Лишь когда Ким Ёнчоль окончательно скрылся из поля зрения Теней, Хон Чжок вздохнул с облегчением. Такого исхода он и ожидал. Однако боль становилась нестерпимой. Хон Чжок сделал глубокий вдох и ринулся на Иль Ёна. Тот легко отразил его атаку, а Ли Ён в это время вонзил меч прямо в сердце воина. Бездыханный Хон Чжок тяжело упал на землю. Ондаль водрузил тушу убитого лося на Вихря позади седла и вынул из колчана стрелу с острым наконечником. По всей горе Тэсон охотились воины, и их возгласы отражались эхом со всех сторон. Юноша обнаружил в зарослях леса тропку дикого кабана и пошел по его следу. По цепочке следов опытный охотник узнает, что за зверь их оставил, насколько он велик и когда проходил в этом месте. Старые следы говорят о том, что животное было здесь несколько дней назад, а новые служат доказательством присутствия кабана где-то поблизости. Еще кабаны стараются замести следы, прежде чем отправиться спать, поэтому подобные цепочки означают, что животное точно прячется рядом. По свежим следам и кусочкам шерсти на ветках деревьев Ондаль догадался, что кабан совсем близко. Это явно была крупная особь. Судя по отпечаткам на земле, не меньше ста килограммов. Ондаль сорвал сухую травинку, чтобы определить направление ветра, и двинулся вперед. Дикие кабаны – очень проворные и ловкие животные. Их туловище покрыто длинной и плотной шерстью и толстой жировой прослойкой. Клыки остры, как кинжалы. Кабаны способны стремительно напасть на охотника, сломав ему кости и распоров живот в считаные секунды. Не зря в народе их прозвали кабаны-убийцы. Как Ондаль и предполагал, кабан выскочил прямо на него. Животное яростно захрапело, и до ноздрей юноши донеслась невыносимая вонь. Это был молодой, но достаточно крупный зверь. Ондаль быстро натянул тетиву, но самоуверенный кабан не сдвинулся с места. Ондаль выстрелил. Кабан издал ужасающий рев и повалился на бок. Одна стрела вонзилась ему ровно промеж глаз, а вторая ушла наконечником глубоко меж позвонков. Юноша был очень доволен: теперь Пхёнган точно не сможет угрожать ему, что выгонит из дома. Радостно насвистывая, Ондаль собирался взвалить мертвого кабана на спину, но тяжелое животное не сдвинулось с места. Что ни говори, а силы у этого парня было в избытке. Ондаль отряхнул ладони, потянул кабана за копыта и оторвал от земли. Напрягая все мускулы, он почти поднял его, но уронил обратно. Хотя и это свидетельствовало о богатырской силе юноши. Внезапно мимо просвистела стрела и воткнулась в бок кабана. Растерянный Ондаль принялся озираться. Вторая стрела летела прямо ему в лицо. Юноша инстинктивно уклонился, и стрела, слегка задев его щеку, вонзилась в дерево. Ондаль бросил кабана и метнулся к ближайшему дереву. Две стрелы тут же воткнулись в ствол. Юноша высунулся, чтобы посмотреть, откуда на него нападают, но очередная стрела пролетела прямо перед его носом. Го Гон непрерывно выпускал стрелы, восседая на спине своего могучего коня. Почувствовав угрозу, Ондаль резко обернулся и еле успел уклониться от обрушившегося на него меча Сам Ёна. Юноша оказался между молотом и наковальней. Левой рукой Ондаль отчаянно потянул меч противника на себя. Если бы не толстый кожаный нарукавник, ему было бы несдобровать. Еще одно усилие – и лезвие прошло сквозь кожу и воткнулось прямо в кость. Пока Сам Ён вынимал меч, Ондаль стремительно опустился и ударил противника кинжалом в живот. Сам Ён вздрогнул и отступил, но из его живота уже хлынула алая кровь. Воин думал, что держится на безопасном расстоянии от орудия Ондаля, но ошибся. Именно в этом и состоит настоящее искусство владения мечом. Пока Ондаль сражался с Сам Ёном, Го Гон натянул тетиву, целясь прямо ему в спину. Он легко мог спустить стрелу и поразить врага. Однако Го Гона мучили сомнения. Он привык считать себя благородным воином, почетным сонином: настоящему мужчине не пристало трусливо стрелять в спину. Но этот мерзавец стоял на его пути, и с ним следовало расправиться немедленно. Наконец ненависть одержала верх над разумом. Го Гон снова натянул тетиву, но вдруг откуда-то послышался крик: – Нет! Берегись! Го Гон почувствовал легкое дуновение ветерка у шеи – это стрела пролетела мимо и вонзилась в сухое дерево. Молодой человек повернул голову и увидел, что кто-то целится прямо в него. – А ну опустите лук! Немедленно! Принцесса яростно тряхнула головой, и волосы беспорядочно рассыпались по ее плечам. Пхёнган целилась прямехонько в сердце Го Гона. Услышав ее голос, Ондаль высунулся из-за дерева. Девушка, не меняя позы, сурово поинтересовалась: – Вы целы, муж мой? – Да, я в порядке! Услышав обращение принцессы к мужу, Го Гон почувствовал, как тетива в руках ослабла. Они женаты. Эти двое женаты. Для него нет места рядом с ней. Неужели он до сих пор не сдался? Го Гон вдруг расслабился. Теперь он точно мог общаться с принцессой, не испытывая никаких лишних эмоций. В это мгновение послышался топот копыт: на поляну вихрем ворвался Ким Ёнчоль и пронзил мечом умирающего Сам Ёна. Го Гон понял, что теперь ему точно не выстоять. Он потянул коня под уздцы и медленно поехал прочь. Напоследок молодой человек снова оглянулся на Пхёнган. Однако теперь его взгляд совершенно отличался от того, каким он смотрел на девушку раньше. – И до каких пор вы сможете защищать этого идиота? Мы еще посмотрим, – презрительно бросил он на прощание. – В следующий раз я не стану целиться в дерево, генерал, – крикнула принцесса ему вслед. Победителем игр на горе Наннан был выбран Ондаль. Один из воинов сумел убить свирепого волка, но судьи посчитали искусство стрельбы из лука Ондаля, который поразил кабана и лося прямо в сердце, более выдающимся. До сих пор победителями игр становились только представители Пяти кланов. Крайне редко отличался кто-то из провинциальной знати, но обычный простолюдин выиграл эти соревнования впервые. Ко всему прочему он был не просто парень из народа, а дурак, на которого все привыкли показывать пальцем и высмеивать. Эта история взволновала людей в каждом уголке страны и передавалась из уст в уста, обрастая все новыми подробностями. Не осталась без похвалы и принцесса Пхёнган, которая обучала и поддерживала мужа: теперь в народе она славилась еще и как мудрая мать и добрая жена. На следующее утро благодаря слухам толпа зрителей, пришедших наблюдать за соревнованиями, стала еще больше. Чиновникам пришлось разгонять людей, чтобы расчистить место для участников игр: на горе и в ее окрестностях невозможно было протолкнуться. Шли соревнования по верховой езде, стрельбе из лука, владению мечом и копьем. В конце объявляли список воинов, которые достойно прошли все четыре испытания, – им присуждали почетное звание сонина. В новом списке сонинов из двухсот человек примерно сто пятьдесят оказались простолюдинами. Народ был вне себя от восторга: повсюду пели песни и плясали, празднуя такое волнующее событие. Люди радовались так, словно их самих отобрали в лучшие королевские войска и объявили сонинами. В школах Северных Мечей юноши одновременно учились грамоте и воинскому искусству, поэтому большинство их учеников выбрали в сонины. До сих пор в системе отбора талантов Когурё царило неравенство, которое игнорировалось всеми. Формально каждый имел право принять участие в играх или экзаменах и получить государственную должность. Но самым главным для воина Когурё являлся боевой конь, которого простые юноши из народа не могли приобрести. Кроме того, бедняки не могли позволить себе несколько лет провести только за обучением, им необходимо было зарабатывать на пропитание. Школы Северных Мечей же сделали это возможным. Теперь все внимание народа занимал отбор почетных сонинов, который должен был состояться через два дня. На берегу реки, где располагался лагерь Северных Мечей, выпивка лилась рекой. Пхёнган и Ондаль, Чхве Уён, Ким Ёнчоль, Ли Чжинму, староста Са и жители деревни – все прибыли, чтобы поздравить новоиспеченных сонинов. Но праздник был не единственным поводом: все собрались еще и для того, чтобы почтить память погибшего Хон Чжока. Его тело лежало на возвышении – там, где все могли его видеть. У Северных Мечей имелся свой обычай провожать убитых. При вступлении в отряд воины давали клятву быть братьями до конца и умереть в один день и час, поэтому, чтя память погибшего брата, они проводили клинком по безымянному пальцу и капали кровью на тело павшего товарища. По просьбе Чхве Уёна Ондаль тоже принял участие в ритуале. Он будто бы дал безмолвную клятву и теперь тоже стал названым братом для каждого воина из отряда Северных Мечей. Из раненого запястья Ондаля при малейшем движении сочилась кровь. В таком состоянии ему будет невероятно сложно принять участие в финальном состязании на мечах. Пытаясь унять душевное смятение, юноша поднял чарку: – Рана моя глубока. Он отвел руку Пхёнган, пытавшейся его остановить, и одним глотком осушил чарку: – Но Хон Чжок погиб, защищая меня. И я пью в его честь. – Посмотрите туда. Глаза этих юношей полны радости и воодушевления. Взбодритесь! Муж мой, вы – их надежда! – увещевала его принцесса. Внезапно снаружи послышалась возня, а затем раздался звон мечей о ножны. Кто-то возмущенно крикнул: – Как вы смеете преграждать путь королевским инспекторам? – А нам-то какое дело до ваших званий? Ишь бахвалятся! – Мы должны задержать преступника! – Чего? Арестовать господина Ондаля? Убить их! Возмущенные воины стали собираться на крики со всех сторон, на ходу выхватывая мечи. Пхёнган послала Ким Ёнчоля привести инспекторов к ней. Скоро в шатер вошли с десяток воинов во главе с командиром: он заявлял, что их отправили арестовать Ондаля. – Если вы действительно королевские инспектора, прошу, покажите ваши таблички, – спокойно сказала принцесса. Королевская инспекция подчинялась только непосредственно правителю, ее влияние было неоспоримым. Обычно люди дрожали от страха при одном появлении инспекторов, но здесь никто и глазом не моргнул. Напротив, атмосфера стояла угрожающая. Командир отряда закипел от гнева и возмущения. – А ты еще кто такая? – грубо спросил он у принцессы. – Да как ты смеешь? Рассудок потерял? Смерти желаешь? – Чхве Уён приставил кончик острого копья к шее инспектора. Пораженные такой наглостью королевские воины дотронулись было до рукояток мечей, но на них уже оказалось нацелено с десяток сверкающих клинков. Любое движение обещало закончиться кровавой расправой. – А ну быстро доставайте свои таблички! – зарычал Чхве Уён. Напуганный инспектор послушно вынул из-за пазухи деревянную табличку. Чхве Уён подцепил ее кончиком копья. Принцесса бросила на табличку безразличный взгляд и холодно поинтересовалась: – Кто сейчас главный инспектор? – Господин Хэ Буру. – Что вам нужно от господина Ондаля? – Прошлой ночью произошло убийство. Перед смертью жертва назвала его имя. Зачем умирающему лгать? Погиб племянник военачальника из клана Соно, он собирался участвовать в финальном состязании. Пхёнган впервые слышала об этом. Здесь явно крылся очередной заговор: если Ондаля обвинят в убийстве, он не сможет принять участие в финале. Заметив сомнение на лице принцессы, инспектор осмелел и сделал шаг вперед. – Где произошло убийство? – спросила Пхёнган. – В ночлежке у южных ворот. – Сколько свидетелей присутствовало? – С какой это стати я должен отвечать на вопросы какой-то девчонки? – снова возмутился инспектор. Чхве Уён дождался молчаливого кивка принцессы и надменно произнес: – На колени! Перед вами Ее Высочество принцесса Пхёнган! – Ч… что? Ваше Высочество, помилуйте! Я совершил непростительный грех! – залепетал инспектор. Только теперь он вспомнил слухи о свадьбе дурака Ондаля и принцессы. – Ваше Высочество, все свидетели происшествия в один голос твердят, что убийца – господин Ондаль! Мы должны проводить его в тюрьму, чтобы выяснить правду! Ондаль все время находился рядом с принцессой, он точно не мог быть преступником. Стоило посмотреть в лицо этим так называемым свидетелям. – Идите и передайте Хэ Буру: завтра ранним утром мы с господином Ондалем нанесем вам визит, – приказала принцесса. – Но нам следует выполнить приказ! Мы не можем вернуться с пустыми руками! – Как вы смеете перечить Ее Высочеству? Немедленно убирайтесь, если не хотите лишиться головы! – Ким Ёнчоль выхватил огромный меч и яростно завращал глазами. Инспектор съежился от испуга. «Интересно, как Хон Ильми не боится и умудряется вертеть им как хочет? Вот уж действительно, каждому сапогу найдется пара», – ненароком подумала принцесса.