Сорвавшись с места, она сгребла Майку в охапку, едва не вышибла дверь кабины и вместе с девочкой вывалилась на снег. – Вагонетку с золой помнишь? Лезь под днище, заляг у колеса и не высовывайся. Плохо, что она не заметила, откуда стреляли. Зато Майке не пришлось ничего объяснять. Девочка проворно забралась под дрезину и спряталась между колес. Гончая упала рядом. – Покажи ногу. Майка показала, и у Гончей отлегло от сердца. Рана оказалась поверхностной. Пуля лишь чиркнула по ноге и содрала кожу, не задев мышцы. Можно сказать, что Майке вдвойне повезло. Тем не менее рану все равно следовало забинтовать, но аптечка дока как назло осталась в кабине, а туда еще нужно было как-то добраться. По дрезине снова ударила пуля, и вновь Гончая не поняла, откуда стреляют. Стратег и его команда наконец сообразили, что находятся под обстрелом. Правда, не все. Брамин замешкался у баррикады, когда остальные бросились врассыпную, и вместо того, чтобы последовать за ними, лишь недоуменно крутил головой. – Прячьтесь! Убьют! – крикнула ему Гончая, но поздно. Так и не сдвинувшийся с места брамин вдруг выронил лопату, которую держал в руках, и опрокинулся на спину с залитым кровью лицом. Майка ахнула, взглянув на него, но ничего не сказала. А что тут скажешь? – Не высовывайся, – предупредила ее Гончая и для верности вдавила рукой в снег. За неимением бинтов пришлось замотать Майкину ногу скрученным полотенцем, а ей на голову снова набросить капюшон. Пока Гончая перевязывала дочь, кто-то плюхнулся на шпалы рядом с ней. Обернувшись, она увидела Стратега. Из окуляров противогаза на нее смотрели совершенно дикие глаза. Судя по такой реакции, Стратег впервые попал под обстрел. Гончей стало даже немного жаль этого самоуверенного самозваного режиссера. – С высотки стреляют, с тринадцатого этажа, – раздался за насыпью голос Палача. – У них там огневая позиция. – Какого черта они это делают? – зашипел на него Стратег. – Ты же доложил, что дозор предупрежден. – Лично с комиссаром по рации разговаривал! – заверил его Палач. – Не должны они стрелять. Никак не должны. – Так скажи им об этом! Как с ними связаться? Вопрос явно озадачил Палача. – Только по рации, но она в штабе. – Отлично! – съязвил Стратег. – И что, нам теперь ждать смены вашего дозора? – У них смена только через три дня. И потом, дрезина-то вот. А без дрезины новых дозорных не привезти. Стратег уставился на Палача, но ничего не сказал. Наверное, у него закончились вопросы. Гончей стало смешно. Если бы не раненая Майкина нога и холод, медленно, но верно проникающий под легкий комбинезон, ситуацию можно было назвать забавной. В действительности ничего забавного в сложившемся положении не было. Снайпер, а стрелять с тринадцатого этажа высотки мог только снайпер, положит их одного за другим, как только они выберутся из-под прикрытия дрезины. И сдать назад не получится, так как любой, кто поднимется в кабину, сразу превратится в мишень. – Объясните, наконец, что здесь происходит! – нарушил затянувшееся молчание Шериф. Он залег в сугробе за насыпью, рядом с Палачом, но, похоже, не оставил надежды перебраться под дрезину. Стратег с Палачом не ответили ему, а Гончая не стерпела. – Красные дорогу забаррикадировали и снайперов рядом посадили, чтобы дезертиров отстреливать. – Каких дезертиров? – не понял Шериф. – Тех, что с Красной Линии бегут. – Не слушай ее, – вмешался Стратег. – Они наш груз охраняют, чтобы чужие до него не добрались. – Видно, мы для них тоже чужие, – ответил Шериф. Оказывается, он еще был способен шутить, чего Гончая от него никак не ожидала. – Может, измена, – предположил Палач. – Или там уже не наши. – А кто? – рассвирепел Стратег. Палач пожал плечами. – Диверсанты вражеские. Было видно, что он и сам не верит в это предположение. Стратег придерживался того же мнения, но спорить с Палачом не стал. – Кто бы это ни был, их необходимо обезвредить, чтобы мы могли продолжить движение, – сказал он. – Пристрелить? – напрямую спросила Гончая. Никакой жалости к людям, посмевшим стрелять в ребенка, она не испытывала. – Мне все равно, как это будет сделано. Мы спасаем все метро, все человечество! – в запале воскликнул Стратег. …питается самой жизнью. – Поэтому любое препятствие должно быть устранено. «Ну, так пойди и устрани», – хотела сказать Гончая, но промолчала. И так было ясно, что сам Стратег не полезет под пули, чтобы перестрелять засаду красных. Да он этого и не сумеет. А кто тогда? Гончая молча оглядела зарывшихся в снег спутников. Палач и его приятель одноглазый? Вряд ли, тут нужна не столько физическая сила и огневая мощь, сколько скрытность и быстрота. Телохранители Стратега? Тоже сомнительно, по той же причине. Доктор? Даже не смешно. Шериф? Он больше охотник, чем боец, а сражаться с людьми и животными – это не одно и то же, даже если те и другие – монстры. Стратег озаботился тем же вопросом и после недолго размышления обернулся к своим охранникам. – Ставлю задачу: обезвредить стрелков в здании. За работу каждому по три сотни патронов. «По три сотни? Щедро», – подумала Гончая. Но телохранители не рвались за вознаграждением. – А как к ним подобраться? Мы и дороги не знаем, – сказал один из них. – Местным сподручнее. Им тут все укрытия и тропы известны, – поддержал напарника второй, метнув острый как бритва взгляд в сторону Палача. – Здесь я решаю, кому и что делать! – вскипел Стратег. – В этой экспедиции у каждого свои задачи! Но телохранитель оказался строптивым. И находчивым. – Мы вас охраняем. А она что делает? Зачем ее взяли? Сопли девчонке подтирать? Все, кто находился рядом, уставились на Гончую. И тут неожиданно раздался голос Шерифа. – Я пойду. Сколько там стрелков, трое? Чем они вооружены? – СВД, два автомата и личный пистолет у комиссара, – перечислил Палач. Гончая взглянула на Шерифа с его «Сайгой». Дробовик, конечно, мощное оружие, но лишь на ближней дистанции, а от высотки, где засел снайпер с двумя автоматчиками, Шерифа отделяли около трехсот метров покрытого глубоким снегом простреливаемого пространства. И потом, даже если он туда доберется, ему еще нужно будет найти стрелков в многоэтажной башне. Впрочем, она практически не сомневалась, что парня подстрелят раньше. Как и любого другого, кто отправится следом за ним. – Не спеши, я с тобой, – сказала Шерифу Гончая, хотя еще секунду назад не собиралась этого делать. Потом повернулась к Майке: – Все в порядке, милая. Я вернусь. Два автомата, пистолет, СВД! Конечно, как тут можно не вернуться? Майка посмотрела на башню, где, по словам Палача, засели стрелки, потом обхватила двумя ладошками руку названой матери и прошептала: – Мама, там только двое. * * * Майка знала, о чем говорит. Она чувствовала присутствие людей, разглядывающих остановившуюся дрезину с последнего уцелевшего этажа высотного здания. Эти люди были очень напуганы, Майка даже знала чем. Но при этом они твердо намеревались убить всякого, кого увидят, как убили дядю брамина (он так и лежал на рельсах, раскинув в стороны руки, и кровь, вытекшая из раны на лбу, уже застыла у него на лице), который не сделал им ничего плохого. Еще вчера людей в здании было трое. Они грелись у разведенного на лестничной клетке костра, растапливали в подвешенном над огнем котелке набранный снег и, ненадолго сняв противогазы, пили из железных кружек жидкий грибной чай, залитый кипятком. Потом тот, что носил на ремне пистолетную кобуру, заметил внутри открытого ящика, который он и остальные называли рацией, мигающий красный огонек. Человек с пистолетом тут же поставил свою кружку на пол, схватил подсоединенную к рации телефонную трубку и закричал в нее: – Застава слушает! Очень громко закричал, а в ответ услышал лишь шипение и треск. Он повторил свои слова еще несколько раз и вновь не услышал ничего, кроме неразборчивого шума. Тогда человек с пистолетом взял рацию в руки и вместе с ней вышел на площадку за внешней стеной недостроенного здания, которая представляла собой широкую железобетонную плиту без каких-либо ограждений. Снаружи связь оказалась лучше. Человека с пистолетом сразу услышали и стали ему что-то объяснять, а он внимательно слушал. Он настолько сосредоточился на этих указаниях, что вообще перестал обращать внимание на происходящее вокруг, хотя сам постоянно призывал товарищей к вниманию и бдительности. Зато холодные нечеловеческие глаза, разглядывающие с высоты простирающийся внизу заснеженный город, заметили вышедшую на открытую площадку одинокую фигурку. Человек с рацией закончил разговор со своим невидимым собеседником и очень довольный тем, что все понял правильно, облегченно перевел дыхание. Неверное или хотя бы неточное выполнение полученного приказа для него лично и его подчиненных грозило самыми неприятными последствиями, вплоть до трибунала. Майка не знала, что означает последнее слово, зато человек с пистолетом знал и очень не хотел там оказаться. Но лично для него «неприятные последствия» уже наступили. С рацией под мышкой человек направился обратно в здание, и не успел он подойти к дверному проему, как из-под облаков бесшумно спикировало крылатое чудовище. Все произошло настолько быстро, что Майка не успела толком разглядеть монстра, заметила лишь расправленные крылья и широкий оперенный хвост. Человек с рацией вообще ничего не увидел. Острые когти внезапно вспороли одежду и вонзились в его тело, а загибающийся вниз костяной клюв ударил сзади в шею, разрубив позвоночник и едва не оторвав голову. Через мгновение крылатый хищник с жертвой в когтистых лапах взмыл в темнеющее небо. Рация вывалилась из рук мертвеца, ударилась о бетонную площадку, на которой тот только что стоял, отскочила от нее и улетела вниз на обледеневшие камни, разбившись там окончательно. Этот удар услышали греющиеся у костра товарищи погибшего. Один из них схватил автомат и выбежал на площадку, но успел увидеть лишь темный силуэт крылатого монстра, уносившего в когтях обмякшее тело, прежде чем чудовище окончательно скрылось во тьме. – Комиссара убили, – сообщил он заплетающимся языком своему напарнику и, когда тот спросил у него, кто это сделал, лишь молча помахал в воздухе руками.