С отцом семейства он был вежлив и дружелюбен, в первые дни, а то и недели не упускал возможности при любом удобном случае благодарить его за свою спасенную жизнь, пока Джордж категорически не запретил ему это делать. С Майклом они были, что называется, на одной волне, друзья неразлейвода, и это несмотря на разницу в возрасте. Они могли часами пропадать где-то в трюме, осваивая очередное ремесло мореходов, или подолгу сидеть на баке, рассказывая друг другу занимательные истории. Со стороны можно было подумать, что они знакомы не один десяток лет. Что касается Эйши, то с ней мистер Блэйк вел себя подчеркнуто уважительно и церемонно, словно это была не маленькая девочка, а королева Виктория. Поначалу это смущало юную Петтерс, но вскоре она привыкла, отнеся это на тот счет, что она была единственная леди на корабле. Разница в отношении с членами экипажа и пассажирами была настолько разительна и заметна, что на нее нельзя было не обратить внимания. Это стало порождать различного рода версии у команды — от благодарности семье Петтерсов за свое спасение до природной предрасположенности к рабству и служению белым господам. Но вскоре и эти кривотолки прекратились, и Блэйка оставили в покое с формулировкой «кто поймет этих туземцев и их нормы приличия». Глава 21. Акула В старой бамбуковой хижине на побережье Кораллового моря, на дырявой циновке, лежа на спине, забылся сном небольшой смуглый мужчина. Сегодня, как и последние два года, он спал очень тревожно. Прикрытое веко единственного глаза постоянно подрагивало, а по обезображенному шрамом лицу то и дело пробегала судорога. Ему редко снились сны, да и те, что были, трудно было назвать снами в нашем понимании. Никаких приключений, свершений и никакой логики. Просто набор красочных картинок и символов, которые потом, проснувшись, нужно будет еще расшифровать. Вот и в эту ночь вышло так же. Анару шел по разостланной ковровой дорожке ярко-бирюзового цвета, по ее краям стояли люди, которые выкрикивали хвалебные слова, аплодировали и осыпали его цветами. Он был величествен и спокоен, как подобает быть настоящему царю. Все, совершенно все его недруги и враги остались в прошлом поверженными и несчастными. Только он способен восстановить мир и равновесие в этой вселенной. И горе тем, кто пойдет против его власти. Две юные девы в белоснежных хитонах[88] открывают перед повелителем огромные резные ворота. Вдали в зале виднеется трон. Это золотой трон повелителя водной стихии, принадлежащий отныне только ему. Анару невольно жмурится от его сияния. Он прекрасен. Подлокотники в виде двух ныряющих дельфинов, подставка для ног в форме огромного распластавшегося спрута, который волнами стекает вниз, образуя ступеньки, над головой большая раковина изображает подобие короны. Более не осталось препятствий на пути к этому великолепию и владычеству. Их разделяют всего пять шагов. Четыре. Три. Два… Вдруг на ярко-бирюзовую ткань, не спеша перебирая лапами, выходит огромный черный пес, преграждая дорогу новому царю. Анару делает повелительный жест, чтобы отогнать животное, но собака и не думает слушаться человека, лишь оскаливает зубы. Тогда он зовет слуг, чтобы те убрали непокорного зверя, но вокруг нет людей, он стоит один. Пропали все. И ликующая толпа, и ярко-бирюзовая дорожка, и трон царя морей. Пропало все. Остались лишь они. Стоящие на песке под звездным небом Анару и огромный черный пес. В ярости мужчина зачерпывает горсть песка, чтобы бросить в животное, но, едва успев замахнуться, он видит, как собака, разинув пасть, прыгает на него. Анару проснулся, будя своим криком местных обитателей джунглей. Он сел на циновке, скрестив ноги, и несколько раз в голове перебрал сон во всех подробностях. В этот раз видение было слишком очевидным. Анару встал, вышел из хижины и посмотрел на ночное небо. Тучи, затянувшие его плотным покрывалом, не позволяли видеть ни единой звезды. Кроме одной. Ее свет пробивался даже сквозь облака. Это был Сириус[89]. Постепенно вслед за самой яркой звездой на небосклоне проявилось все созвездие Большого Пса. Анару утвердительно кивнул. Вот откуда взялась собака в его сне. Это был знак, которого колдун ждал уже два года по земному летоисчислению. Время пришло. Сомнений не оставалось: «он» вновь появился в зоне видимости. Стало быть, надо готовить ритуал. Колдун уже было собрался идти, но что-то его остановило. Он вновь взглянул на небо. Сквозь непроницаемую толщу облаков к северо-западу от Сириуса стали проявляться новые звезды. Последовательно, одна за другой, они зажигались на небосклоне, сплетаясь в хитроумный светящийся узор, будто какой-то великий художник писал свою картину. Наконец, когда она была завершена, на небосклоне засияло еще одно созвездие. — Орионус, — злобно прошипел Анару, и его единственный глаз полыхнул синим пламенем. На миг потеряв самообладание, колдун вновь собрался. Появление охотника вслед за артефактом совершенно ожидаемо[90]. Было бы глупо и слишком самонадеянно думать, что за реликвией охотится лишь он. Анару не был глупцом, впрочем, как и трусом. Вероятность натолкнуться на охотника его не страшила, тем более что они уже встречались однажды, и он пережил эту встречу, хоть и пришлось пожертвовать глазом. Теперь все будет иначе, больше его не застанут врасплох. — На там та кара э Орионус. — Колдун злобно ухмыльнулся и направился к хижине. Спустя час он уже сидел на коленях на песчаной косе побережья Кораллового моря, освещенный всполохами костра. Его тело и изуродованное шрамом лицо покрывали многочисленные письмена и рисунки, аккуратно выведенные кровью рыбин, останки которых валялись невдалеке. Взгляд его единственного глаза был направлен высоко в небо, на самую яркую звезду небосклона. Он был спокоен и собран. Сегодня он еще на шаг приблизится к своей цели. Узнает местонахождение предмета, с помощью которого он не только изменит мир, но и создаст свой собственный. Колдун снял с пояса небольшой кожаный мешочек, развязал тесьму и высыпал на ладонь небольшую горсть серо-зеленого порошка: — Ам Анару! Око ге махери Пасейдонус! Произнеся это, он сдул порошок с ладони в костер. В ту же секунду огонь стал союзником колдуна и покорно разомкнул языки пламени, когда тот опустил в него лицо. Клубы дыма, сплетаясь между собой, стали приобретать очертания и постепенно выстроились в четкую картину. Расправив все паруса, над волнами парил корабль. Колдун четко видел капитана, стоящего на мостике с подзорной трубой в руках, и матросов, суетящихся на палубе. Он поднял руку с растопыренными пальцами вверх ладонью перед собой и начал медленно крутить ее в разные стороны. Картинка дернулась и начала вращаться вслед за движениями руки, будто корабль лежал на ладони Анару. Повернув его кормой к себе, он увидел надпись «Wanderer»[91]. Удовлетворенный увиденным, колдун провел ладонью над костром, словно перелистывая страницу, и вновь всмотрелся в клубы дыма. В глубине показалось движение, прямо на Анару что-то двигалось, постепенно приобретая очертания предмета. Сначала из темноты показался крупный камень, похожий на алмаз, от него, подобно змеям, тянулись жгуты, похожие то ли на лианы, то ли на корни дерева, наконец, узор переходил в три лезвия, среднее из которых было шире, чем два крайних. Предмет сделал несколько оборотов вокруг своей оси и застыл перед взором колдуна. Это был нож. Анару улыбнулся и прошептал: — Махери Пасейдонус. Вдруг видение подернулось, и его стала заволакивать дымка. Нож начал терять свои очертания и расплываться, вскоре он превратился в перила ограждения палубы, возле которых стояла маленькая девочка с распущенными волнистыми русыми волосами. Но колдуна волновала не она, а то, что было на ее правой руке. Он сразу узнал этот браслет. Стоило ему перевести на него взгляд, как узор начал испускать невыносимый свет, ослепляющий и, казалось, пытающийся выжечь тебя изнутри. Анару прикрыл глаз ладонью. Он помнил, что было в прошлый раз, и старался сейчас этого не допустить. С трудом превозмогая магнетизм узора, колдун все-таки сумел оторвать от него взгляд и перевести его на хозяйку браслета. В этот самый момент девочка повернулась и посмотрела на него своими спокойными голубыми глазами. Колдун замер. Он попытался взмахнуть ладонью, чтобы прекратить видение, но рука его не слушалась. Тело было полностью парализовано. Взгляд. Он не мог оторваться от ее гипнотического взгляда, против своей воли продолжая смотреть. В какой-то момент синева глаз начала разливаться за пределы зрачков и вскоре уже заполнила все обозримое пространство, наливаясь цветом и постепенно превращаясь в иссиня-черную бездну. Там что-то есть. Колдун был уверен, что там, в самом сердце этой бездны, что-то есть. Он всматривается и замечает движение. Это что-то быстро, сметая все на своем пути, движется на него. Вот уже видны очертания. Это человеческий череп. Он уже совсем близко и открывает пасть, чтобы поглотить колдуна. Надо спасаться, но он не может пошевелиться и лишь безмолвно с ужасом смотрит на приближающуюся смерть. В последний момент из пустых глазниц черепа вырывается ледяная волна, которая гасит костер и отбрасывает Анару на песок. Спустя лишь четверть часа тело вновь начало его слушаться. Мужчина тяжело поднялся, тут же на подбородок и грудь хлынула носом кровь. Это чудо, что он остался живым после такого воздействия на мозг. Кто бы ни была эта маленькая девочка, но она очень сильна. Да что там говорить! Надо признать, что она сильнее его и представляет реальную опасность, даже большую, чем охотник. Ее надо убить, пока она не убила его. Слегка пошатываясь, Анару подошел к воде, зачерпнул ладонями набежавшую волну, наклонил к ней голову и начал шептать заклинания. Потом умылся ею, смывая кровь в океан, и посмотрел вдаль. В нескольких метрах от берега из воды вынырнул акулий плавник. Животное сделало несколько кругов, привлекая к себе внимание, и замерло напротив повелителя в ожидании приказа. Колдун выпрямился во весь рост и жестом указал на запад: — Кара э! Описав еще один круг, плавник устремился в заданном направлении. Анару без сил опустился на песок. Глава 22. Новый друг Вот уже месяц прошел с момента, как барк «Странник» покинул Дакар. Обогнув западное побережье Африки и следуя ангольским течением, судно держало курс на Кейптаун. Мистер Блэйк уже совсем освоился на корабле и перестал быть белой, даже нет, черно-белой вороной для команды. Каникулы, объявленные отцом, давно закончились, и дети снова приступили к учебе. В общем, жизнь шла своим чередом. Как-то раз после обеда Эйша сидела на палубе и принимала солнечные ванны. Ей нравилось проводить время в одиночестве на баке корабля, подальше от суеты команды и ругани Филипса. Она могла часами выводить затейливые рисунки и странные, несуществующие письмена, которые про себя называла волшебными символами и никому не показывала. Вот и сейчас блокнот с карандашом лежал рядом на случай, если вновь придет вдохновение. Неожиданно до ее слуха донеслось какое-то жужжание. Поначалу девочка не обратила особого внимания, списав на слуховые галлюцинации[92], но потом жужжание стало более выраженным и громким. Эйша открыла глаза. Прямо перед ее носом в воздухе парило небольшое насекомое. Девочка впервые его видела, однако не испугалась и, взмахнув ручкой, попыталась его отогнать. Существо отлетело на пару футов, но затем быстро вернулось и вновь повисло в воздухе напротив Эйши. — Вот же надоедливая муха. Девочка недовольно наморщила нос и снова махнула рукой. И опять, отлетев на небольшое расстояние, муха вернулась и на этот раз подлетела совсем близко к лицу. Эйша от неожиданности отшатнулась и дотронулась до своей щеки: — Ой! А это что? Юная Петтерс в недоумении посмотрела на свои пальцы, измазанные в чем-то красном. Она поднесла их к носу и через секунду констатировала: — Все ясно. Сливовый джем. Хороша миледи, ходит на людях, перепачканная, как кухарка. Славно, что мама этого не видела, вот бы мне досталось. Постой… — Эйша поглядела на муху, которая продолжала парить перед ее носом. — Так тебе нужен джем? На! Угощайся. Мне совсем не жалко. Девочка протянула руку вперед. Насекомое поначалу отлетело, но потом вернулось назад и бесстрашно село на ладонь, дав себя рассмотреть. Муха оказалась довольно маленькой, примерно с полдюйма. Ее брюшко сплошь было покрыто полосками двух цветов, которые чередовались, — желтого и черного. Она подползла к капельке джема и начала то ли слизывать, то ли всасывать его своим хоботком. Девочка улыбнулась: — Ты тоже сладкоежка, как и я. Эйша никогда раньше не встречала такую красивую муху и решила непременно показать ее отцу. Для этого она мазнула джемом по доске палубы и, когда насекомое переместилось на нее, накрыла своей шляпкой: — Посиди пока тут, ладно? Я быстро. Схожу за папой и вернусь. Ничего не подозревающий Джордж читал в каюте, когда, словно ураган, залетела дочь и, даже не попытавшись что-то объяснить, схватила его за руку и потащила к своей находке. Вернувшись на нос корабля, девочка обнаружила свою шляпку там же, где и оставила. Эйша прижала палец к губам, призывая отца соблюдать тишину, и аккуратно раздвинула соломинки шляпки, показывая свою пленницу: — Пап, гляди какую красивую муху я нашла. Джордж посмотрел в прорези темницы и улыбнулся: — Это не муха, дорогая. Это пчела. — Пчела? А кто это?[93] — Это очень полезное насекомое, милая, не надо ее обижать. Только… — Петтерс почесал затылок. — Как она тут оказалась? Кругом океан, а пчелы не улетают далеко от своих ульев. Наверное, залетела в Дакаре и теперь без билета плывет на нашем корабле.