Они были примерно одного возраста с Майкой, но из-за злых, сердитых лиц казались старше. – Просто смотрю, – ответила Майка. – Нечего тут смотреть! – перебила ее старшая девочка. – Ты кто такая? Откуда? – Пришла. – С кем? – С мамой, – неожиданно для себя выдала Майка. И сама удивилась такому ответу. А вдруг девочка начнет расспрашивать ее о маме, что тогда говорить? Но незнакомка сменила тему. – Пули есть? Майка отрицательно помотала головой. – А гильзы? – встрял один из мальчишек. Майка обратила внимание, что от угла рта к подбородку у него тянется широкая царапина. – Нету. Мальчишка хотел еще что-то сказать, но девчонка жестом остановила его. – Ладно, на щелбаны сыграем, – сказала она. – Играть-то умеешь? – Нет, – ответила Майка и хотела добавить, что не хочет играть в их жестокие игры, но не успела. – Тогда слушай. Повторять не буду, – объявила ей незнакомая девчонка и принялась объяснять правила своей игры. Они оказались довольно просты. На счет «три» игрокам нужно было показать одну из трех фигур: «камень», «ножницы» или «бумагу». Кулак-камень побеждал разведенные пальцы-ножницы, но проигрывал ладони-бумаге, а та, в свою очередь, уступала ножницам. Вот и все. – Ясно? – спросила у Майки ведущая игры, объяснив все это. – Ясно. – Тогда играем! – объявила девчонка и принялась считать. – Раз, два… Но прежде чем она произнесла «три», Майка увидела своим особенным зрением сжатые в кулак руки мальчишек и раскрытую ладонь водящей – камни против бумаги, и, чтобы не проиграть самой, по счету «три» тоже показала раскрытую ладонь. Мальчишки обиженно насупились, но еще больше отчего-то нахмурилась старшая девчонка, поэтому и щелбаны проигравшим отвесила без прежнего азарта. Майка же лишь сделала вид, что щелкает мальчишек по лбу. Так что этот кон для них закончился вполне благополучно. В следующий раз один из мальчишек выбросил бумагу, а другой, девчонка-ведущая и Майка, разглядевшая результат за несколько мгновений до остальных игроков, ножницы. И вновь старшая девчонка разозлилась больше проигравшего мальчишки, но даже не подумала прекратить игру. Чем больше она злилась, тем чаще ошибалась. За десять следующих попыток она четырежды проиграла Майке и по разу каждому из мальчишек. А в последний раз, когда Майка против ее кулака-камня показала раскрытую ладонь-бумагу, девчонка, не говоря ни слова, этим же кулаком ударила Майку по лицу. Похоже, она любила и умела драться – удар оказался очень сильным, а Майка от неожиданности не успела ни заслониться руками, ни отвернуться. Из глаз брызнули слезы, а нос вспыхнул так, будто она сунула его в кипяток. В следующее мгновение Майка обнаружила себя лежащей на заплеванном грязном полу. Лицо горело, и когда она провела по нему рукой, то обнаружила на ладони кроме слез еще и размазанные капли крови. Мальчишки куда-то подевались, во всяком случае, Майка их не заметила, лишь девчонка-задира возвышалась над ней, сжав кулаки. Ее лицо – плотно сжатые губы и горящие ненавистью глаза – не предвещало ничего хорошего. – За что? – всхлипнула Майка. – Я тебе ничего не сделала. – А чтобы не воображала! – выдала девчонка и ткнула Майку ногой в бок. Хорошо, что у нее на ногах были легкие резиновые тапки без пяток и носков, а не тяжелые ботинки на толстой подошве, иначе еще одна ссадина Майке была бы гарантирована. – Проваливай отсюда! – приказала девчонка. – Еще раз увижу, всю рожу тебе разобью. Поняла? От обиды у Майки в груди перехватило дыхание, поэтому она смогла только кивнуть. Обидчица хотела еще что-то добавить, но ограничилась тем, что брезгливо плюнула Майке на грудь, а потом молча наблюдала за тем, как она поднимается с пола, неловко отряхивается и бредет прочь. Когда Майка решилась обернуться, девчонка все так же стояла на прежнем месте и смотрела ей вслед мстительным взглядом. А немного в стороне от нее, как ни в чем не бывало, стояла женщина-кошка и наблюдала за ними обеими. Майка хотела броситься к ней, но сдержалась, лишь, когда женщина-кошка не спеша приблизилась к ней, обхватила ее руками, собираясь расплакаться. Но не успела. – Покажи, – сказала женщина-кошка, заглянула Майке в лицо, потом достала мятый, но чистый платок и принялась вытирать разбитый нос. – И не хнычь, раз не больно. – Больно! – возразила Майка. – Еще как больно! Хотя, по правде сказать, нос почти не болел. Но женщина-кошка не обратила внимания на ее слова. – За что она тебе приложила? – Ни за что! Я ей ничего не сделала, – принялась рассказывать Майка. – Мы просто играли, а она разозлилась, что проиграла, и ударила. – Вот видишь! А говоришь: ни за что. Ты у нее выиграла, значит, показала, что ты лучше: умнее, сообразительнее, быстрее, сильнее или просто удачливее, и этим вызвала зависть! А зависть толкает людей и на более отвратительные поступки. Разбитый нос, в сущности, ерунда. Так что ты еще легко отделалась. – Но я не хочу, чтобы меня били по носу, – всхлипнула Майка. – И вообще били. Научи меня драться, как ты умеешь. Что-то произошло. На несколько мгновений женщина-кошка даже перестала дышать. Ее взгляд изменился. Она уже смотрела не на Майку, а словно сквозь нее. Потом сказала: – Тебе это не нужно. Ты другая, особенная. И я не хочу, чтобы ты превратилась в… Стала такой, как я. – Почему? – удивилась Майка. – Потому что я чудовище. – Не говори так! – испугалась Майка. – Ты вовсе не чудовище! Женщина-кошка упрямо покачала головой. – Ты меня не знаешь. Я делала ужасные вещи. Но самое страшное то, что я и дальше готова их делать. Майка заставила себя прекратить всхлипывать и рыдать. Было бы из-за чего? Подумаешь, разбитый нос. – Нет, – твердо сказала она. – Никакое ты не чудовище, потому что ты меня защищаешь и всегда защищала. И потому что я люблю тебя. Женщина-кошка растерянно захлопала глазами. Глядя на нее, Майка вдруг поняла, что если прямо сейчас, немедленно что-нибудь не скажет, не отвлечет ее, то женщина-кошка сама разрыдается, и спросила: – Ты нашла человека, которого искала? По лицу женщины-кошки пробежала тень, но рыдать ей сразу расхотелось. Невозможно было даже представить, что всего мгновение назад она едва не залилась слезами. – Нашла, – сказала она и опустила глаза в пол. – Он берется сделать паспорт, но дороже, чем я рассчитывала. Кроме банковской расписки нужно еще почти триста патронов. Триста патронов! У Майки даже дух перехватило от такой суммы. – Я могу их добыть, но потребуется время, – продолжала женщина-кошка. – Возможно, не один день. Дело даже не в этом. Если мне придется уйти, как тебя оставить? И пяти минут не прошло, а тебе уже нос расквасили. Во что хоть играли? – В камень, ножницы, бумага, – призналась Майка. – А на что, на желания? – На щелбаны. – Знакомо, – женщина-кошка загадочно улыбнулась. – Сильно били, когда проигрывала? – Я не проигрывала. Женщина-кошка сразу насторожилась. Внешне это никак не проявилось, но Майка почувствовала, как напряглись ее мышцы. – Сколько раз сыграли? – Двенадцать. – Вы сыграли двенадцать раз и ты ни разу не проиграла?! Теперь у женщины-кошки затвердел и голос. Отчего-то результат детской игры внезапно заинтересовал ее. – Я подглядела, какие фигуры остальные собираются показать, и выбирала такие, чтобы не проиграть, – призналась Майка. – Ты всякий раз видела результаты в своей голове?! – Ну, да, – Майка виновато опустила голову. – Это нечестно, я знаю. Но ее признание женщина-кошка пропустила мимо ушей. Ее интересовало другое. – Можешь сказать, сколько пальцев я сейчас покажу? Нет! Давай так, покажи столько же пальцев, сколько я! Поехали… Это оказалось не сложнее, чем в игре, только сейчас Майка видела не камень, бумагу или ножницы, а количество пальцев, которое покажет ей женщина-кошка. После пяти удачных попыток женщина-кошка сказала: – Теперь на двух руках. И убедившись, что количество показанных пальцев никак не влияет на результат, сгребла Майку в объятья. – К вечеру у нас будут триста патронов! Только мне понадобится твоя помощь.