подумал – вот уж неподходящая фамилия». Курочкин был два двадцать ростом, а сложением напоминал стенной шкаф. При этом, что было совсем уже неожиданно, говорил ефрейтор высоким тенорком, совершенно не вяжущимся с его внешностью. Может, поэтому Курочкин слыл молчуном и не открывал рта без необходимости. - Дела, Курочкин, – туманно ответил Петр. – Как прошла ночь? - Слава Богу, спокойно, Ваше благородие, – степенно ответил Курочкин и быстро перекрестился. После истории с Дифенбахом новый начальник караула то и дело устраивал внеочередные проверки, после которых обязательно кого-нибудь распекал, а то и отстранял от службы. Дворец просыпался. На половине Её величества еще стояла тишина, и только сновали служанки в мягких тапочках. А на стороне императора уже царила утренняя суета. Его величество, поднимавшийся чуть ли не с петухами, изволили позавтракать и теперь занимались делами, читая доклады первых лиц государства и их кляузы друг на друга. До смены Белоусова оставалось еще полчаса. Заварив себе крепкий кофе, он уселся в мягкое кресло и принялся просматривать сводку событий за сутки, надеясь сквозь строки прочитать что-нибудь, имеющее касательство к начавшейся вчера утром облаве. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ТАТИЩЕВ и ЮНУСОВ. Разговор по вирт-связи с самого начала не заладился. Юнусов прозрачно намекнул, что, в отличие от генерала, провел ночь не в теплой постельке, а в рабочем кабинете, и не имеет ни сил, ни желания вести пустопорожние разговоры. Тем не менее, из уважения к князю он готов его выслушать. - Мне показалось, – ледяным тоном начал Татищев, – что вчера мы пришли к взаимопониманию. - Так и есть, – демонстративно подавив зевок, согласился Юнусов. - А у меня есть достоверные сведения, что вы продолжаете преследовать моих людей. - Да ну? – изумился Юнусов, впрочем, не слишком искренне. – Кого на этот раз, Ваше сиятельство? Татищев с ненавистью уставился на Юнусова. Но прокурору было не впервой выводить из себя влиятельных особ. На его желтоватой сухой физиономии не дрогнул ни один мускул. - Поручика Белоусова, – бросил генерал. - Нужели? – приподнял короткие брови Юнусов. – Это какая-то ошибка. Я отпустил вашего поручика, я даже утвердил его представление на награду. Если это называется преследованием… Прокурор развел руками. - Не пытайтесь со мной играть, господин прокурор, – прорычал Татищев. – Вы прекрасно знаете, о чем я. - Воля ваша, князь, понятия не имею. - Вчера днем вы отправили к вашему костолому Ковальчуку невесту поручика Белоусова, некую Наталью Родионову. - Так Родионова ещё и его невеста? – прищурился Юнусов, что-то чёркая в блокноте. – Интересно, очень интересно. Этого я не знал, спасибо. - То есть, вы признаете факт задержания? – уточнил Татищев. Ему очень не понравилось спокойствие генерального прокурора. Что-то изменилось со вчерашнего дня. У продувной бестии появились какие-то козыри. - Конечно, признаю, – подтвердил Юнусов. – Но хочу вас заверить, что к вашему поручику задержание гражданки Родионовой не имеет ни малейшего отношения. Хотя, раз вы говорите, что они обручены, это может многое изменить. Татищеву надоела эта словесная эквилибристика. - У меня не так много времени, господин тайный советник. Если вы не представите мне веских оснований для задержания Родионовой, я подам жалобу Его величеству. Думаю, ему будет интересно узнать, как вы, в нарушение нашей договоренности, продолжаете донимать моих лучших людей. Юнусов тяжело вздохнул. - Мне жаль, Николай Осипович, что между нами сложилось такое недопонимание. Разумеется, мои слова вас ни в чем не убедят, но смею вас заверить, я просто выполняю свою работу. Юнусов, совершенно не скрываясь, взглянул на часы. - Давайте поступим следующим образом. У меня есть свободный час до важной встречи. Я, признаться, планировал вздремнуть, но я готов посвятить этот час вам, если вы окажете мне честь своим визитом. У себя в кабинете я смогу показать вам всё, чем я располагаю по данному делу. Если после этого вы по-прежнему будете считать, что я якобы копаю под военную контрразведку или под ваших подопечных, можете обратиться напрямую к министру юстиции или даже к Его Величеству. Татищеву не оставалось ничего, кроме как согласиться. «Пройдоха собирается скормить мне какую-то дезинформацию, – думал он, катя по просыпающимся улицам столицы в своём экипаже. – Да не на таковского напал. Нет, ну каков наглец?» Генерал и мысли не допускал, что Юнусов говорит правду. Ведь всему Петербургу известно коварство генерального прокурора. На Фонтанке генерала встретили как дорогого гостя и тут же, без проверок и проволочек, проводили на второй этаж, прямо в кабинет Юнусова. Кабинет прокурора заливали золотые лучи утреннего солнышка. После обмена натянутыми любезностями Юнусов предложил генералу кофе со свежей сдобой, а когда тот отказался, перешел к делу и открыл перед Татищевым сферу с делом гражданки Родионовой Н.Е. - Вы покуда ознакомьтесь, Николай Осипович, а я, с вашего позволения, выпью чего-нибудь с кофеином. Глаза просто сами закрываются. Тон прокурора был настолько мирным, что Татищев, даже не начав читать, серьезно обеспокоился. Юнусов отправился взбодриться в кофетерий, а генерал, проклиная про себя ушлого юриста, взялся за документы. Их было не слишком много, и до возвращения прокурора генерал успел прочитать их дважды. «Петруша, голова садовая, – с досадой думал он, закрыв сферу и прохаживаясь по кабинету в ожидании Юнусова. – Как же ты умудрился в такое влипнуть?». Ждать пришлось недолго. Через четверть часа в дверях появился посвежевший и улыбающийся Юнусов. От него явственно тянуло озоном, и Татищев понял, что помимо кофе генеральный прокурор принял ионный душ. - Ну что, ознакомились, господин генерал? – легким тоном, как будто обсуждая статью популярного журналиста, спросил прокурор. - Как видите, – коротко ответил Татищев, раздумывая, как выпутаться из положения, в которое его втравил, сам того не подозревая, Белоусов со своей некстати приключившейся любовью. - Теперь вы понимаете, что я нахожусь в довольно щекотливом положении? – доверительно продолжил прокурор. – Хотите верьте, хотите нет, но у меня нет ни малейшего желания вступать в конфронтацию с военным министерством. Высшие видят, в этой империи творится столько всякого безобразия, что я только радуюсь, когда ваши контрразведчики берут часть нагрузки на себя. «Ну да, ври больше, – неприязненно глядя в узкие хитрые глазки, подумал генерал. – Когда такое было, чтобы кто-то добровольно делился властью?» - Лично я с удовольствием отпустил бы невесту вашего Белоусова, но если вы внимательно прочитали дело… И Юнусов снова развел руками. - Я достаточно внимательно прочитал дело, – медленно, продумывая каждое слово, произнес генерал. Чутьем опытного полководца он понимал, что этот бой ему не выиграть и теперь мечтал хотя бы свести его вничью. – И, признаться, улики показались мне несколько неоднозначными. - Вы так думаете? – весьма натурально изумился Юнусов. – Ну что ж, в таком случае давайте посмотрим вместе. С этими словами он вновь раскрыл сферу в режиме общего доступа. В объеме сферы появилось миловидное лицо юной девушки. «Чем-то похожа на Оленьку, – с неуместной нежностью подумал Татищев. На душе у генерала было премерзостно. – Эх, Петруша, Петруша…».