– Суровая у тебя жинка, Олег, – Паша хитро улыбнулся, но послушно поднялся со стула и запрыгал на одной ноге к своей кровати, – но хозяйка знатная. Пирожки – объедение. Николай продолжал сидеть рядом с Олегом, слегка отодвинув стул в сторону. – Лель, ты не злись. – Олег смешал колоду и положил ее на тумбочку. – Что тут еще делать-то? – Отдыхать, – сурово отрезала та, присаживаясь на освободившийся стул. – Тебе покой нужен. – Покой покойнику будет в самый раз, – миролюбиво усмехнулся Николай, – а твой муж – парень крепкий. Он уже сегодня вставал, завтра, глядишь и бегать начнет. Так что ты, милая, не сердись на нас, тут скука смертная, надо ж время убить как-то. Карина так и стояла в дверях, наблюдая за происходящим с улыбкой. Она уже не боялась, что мужики заложат ее Леле: конечно, они в первый же день поняли все про их отношения с Олегом, но теперь, подружившись с ним, из мужской солидарности будут молчать. – А вы что же как бедная родственница? – обратился к Карине Паша. – Проходите, присаживайтесь. – Благодарю за приглашение, – насмешливо сказала она, зашла в палату и встала возле Лели. Николай глянул на ее лицо и сочувственно вздохнул: – Здорово вас отделали. Вот не повезло – за просто так досталось. – Не совсем, – возразила Карина. Она все эти дни ждала момента, чтобы объяснить Олегу, почему мордастый и обкуренный напали на нее. В любой момент в больницу мог прийти следователь, которому надлежало говорить все, как есть, полную правду. Неизвестно, удастся ли ей побыть с Олегом наедине, скорей всего, нет. Значит, нужно во всем признаться, как можно быстрее, и Паша с Николаем в этом не помеха. – Что ты говоришь? – удивилась Леля. – Можно подумать, ты заслужила, чтобы тебе двинули кулаком по лицу. – Конечно, не заслужила, – согласилась Карина. – Но эти двое привязались ко мне неслучайно. – Нет? – Олег даже привстал на кровати. – Помнишь ты уходил канифолить смычок, а когда вернулся, спросил, не испугалась ли я чего-нибудь? – Ну. – Я действительно тогда испугалась. За соседним столиком сидел человек, с которым я была знакома. Очень недолго, этим летом. Мы вместе отдыхали в пансионате. Он… ну, одним словом, ухаживал за мной. Я вначале пошла ему навстречу, а потом решила, что он мне не подходит. – Бывает, – с пониманием произнес Паша. – Этот тип угрожал тебе? – догадался Олег. – Что-то вроде того. Он был сильно пьян, и я подумала, что это просто болтовня. Но, как видно, ошиблась. Он подговорил своих приятелей, или, может быть, заплатил им – не знаю. Вот так все и вышло. – Н-да, – покачал головой Николай. – Повезло, что вы не одна играли в клубе, а то бы эти пареньки вам показали! У меня, между прочим, с дочкой похожий случай вышел. Ей шестнадцать осенью сровнялось. Познакомилась с парнем, того Сашкой звать. Симпатичный, здоровый такой, боксом занимается. Ну там любовь-морковь, мы с женой свистнуть не успели, они уже у подъезда стоят, целуются. Погуляли, значит, месяц, другой, а потом смотрю, моя Маруська сама не своя ходит. Телефон звонит, она в ванную прячется, перед тем, как из дому выйти – в окно глядит. Ну я и спросил напрямик: что, мол, такое, к чему эти фокусы? Маня в рев. «Папа, – говорит, – так и так, полюбила я Сергея, мы с ним на курсах английского познакомились, а Сашку больше не люблю». Ну не любишь, и бог с тобой, сердцу ведь не прикажешь. «Скажи только правду Сашке своему, – говорю ей, – не морочь парню голову». «Говорила, – отвечает, – он слушать ничего не хочет. Убью, говорит, и дело с концом». Я, грешным делом, не очень поверил. Думаю, дело молодое, горячее, чего сдуру не ляпнешь, когда от тебя девчонка уходит. А через неделю возвращается наша Маруська домой с во-от с таким фингалом под глазом. Жена в истерике: кто да что? А дочка отвечает, что встретил ее Сашка в темном месте и так приложил, что мало не показалось. Так вот, – Николай усмехнулся, – пришлось разбираться мне с этим Отелло. Вот, досталось маленько. – Он осторожно дотронулся до повязки на голове. – Но и этот хмырь теперь не будет сердечные дела с помощью кулаков утрясать. – Молодец, Колян, – похвалил Паша. – Заступился за ребенка. У нас тут, почитай, вся палата – одни герои. Колька за дочь пострадал, Олежка за коллегу. – А ты за кого? – поинтересовалась Леля, сменившая гнев на милость. – Я за себя, – с неохотой признался Пашка. – Выпил лишку и за руль сел. Машина всмятку, сам чудом цел остался, только ногу раздробил. Теперь вот загораю здесь, ядрена вошь! – А еще чекушку просил, – укорила Леля, впрочем, не без сочувствия в голосе. Один Олег молчал, погруженный в свои мысли. Карина забеспокоилась: вдруг после того, что она рассказала, он будет презирать ее, чего доброго, еще пожалеет, что защищая, пожертвовал своей рукой? Она несмело глянула на него из-за Лелиной спины. Он поймал ее взгляд и едва заметно улыбнулся. У Карины отлегло от сердца. – Слушайте, я вот что думаю, – проговорил Олег, обращаясь к ней и Леле одновременно. – Машина пятые сутки на платной стоянке торчит, возле клуба. Надо бы ее отогнать, а то это дело влетит в копеечку. – Я им покажу копеечку! – рассердилась Леля. – Тебя там чуть не убили, еще и за парковку платить! Фигушки им. – Верно, – с готовностью подхватил Паша, явно симпатизирующий ей. – Они еще и штраф должны заплатить, за то что пускают в свое заведение всяких уголовников. – Штраф не штраф, – усмехнулся Олег, – а забрать машину надо. Карин, я Вадику позвоню, ты с ним встреться, подвези ему ключи, документы – они у меня в куртке остались, в кармане. Пусть отгонит тачку. Сделаешь, чтобы Лельке не мотаться? – Конечно, – кивнула Карина. Встречаться с Вадимом ей хотелось меньше всего, но она была готова сделать для спокойствия Олега все что угодно. Они посидели в палате еще минут сорок, мирно беседуя о том о сем. Затем Карина заметила, что Леля начала вертеться на стуле, тщетно пытаясь найти удобное положение. – Пора, – тихонько проговорила она, наклонившись к самому Лелиному уху. – Тебе нельзя столько сидеть. Та упрямо замотала головой, но тут на помощь Карине пришел Олег. – Верно, идите домой, – подтвердил он. – Как приедете, звякните мне на сотовый – я к этому времени постараюсь связаться с Вадимом. – Ладно. – Леля с трудом перегнулась через свой живот и поцеловала Олега. – Ты только обещай мне, что будешь лежать спокойно. Обещаешь? – Да, да, – Олег досадливо поморщился, как всегда, когда Леля становилась особенно настырной, – иди уже, все! Паша, внимательно наблюдавший за этой сценой со своей кровати, проговорил завистливо и осуждающе: – Еще и недоволен! Меня бы так навещали, как его – я б до потолка прыгал от радости! А то лежишь тут, лежишь, и ни одной собаке не нужен. – Он горестно вздохнул и тоном заговорщика произнес: – Ты, Лелечка, плюнь на своего мужа, приходи ко мне – я тебя, ей-богу, не буду прогонять. Сиди хоть весь день, мне только в кайф. Николай весело захохотал. Леля смерила обоих свирепым взглядом и зашагала к двери. Карина последовала за ней. 41 Как только они оказались дома, Карина, как и обещала, позвонила Олегу по мобильному. – Порядок, – сказал тот. – Возьми все, о чем я говорил – ключи, документы, и подъезжай к клубу. Вадик уже выехал, будет там ждать. Прости, что гоняю тебя без передышки, но позже у него дела. – Ничего, – успокоила его Карина. – Как ты? – Нормально. А ты? – Тоже ничего. Соскучилась. – И я. Скорей бы домой, надоело здесь лежать до чертиков. – Нет уж, лежи сколько надо, – поспешно возразила Карина, вспомнив Лелин рассказ о том, как Олег сыграл концерт с воспалением легких. – Лежи, – твердо повторила она. – Слушаюсь, – проговорил Олег насмешливо. – Ладно, пока. Потом расскажешь, как все получилось. Карина повесила трубку и задумчиво глянула в окно, залитое солнечным светом. Сегодня пятое марта. До срока, поставленного самой себе, осталось три недели. Не верилось, что она сумеет выполнить то, что задумала. Уехать отсюда, прервать отношения с Олегом, перестать видеться, общаться – и все это после того, как он из-за нее повредил руку, повторял ее имя в бреду, пытаясь признаться в любви? Разве такое возможно? Почему она уверилась в том, что он обязательно бросит ее? Только из-за пророчества Русудан? Вдруг Олег прав – и та просто обыкновенная шарлатанка, вымогающая плату за свои услуги? Тогда получается, что Карина по собственной глупости, из суеверия рушит свое счастье, предает близкого, любимого человека, хочет бросить его в самый тяжелый момент: когда он едва-едва оправится от травмы, вынужден будет много трудиться, чтобы реабилитировать руку, получить возможность играть, как прежде. Карину раздирали противоречивые чувства, но побыть наедине с собой и спокойно все взвесить она не могла – нужно было ехать на встречу с Вадимом.