— Макр шестого уровня. «Наконец-то вспомнил», — бурчит в мыслях Люся, а Китаец хохочет. — Шестого… ха-ха!.. уровня. Погоди, ты серьёзно? — Ну да. — Зачем тебе? Это ж охренеть какая редкая и дорогая штука. — Мне для редкого ритуала, чтобы помочь дорогому другу. «О-о, я для тебя дорогой друг? Какая милота», — тает Люсиль. — Кхм, ну… — торгаш немного теряется. — Узнать-то можно. Иногда на чёрном рынке появляются, иногда на белом. Из других городов можно заказать. Только аванс нужен, одной болтовнёй такую вещь не достать. — Сколько? — Пара тысяч минимум. — Держи четыре, — без сомнений выкладываю деньги на прилавок. — Чем быстрее найдёшь, тем лучше, но не торопись. А сколько вообще будет стоить такой камень? — Ну тысяч пятьдесят-шестьдесят, думаю так, — мигом сгребая деньги, отвечает Китаец. — Может, и дороже, если на аукционе. Ты скажи, сколько готов отдать. — Ну, пусть будет до сотни. Только лучше бы дешевле, конечно… «Жадина!» — мне кажется, будто Люсиль показывает язык. «Слышишь, белая, где я тебе такие бабки добуду? Это мне разок с Маргошей повезло и ещё разок с Бердышом. А сейчас, как видишь, крутиться приходится, а запасы тают всё равно». «Да у тебя ещё больше тридцати тысяч в заначке, мне-то не гони!» — Э, Рыжий, — торговец щёлкает пальцами у меня перед лицом. — Чего завис? — С духовным питомцем разговаривал. — У тебя питомец есть? Продай! — Пошёл в жопу, Китаец, — ласково отвечаю. — Ты вообще что-нибудь не покупаешь? — Всё покупается, всё продаётся, — узко щурится барыга. — Особенно если знать нужных людей. Прощаюсь, выхожу из магазина, и железная дверь за моей спиной закрывается на два замка и четыре засова. Активируется охранный арт, и я спешу отойти подальше. — Люся, это тебе, — ложу одну из «цитаделей» в нагрудный карман. — Что? — мышка вдруг появляется у меня на плече. Прохожих рядом нет. — Зачем? — На всякий случай, для защиты. Помочь надеть? — Да, наверное… Без лишних заморочек срываю с амулета крепление для одежды, творю печать Липучки и креплю «цитадель» к груди альбиноски. На ней он выглядит как нагрудник. — Печать сама поддержишь. Тебе идёт. Люся молча, наклонив мордочку, пялится на своё новое защитное украшение. Потом переводит красные глаза на меня. — Извини, я растерялась. Мне никогда ничего не дарили. Спасибо? — Это вопрос? — ухмыляюсь. — Пожалуйста. Носи на здоровье. Еду на Эклере, временную лошадь привязал к седлу. Возвращаюсь в поместье губернатора. Хотелось бы заехать за печеньем или ещё какими-нибудь вкусняшками, но торговые ряды в центре, а там стреляют. Теперь точно слышу. К Окуневым не поеду. Потом. Накатался уже сегодня. Думаю, они не расстроятся, с учётом обстановки в городе. Наконец-то возвращаюсь в поместье и сразу иду в спальню. Светик жалуется, что ей здесь скучно, поэтому идём гулять и лепить снеговика. Как раз сегодня выпало много свежего липкого снега. Немного помогаю магией, и мы скатываем великана ростом под четыре метра. Чтобы вставить ему нос-морковку, Свете приходится встать на мои плечи. Да и морковку пришлось отыскать здоровенную. Нагулялись, замёрзли, поэтому очередная горячая ванна и другие горячие процедуры были очень в тему… Бунт продолжался ещё несколько дней. Я сгонял на Изнанку, немного поохотился один и добыл четыре крупных макра. Когда принёс их в штаб, то уже не смог больше динамить Катю. Сводил её в кафе, а потом мы поехали в гостиницу и устроили такие дикие скачки, что я, честно говоря, прифигел. Катюша и правда оказалась любительницей покричать и грязно ругаться во время секса. Спору нет, было весело и волнующе, но очень уж непривычно. Я остался в лёгком недоумении и не был уверен, что хочу ещё раз оставаться с Катей наедине. Всё остальное время я проводил в поместье. С удовольствием играл на пианино, гулял со Светой, а ещё снова взялся за создание сигила. До тех пор, пока не кончился бунт, удалось закончить один из шести символов. Но вот, наконец, в городе воцарился покой. Старый губернатор официально признал свою вину, и его отправили на суд в Москву. Николай Павлович так и остался временно исполняющим обязанности. В один прекрасный вечер мы с ним наконец-то садимся в кабинете. Николай выглядит изнурённым. Обычно аккуратно убранные длинные волосы растрёпаны, под глазами темнеют круги. На лице застывшая то ли грусть, то ли злоба, то ли и то и другое одновременно. Не спрашивая, Мережковский наливает водки в две рюмки. Не чокаясь со мной, выпивает первую и тут же наливает снова. На этот раз тянет руку: — За победу. Молча киваю, выпиваю только половину рюмки, сразу закусываю чем пожирней. Сегодня у нас не только лимончик, Николай приказал накрыть нормальный стол. А я хочу остаться трезвым, хотя бы относительно. — Тяжёлые были дни, — признаётся губернатор, глядя сквозь стол. — Много сложных решений, много погибших товарищей. Много лишних смертей вообще. — Хорошо, что всё закончилось, — говорю я. — Ты прав, — Николай хватает хлеб, отрывает кусок зубами и принимается за мясо. Какое-то время едим, выпиваем, почти не разговаривая. А потом Мережковский наконец-то решает затронуть важную тему. — Так на чём мы остановились в тот раз, Ярослав? — На дворянстве. Вы сказали, будто я могу вам с ним помочь. И что с моим происхождением всё сложнее, чем я думаю. — Да-да… Скажи, откуда ты вообще знаешь, что ты бастард барона Мурлыкина? — спрашивает Николай, внимательно глядя мне в глаза. — Так сказал человек, который искал для меня информацию. Ведун из моего интерната. — И ты ему доверяешь? — Доверял, пока его не убили, — с оттенком грусти вспоминаю Степана Карповича. — Убили, говоришь? — губернатор качает головой. — Его смерть как-то связана с тобой и твоим происхождением? — Думаю, что напрямую. А зачем вы всё это спрашиваете? Николай откладывает вилку и подпирает руками подбородок. — Боюсь, что ты будешь разочарован. Я узнал насчёт Мурлыкиных, Ярослав. В Астрахани нет и никогда не было такого рода. Глава 15 Сказать, что я охренел — значит ничего не сказать. Как это? В смысле, нет и не было такого рода? Получается, Степан Карпович врал мне? Но зачем?.. Ничего не понимаю. — Вы уверены, что Мурлыкиных не существует? — Да, — кивает Николай. — Был такой род под Вологдой, только он уже сто лет, как признан угасшим. Есть другие люди с такой фамилией, но они не дворяне. Блин, да как так-то? Я реально чувствую себя потерянным. Столько было планов. Я вовсю предвкушал, как наведаюсь в Астрахань и наведу там шороху. Заодно и знаменитую местную воблу попробую. А теперь-то что⁈ — Ты расстроен? — спрашивает Мережковский.