Окутавшись плотным облаком мультимодальных помех, не позволяющих засечь транспорт, – а увидев, прицелиться с необходимой точностью, – «турпан» шёл к земле на предельной скорости, отстреливая по ходу имитаторы, обманки и ловушки всех возможных типов и мастей. Пилот-инструктор, хладнокровно наблюдавший за этим адским цирком из своего кресла, позволил Эрику показать практически все, на что он оказался способен, а способен он был, как выяснилось, на многое. Обычно сброс десантных капсул и поддонов с техникой производится на высоте пять-семь километров. Эрик сбросил десант на высоте тысяча триста метров, и, по оценке посредников, сократил этим потери десанта на 92 процента. Правда, уходить обратно на орбиту пришлось по такой сложной траектории и на такой дикой скорости, что, не говоря уже об экипаже, поплохело даже ему самому, но дело было сделано, и оно того стоило. Руководители учений высоко оценили выполненный Эриком манёвр, хотя, если честно, он не слишком хорошо понимал, отчего они так возбудились, ведь он не сделал ничего из того, что не было известно прежде. Просто Эрик выбрал самый сложный – но и самый эффектный и эффективный – из всех возможных вариантов манёвра, на который редко решаются обычные пилоты. Но зато и результат, что называется, налицо. Вопрос, однако, почему он пошёл на этот риск? И самый простой ответ: потому что это возможно. Ещё можно было бы сказать, что Эрику было любопытно узнать, на что способен на самом деле он сам. Но вот чего он никогда не произнес бы вслух, но что часто, если не всегда, определяло – пусть и подспудно, – его образ действий: каждое такое достижение улучшало его реноме. А репутация для человека без рода и племени, каким являлся Эрик, порой дороже денег. Не зря же древние говорили, что хорошая репутация заменяет наследство. Но и это еще не всё. Такие занятия дорогого стоили и в ином, чисто прикладном смысле. Они позволили Эрику почувствовать границы своих возможностей, узнать характер разных образцов боевой техники, научиться работать с экипажем. То есть сделали возможным хотя бы отчасти восполнить пробелы в образовании и опыте, который приходит только с многолетней службой. Впрочем, курсы запомнились не только этим. Несмотря на интенсивность занятий, у слушателей оставалось время и на спорт, и на отдых, и даже – разумеется, строго по желанию, – на повышение культурного уровня. И в этом смысле местонахождение курсов играло исключительно важную роль. Трир – один из семнадцати городов-миллионников на планете, являющейся колыбелью империи Торбенов. Старинный город, заложенный в первые годы первой волны колонизации, расположенный в излучине Петры – мощной реки, рассекающей холмистую равнину, покрытую лесами и сельскохозяйственными угодьями. Красивые пейзажи, умеренный климат и многочисленные соблазны на все вкусы и на все случаи жизни. Ночные клубы со стриптизом и старейший на планете оперный театр, одно из древнейших в обитаемом космосе и богатейших собраний бумажных книг – Трирская национальная библиотека – и целые кварталы красных фонарей. Эрик не игнорировал ни один из соблазнов. Он приучал себя к классической музыке, шаг за шагом постигая ее природу и историю, бегал марафоны, ходил на танцы, зачастую заканчивавшиеся в постели какой-нибудь случайной знакомой, смотрел балеты и проводил спарринги с другими слушателями. Он старался не пропускать выставок живописи и прикладного искусства, расширял свой кругозор и изучал историю Древней Земли. Чего он не делал, так это не заводил романов. Это было осознанное решение, и Эрик от него не отступил ни разу. Случайные знакомства или продажные девки, но ничего напоминающего серьезные отношения… В целом ему жилось здесь просто замечательно, но и этот период его жизни – тринадцать месяцев, к слову сказать, – в конце концов завершился, хотя и не так, как предполагал Эрик. По его прикидкам, по окончании курса он должен был получить под свое командование какой-нибудь фрегат и приступить к службе в одной из многочисленных эскадр империи, но, как вскоре выяснилось, у кого-то на самом верху – возможно, даже у самого государя-императора – имелись на его счет совсем другие планы. Пятого августа он получил свидетельство об окончании курса, сертификат, позволяющий пилотировать любые корабли 3-го ранга и выполнять функции младшего помощника на кораблях 2-го ранга, командирский патент и предписание безотлагательно явиться в Управление Высших Учебных Заведений ВКС империи в Метрополисе. Ну, срочно, значит, срочно. У военных на сей счет есть только одно мнение на всех: приказ вышел, исполняй! И через три часа после получения предписания Эрик уже стоял перед заместителем начальника управления – странная компания для лейтенанта – капитаном 1-го ранга Зонисом. – Лейтенант Рик Валентайн по вашему приказанию прибыл! – доложил Эрик, бросив руку к козырьку фуражки и молодецки щелкнув каблуками. – Отставить! – отмахнулся капитан. – Финита ля комедия, лейтенант. Контрразведка отменяет режим секретности, и не спрашивайте меня, с чего вдруг и что это должно означать! – Я этого не знаю, – хмуро добавил через мгновение. – Они передо мной, знаете ли, не отчитываются и свои действия никак не объясняют. Но по факту вы, лейтенант, снова Эрик Минц. Вот ваши документы. С этими словами каперанг подвинул по столешнице в сторону Эрика несколько документов, отпечатанных на пластике, и новый-старый идентификационный чип. – Вот, можете пользоваться, господин кавалер! – последние два слова каперанг Зонис подчеркнул интонацией, напоминая, что это Валентайн – простой лейтенант из провинции, а вот Минц – кавалер и герой отечества. – «Звезду и Меч» тоже можете носить. – Служу империи! – Ну что еще мог сказать Эрик? Только это. – Служите, служите, – покивал Зонис и неожиданно улыбнулся. – Вот направление в Высшее Адмиралтейское командное училище ВКС, лейтенант. Надеюсь, вы понимаете, какая это честь! И в самом деле, честь. А еще награда и благодеяние, потому что ВАКУ ВКС – это кузница высших командных кадров, и простым смертным туда дорога заказана. Но, видимо, императору понравилась идея «продвинуть» пешку в ферзи. «Но если есть те, кому это нравится, наверняка найдутся и такие, кому такой карьерный рост голодранца с окраинной планеты встанет поперек горла… Вот же черт!» – Так точно, господин капитан первого ранга, понимаю! – сказал Эрик вслух. – Ну, тогда отправляйтесь в училище, заселяйтесь в общежитие и отдыхайте. Занятия начнутся, как водится, первого сентября, чем не отпуск? Действительно отпуск. Три недели в столице империи, имея на счету довольно крупную сумму денег – премиальные за ордена, оклад содержания лейтенанта флота плюс подъемные и отпускные, – в лучшее время года и без каких-либо обязательств. Но в то же время было в этом что-то неправильное. – Разрешите обратиться, господин капитан! – Обращайтесь! – Почему я должен проводить отпуск именно в столице? – Потому что вы, голубчик, офицер оперативного резерва. Если что, в тот же день получите ракетоносец, и вперед с песнями! – То есть война все еще возможна? – Возможна, – кивнул каперанг, – но пока еще не обязательна. Оттого вас послали не в строй, а в училище! Что ж, в этом было даже больше логики, чем в чем-нибудь другом. Эрик много думал о грядущей войне с халифатом, а в том, что с халифами придется воевать, он не сомневался. Обе стороны тянули время, стараясь как можно лучше подготовиться к грядущему вооруженному конфликту, но было очевидно, когда-нибудь – и скорее всего, раньше, а не позже – нарыв лопнет. У Халифата свои интересы, постоянно сталкивающиеся с интересами империи, и долгая память. Они свой разгром никогда не забудут, а значит, захотят отомстить. Но была и третья причина, о которой в империи говорили мало, если говорили вообще. Но кое-кто из серьезных ученых, политиков и военных нет-нет да затрагивал весьма щекотливый вопрос веры. В империи в этом смысле было каждой твари по паре. Основу имперского этноса составляли выходцы из Европы – континента на Старой Земле. Большинство этих людей исповедовали христианство. Католики, православные, протестанты, и все это в многообразии течений, сект и конфессий. Кроме христиан в империи проживали мусульмане, иудеи и буддисты. Однако в своем большинстве граждане империи были или атеистами и агностиками, или людьми, формально соблюдающими традиции. При таком положении дел религиозный фанатизм если где и проклевывался, то носил исключительно локальный характер и практически на жизнь в империи не влиял. С халифатом же все обстояло с точностью до наоборот. Его начали создавать еще в первую волну колонизации на деньги богатых мусульманских стран Старой Земли. Во вторую волну, когда за колонизацию взялось ООН, большинство голосов в котором принадлежало мусульманам, халифат – хотя тогда он еще назывался республикой – пополнился населением, исповедовавшим и другие религии или не исповедовавшим никаких религий вообще, однако достаточно скоро все эти люди были или убиты, или обратились в истинную веру. Так возник халифат – большое и достаточно сильное государство, в котором исповедовался – причем не формально, а как следует – один лишь ислам шиитского толка. Такими же – чуть лучше, чуть хуже – являлись также Кордофанский султанат и добрый десяток других султанатов, халифатов, эмиратов, королевств и даже империй. Все они были очень разными по этническому составу, языку и направлению в исламе, но всех их объединяло то, что один историк не без горькой иронии назвал просвещенным обскурантизмом[39]. И никакого противоречия в таком определении нет. Являясь религиозными фанатиками и мракобесами во всем, что касается частной и общественной жизни, правящие круги этих государств вынуждены были поддерживать научный прогресс, без которого они попросту не смогли бы удержаться на плаву. Поэтому не учитывать фактор веры было не самым умным поступком, но этим грешили многие. Многие, но не Эрик. Эрик неплохо знал Коран, рос, учился и служил в окружении очень разных людей, среди которых встречались и имперские мусульмане, в большинстве своем потомки тюрок Евразии. Но никогда всерьез об исламе не задумывался. Впрочем, и мусульмане, с которыми он имел дело, были в основном людьми светскими, мало чем в этом смысле отличаясь от христиан или атеистов. Все изменилось после сражения в системе Фронтира. Эрик увидел халифов в деле, оценил, но главное, осознал, что халифат – это настоящий враг империи Торбенов и не только их. Не противник, не конкурент, а именно враг, а врага, как писали древние, надо знать в лицо. Поэтому, учась на курсах, Эрик почитал кое-что по истории ислама и халифата, подтянул свой улично-разговорный фарс и выучил основы ал араб. Немного говорил, неплохо понимал на слух и начал потихоньку читать и писать. * * * Училище размещалось на обратном склоне холма, на вершине которого стояло увенчанное шпилем здание Адмиралтейства. Парадный фасад Главного Штаба ВКС с двойной колоннадой и украшенным барельефами фронтоном был обращен к императорскому дворцу, находившемуся в двух километрах к югу, и южный склон Адмиралтейского холма был застроен соответствующим образом. Монументально, роскошно и, разумеется, в незабываемом имперском стиле. А на северном склоне, обращенном к низовьям Мааса и близкому морю, располагался комплекс зданий Высшего командного училища и Академии Генерального Штаба. Тоже красиво, но совсем по-другому. Меньше помпезности, больше простора и зелени, и, как ни странно, никакого солдафонства. Эрик представился дежурному офицеру, получил ключ от комнаты и пошел устраиваться в общежитии. Официальное представление должно было состояться через семь дней, а пока он был предоставлен самому себе. Вечер еще не наступил, и Эрик решил, что, заселившись в свою комнату, сразу же отправится на поиски приключений. Все-таки Метрополис – это даже не Трир. Столица империи, и этим все сказано. Общежитие слушателей, больше похожее на хорошую – пусть и без изысков – гостиницу, располагалось в самом низу северного склона в небольшой сосновой роще. Неожиданно и стильно, и необычайно комфортно. Запах сосен, зеленоватый сумрак между деревьями, тропинки и дорожки, кое-где приобретающие вполне цивильный облик, – замощены красным кирпичом, обсажены кустами сирени, подсвечены лампами на столбиках из кованой бронзы, – а кое-где превращающиеся в настоящие лесные тропы. Трехэтажный дом в старом колониальном стиле, большие комнаты со всеми удобствами, льняное постельное белье и компьютерный терминал, подключенный к локальной сети училища… С точки зрения жизненного комфорта это был явный шаг вперед, и Эрик, разумеется, это оценил. Он быстро разложил свои вещи, принял освежающий душ, сменил военную форму на гражданскую одежду – все было недешевое и стильное, купленное в лучших магазинах Трира по рекомендациям настоящего консультанта – и отправился на поиски приключений. До старого торгового центра, где находилось большинство рекомендуемых электронным гидом заведений, Эрик добрался на такси. К этому времени уже стемнело, и везде зажглись фонари. Цветная подсветка исторических зданий, вроде Нового рынка или церкви Всех святых, мягкий свет в витринах одних заведений и яркий – в других. Музыка, теплый воздух, насыщенный ароматами цветов и женских духов, и люди – множество молодых мужчин и женщин, стоящих тут и там маленькими группами, идущих во всех направлениях, пьющих вино или пиво за столиками уличных кафе… Эрик вдохнул этот полный дурмана и соблазна воздух и окончательно решил, что начнет этот вечер в джазовом ресторане «Модерн» – послушает классический джаз, выпьет пива, и, может быть, съест что-нибудь легкое и вкусное, – а закончит в ночном клубе «Тетраэдр», где, скорее всего, выпьет чего-нибудь покрепче, потанцует от души и, если повезет, склеит какую-нибудь половозрелую девицу. От того места, где он сейчас находился – площади Большой карусели – идти до «Модерна» было совсем недалеко, четверть часа неторопливой прогулки, и он уже там. Время по местным понятиям было еще детское, – настоящая жизнь начиналась здесь только после полуночи, – и в зале пока еще оставалось много свободных мест, а на сцене импровизировал – но без нерва и фанатизма – одинокий пианист, по-видимому, всего лишь заполнявший паузу между выступлениями заявленных на афише двух популярных джазовых групп. Эрик предполагал послушать именно вторую – «Великих старых мастеров». Метрдотель провел его к свободному столику, стоящему чуть в стороне от низкой сцены, расторопный официант принял заказ – пинта темного пива и луковые кольца, – и в этот момент Эрик увидел Анну. Закуривая, он бросил взгляд в сторону центрального прохода и увидел стоящих к нему спиной двух молодых мужчин и девушку. Сегодня Анна Монк была не в форме лейтенанта флота, а в коротком дизайнерском платье, которое подчеркивало ее рост и стройность. Впрочем, в штатском были и ее спутники, хотя в обычной жизни они наверняка носили офицерские мундиры. Последний раз он видел ее на борту «Пакс Романа». Давно, случайно и недолго. И немудрено, если подумать, поскольку между ними никогда ничего не было, кроме его собственных фантазий. Но перед тем боем, из которого он не предполагал вернуться живым, Эрик, как ни странно, хотел попрощаться именно с ней. Хотел, но не вышло. А потом быстро стало не до того, и он даже подумал мельком, что оно и к лучшему. Где она, и где он! Слишком большая дистанция. Несовместимые различия и неприемлемые фантазии. Правда, потом он снова передумал и хотел с ней связаться, но было уже поздно: контрразведка обрубила все связи, сделав невозможное еще более неисполнимым. И получается, что с тех пор, как они случайно встретились на борту корабля-матки, они ни разу больше не пересекались физически и не говорили по коммуникатору… Пока Эрик обдумывал все эти более чем простые обстоятельства, ноги сами принесли его к ней. – Здравствуйте, Анна! Он мог ожидать чего угодно, но только не той реакции, которой стал свидетелем. При звуке его голоса Анна неожиданно вздрогнула и, казалось, застыла на месте. К Эрику повернулся один из сопровождающих ее мужчин и вопросительно поднял бровь, словно бы спрашивал: «Кто ты такой, парень, и что тебе надо?» Другой мужчина в это время шагнул вперед, чуть наклонился – он был высок почти так же, как сам Эрик, – заглянул Анне в лицо и спросил, нахмурившись: – Что случилось? – Прошу прощения, – поспешил извиниться Эрик. Он еще не знал, что именно сделал не так, но зато видел, что лучше бы ему было не подходить. – Возможно, я не вовремя. Извините! И тогда Анна повернулась к нему. Она была бледна, как если бы умерла от потери крови, и при этом невероятно красива. Пожалуй, Эрик ни разу не видел ее такой, или попросту не был способен увидеть в ней это раньше. – Эрик… То ли вопрос, то ли удивление, то ли еще что. – Если я помешал… – Глупости! – она снова вполне владела собой и говорила с ним так, как говорила всегда. – Здравствуй, Эрик! Извини, что я так… Я просто удивилась. Все считали, что ты погиб в том бою… – Слухи о моей смерти несколько преувеличены, – ответил Эрик цитатой из какой-то древней книги. – Я рада. – Но была ли она и в самом деле рада? Эрик этого не знал, вообще начинал жалеть, что окликнул ее и попытался заговорить. Это было необязательное действие. Спонтанный поступок, продиктованный одними лишь эмоциями. – Господа! – Анна уже полностью справилась со своей внезапной растерянностью и с этого момента повела свою партию безукоризненно. – Разрешите вам представить моего давнего приятеля по академии. Мичман Эрик Минц! «Мичман? – удивился Эрик. – Ах да! Она же ничего не знает! И никто ничего не знает…» – Знакомься, Эрик, – между тем продолжила представление Анна, – это мой двоюродный брат лейтенант Ги д’Аламбер, – указала она на того мужчину, который только что заглядывал ей в лицо, – и мой… – тут она неожиданно смутилась, но все-таки довела дело до конца: – Мой жених лейтенант Роберт Шотт. – Очень приятно! – склонил голову в приветствии Эрик. Настроение у него разом упало, и он с горечью вынужден был признаться самому себе, что, вопреки логике, обращаясь к Анне, все еще на что-то надеялся. Глупая ситуация, право слово! Он ведь за ней никогда не ухаживал, да и виделись они не так, чтобы часто. Тогда с чего вдруг такая вселенская скорбь? – О! – сказал между тем лейтенант Ги д’Аламбер, даже не попытавшийся изобразить какую-либо форму вежливости. – Я помню вас, мичман. Это же с вами произошел скандал, когда вы подделали свои документы? Там вроде даже до ареста дело дошло. Или я что-то путаю? – Нет, господин лейтенант, – нарочито вежливо ответил Эрик. – Вы ничего не путаете. Меня тогда арестовала служба безопасности. – Но в тюрьму вы не сели? – Как видите, я на свободе. – Эрик участвовал в битве при Фронтире, – поспешила вступить в разговор Анна. Судя по всему, ей не понравился тон собственного брата, да и тема, наверное, тоже. Ги наверняка использовал сейчас информацию, почерпнутую из рассказов самой Анны, и это было явно совсем не то, чего она могла от него ожидать в этот момент. – Твой ракетоносец числится в списке общих потерь, – сказала она, переводя взгляд на Эрика. – Да, я в курсе, – кивнул он в ответ. – Произошла досадная ошибка… Сначала он хотел рассказать ей все, как есть. И может быть, даже похвастаться своим нынешним положением, но то, с каким пренебрежением смотрели на него Ги и Роберт, напрочь отбило у Эрика желание не только о чем-либо рассказывать, но и говорить с ними вообще. При этом он понимал, что лично Анна к нему относится совсем по-другому. Она ему симпатизировала еще с тех пор, когда спасла от расправы в космической академии, но, с другой стороны, Ги был ее братом, а Роберт – женихом. – Давайте сядем вместе, – предложила Анна. – Ты ведь здесь один? Стоило отказаться, но Эрика подвела привычка соблюдать приличия, и он согласился. Ничего хорошего из этого, разумеется, не получилось. Сначала они вяло пытались изобразить некую видимость дружеского общения, – при этом Анна слишком очевидно нервничала, а ее брат нарочито пытался Эрика поддеть, – потом Анна вышла в дамскую комнату, и все закончилось. – Эрик, – обратился к нему Ги, – могу я попросить вас на два слова тет-а-тет? – К вашим услугам, господин лейтенант. – Что бы он сейчас ни чувствовал, о чем бы ни думал, Эрик держал себя в руках. Он уже понял, что ничего хорошего из этого разговора с глазу на глаз не выйдет, но, сказав «А», вынужден был продолжать. – Вот что, мичман, – Ги не стал искать окольных путей, а с ходу перешел к делу, – я не знаю, что там у вас было с Анной, и знать не хочу. Но сейчас вы здесь никому не нужны. Ни ей, ни мне, ни Роберту. Анну ожидает блестящее будущее. Ее приняли в ВАКУ. Знаете, что это такое? Эрик знал, но не стал ничего говорить. Просто кивнул и выжидающе посмотрел на собеседника.