– Это тоже здорово, – восхитилась Леля, – детишек музыке учить! По-моему, это прекрасно. – Конечно, прекрасно, – согласилась Карина, сразу вспомнив Эвелину Малютину и Васю, и добавила: – Правда, не всяких. – А я ведь тоже человек творческой профессии, – призналась Леля. – Художница? – предположила Карина. – Нет. Я балетное училище окончила. Вот, значит, откуда у Лели такая выправка! Стройные мускулистые ноги, высоко поднятая голова и открытая по-балетному шея. – Так ты балерина? – изумилась Карина. – Я сейчас не работаю, – ответила Леля, нарезая хлеб. – Почему? – Да… – Та махнула рукой. – В Москве в приличное место трудно устроиться, да и если даже возьмут – это ж пахать с ночи до зари. А Олежке нужен уход – он вон как занят. Как о нем заботиться, если я буду приходить как выжатый лимон? Правда? – Она вопросительно посмотрела на Карину, как бы ожидая от нее одобрения. – Правда, – согласилась та и неуверенно прибавила: – Но можно, наверное, работать, не так выкладываясь? Преподавать, например? – Ой нет, – возразила Леля, – из меня педагог никакой. Я себя-то никогда заставить заниматься толком не могла, а других… Нет, нет! А вот и Олег! – внезапно просияла она. Карина перевела взгляд на дверь и увидела вчерашнего позднего гостя. Лицо его было таким же угрюмым и непроницаемым, как накануне. Серые глаза смотрели неприветливо. Он слегка кивнул Карине и уселся за стол, напротив нее и Лели. – Представляешь, Олег, Карина – тоже музыкант. Она пианистка, работает в детской музыкальной школе, – тут же сообщила Леля. – Это замечательно, – коротко ответил Олег, и было непонятно, шутит он или говорит всерьез. Леля протянула ему запотевшую бутылку, и он открыл ее быстро, легко, но не торопясь, точными уверенными движениями, до боли напомнив Степана. Тот тоже делал это виртуозно. Раздался легкий хлопок, из бутылки показалось облачко, и Олег ловко разлил золотистую жидкость в три красивых стеклянных фужера на тонюсеньких ножках. – Ну, – сказал он, поднимая свой бокал, – за знакомство! – За знакомство! – подхватила Леля. – Ура! – За доброе соседство, – присоединилась к ним Карина. В этот момент ей почему-то страстно захотелось уйти к себе домой. Она с тоской подумала, что у нее совершенно нет сил сидеть здесь, в чужой квартире, с незнакомыми людьми под колючим взглядом Олега. Время, однако, летело быстро и незаметно. В основном это была заслуга Лели. Она двигалась по комнате легко и бесшумно, быстро и незаметно переставляла тарелки на столе, говорила Карине кучу приятных вещей, которые из ее уст звучали совершенно естественно, без лицемерия и фальши. В нужный момент включилась тихая, успокаивающая музыка, зажглась красивая ароматная свеча, а под рукой у Карины оказалась чашка дымящегося кофе. К концу вечера она почувствовала себя отдохнувшей и даже развеселилась. Леля ушла на кухню заваривать чай, и Карина украдкой посмотрела на Олега, который почти все время просидел молча, вставив в общий разговор не более десяти слов. Неожиданно он перехватил ее взгляд, улыбнулся – скупо, одними губами – и проговорил: – Ну что, мы, выходит, с вами коллеги? – Мы с Лелей на «ты», – сказала Карина. – С тобой, – поправился Олег. – Приходи, что ли, в субботу к нам на концерт. Хороший, эта программа – последняя в сезоне. Придешь? В субботу в школе был педсовет, но Карина вдруг твердо решила его прогулять. Пусть начальство хоть лопнет от злости! Решено и подписано – она идет на концерт. Сто лет не слушала настоящей живой музыки! – А что вы играете? – спросила Карина. – Первое отделение – Гайдн, второе – Чайковский. – Приду, – пообещала она. В дверях с подносом в руках показалась Леля. – Так и молчите? – весело спросила она, расставляя изящные чашки и блюдца. – Нет, – ответила Карина, – мы не молчим. Твой муж пригласил меня на концерт в субботу. – И ты согласилась? – Да. – Значит, пойдем вместе! Я ведь тоже собиралась. Кариночка, ты – прелесть! Леля повисла у нее на шее. Та неловко улыбнулась и поймала на себе пристальный и насмешливый взгляд Олега. 9 Концерт начинался в семь. Леля зашла за Кариной в половину шестого. На ней был сногсшибательный брючный костюм темно-сиреневого цвета, явно демонстрирующий, что юбкам она предпочитает брюки. Что ж, неудивительно, с такими-то стройными бедрами и длинными ногами. Голову Лели по-прежнему украшала гладкая балетная прическа, красиво открывающая длинную шею. Рядом с ослепительной и высокой соседкой Карина сразу почувствовала себя старой, невзрачной и маленькой. «А, да ладно, – подумала она, – уж что природой дано. Не убиваться же по высокому росту, белым волосам и ногам от шеи». Однако она тоже тщательно накрасилась, уложила волосы и надела выходное платье. Общий вид получился контрастным, и от этого они обе почувствовали себя особенно уверенными и привлекательными. Места были в пятом ряду партера. Пока концерт не начался, Карина, слушая Лелину болтовню, с удовольствием разглядывала свой любимый Большой зал консерватории, в котором не была уже года три, а когда-то посещала чуть ли не каждый месяц. Она ощущала приятное легкое волнение – как бывает в ожидании хорошего сюрприза. На сцену стал выходить оркестр, и Карина сразу увидела Олега. Он шел первым, высокий, широкоплечий, в отлично сидевшем на нем черном фраке. Волосы были зачесаны назад, только две пряди по бокам спадали на лоб. Она почувствовала, как рядом с ней замерла от восторга Леля, резко прекратив разговор. – Вот он, – зашептала та ей в ухо после секундной паузы. – Правда, он у меня самый красивый? Посмотри, больше таких нет во всем оркестре. – Тихо, – попросила Карина, – они сейчас начнут. Я хочу послушать музыку. Леля покладисто кивнула и, вздохнув, заерзала на стуле. Вышел дирижер, поклонился и взмахнул палочкой. Карина сидела, внимательно вслушиваясь в музыку Гайдна, и ее охватывало легкое разочарование. Да, безусловно, оркестр играл профессионально, точно, слаженно, с хорошим вкусом. Но Карину эта игра почему-то не задевала. Через пять минут она поймала себя на том, что отвлекается, рассматривая блестящие трубы органа, платье на скрипачке за третьим пультом, сверкающую розовую лысину дирижера. И это было плохим признаком. «Вряд ли дело в оркестре, – подумала Карина с грустью. – Дело во мне. Я просто перестала быть музыкантом, профессионально деградировала. Естественно – если каждый день слушать лишь детские пьески в отвратительном исполнении и самой не играть…» – Нравится? – громким шепотом спросила Леля. – Очень, – вежливо ответила Карина и вздохнула. В антракте Леля потащила ее в артистическую. Напрасно Карина сопротивлялась, как могла, убеждая, что чувствует себя неловко и лучше им пойти в буфет: та не могла смириться с тем, что Олег находится рядом, а она его не видит. В артистической Лелю все знали. С ней приветливо здоровались, шутили, ее обнимали и целовали. Карина с интересом разглядывала отдыхающих оркестрантов: мужчины сидели, сняв пиджаки, женщины толпились у зеркала, поправляя макияж и прически. Олега среди музыкантов не было. – Туда, – показала Леля куда-то вбок, и они зашли в маленькую комнатку. Там у раскрытого окна стоял Олег, а рядом с ним черноволосый полноватый парень. Оба о чем-то тихо разговаривали и курили. Черноволосый увидел девушек первым, и лицо его расплылось в широкой улыбке. – Олежка, – проговорил он, чуть пришепетывая, – к тебе пришли. Здорово, отлично выглядишь. – Парень подошел к Леле, расцеловал ее в обе щеки и с любопытством уставился на Карину. – Это твоя подружка?