— Роберту нужен также мальчик постарше — какой-нибудь юный оруженосец, могущий служить ему примером для подражания. У вас в Железной Дубраве, миледи, есть как раз такой мальчик. Вы ведь не откажете прислать мне Гарольда Хардинга? — Лорд Петир, — невольно заулыбалась Анья Уэйнвуд, — вы самый ловкий вор, какого я видела в жизни. — Я не намереваюсь красть у вас этого мальчика, однако они с лордом Робертом могли бы стать друзьями. — Это в самом деле неплохо придумано, — вставил Бронзовый Джон, — и они подружатся… в Рунстоне, под моей опекой. — Отдайте нам мальчика, — сказал лорд Бельмор, — и можете беспрепятственно ехать в Харренхолл, в законные ваши владения. — Ваши слова предполагают, что в противном случае мне придется плохо, милорд? — с мягким упреком спросил Петир. — Но отчего же? Моя покойная жена полагала, что и Гнездом я владею вполне законно. — Лорд Бейлиш, — сказала леди Уэйнвуд, — Лиза Талли была вдовой Джона Аррена, матерью его ребенка и правила Долиной как регентша Роберта. Вы, скажем откровенно, не Аррен, и в Роберте нет вашей крови. По какому же праву вы собираетесь править нами? — Лиза, помнится мне, назначила меня лордом-протектором. — Лиза Талли не была уроженкой Долины, — сказал лорд Хантер, — и не имела права распоряжаться нашими судьбами. — Ну а лорд Роберт? Или ваша милость предполагает, что судьбой родного сына леди Лиза тоже не имела права распорядиться? Нестор Ройс, молчавший все это время, теперь вступил в разговор. — Когда-то я сам надеялся заключить брачный союз с леди Лизой. Отец лорда Хантера и сын леди Аньи питали такую же надежду, Корбрей же не отходил от нее добрых полгода. Если бы она выбрала одного из нас, никто бы не оспаривал сейчас его права быть лордом-протектором. Вышло, однако, так, что она выбрала лорда Мизинца и доверила своего сына его заботам. — Мальчик приходится сыном не только ей, но и Джону Аррену, — нахмурился Джон Ройс. — Он принадлежит Долине, кузен. — Чем же Орлиное Гнездо хуже Рунстона? — невинно вопрошал Петир. — Его как будто не выносили за пределы Долины. — Остри сколько хочешь, Мизинец, но мальчик отправится с нами, — не выдержал Бельмор. — Мне жаль разочаровывать вас, лорд Бельмор, но мой пасынок останется здесь, со мной. Он слаб здоровьем, как все вы прекрасно знаете. Путешествие сказалось бы на нем самым плачевным образом. Я как его отчим и лорд-протектор не могу этого допустить. Саймонд Темплтон прочистил горло. — У нас тут внизу по тысяче человек на каждого, Мизинец. — Вы превосходно выбрали место. — В случае надобности мы можем собрать много больше. — Вы угрожаете мне войной, сир? — спросил Петир, не выказывая ни малейшего страха. — Лорд Роберт отправится с нами, — сказал Бронзовый Джон. Казалось, переговоры зашли в тупик, но тут в дело вмешался Лин Корбрей. — Меня тошнит от всей этой болтовни. Если будете слушать Мизинца, то уйдете от него без штанов. С такими, как он, можно разговаривать только сталью. — И сир Лин обнажил меч. — У меня при себе нет меча, сир, — развел руками Петир. — Это легко исправить. — Огоньки свечей плясали на дымчато-сером клинке — Сансе при виде него вспомнился Лед, меч отца. — Он есть у вашего яблочника. Велите ему дать вам меч или достаньте кинжал. Лотор Брюн тоже взялся за оружие, но пустить его в ход им помешал Бронзовый Джон, в гневе поднявшийся с места. — Спрячьте ваш меч, сир! Корбрей вы или Фрей? Мы с вами гости этого дома. — Неслыханно, — поддержала его леди Анья. — Уберите меч, Корбрей, и не позорьте нас, — отозвался лорд Хантер. — Полно, Лин, — более мягким тоном сказал лорд Редфорт. — Так мы ни к чему не придем. Уложи Покинутую обратно. — Моя леди хочет пить, — не уступал Корбрей. — Всякий раз, когда она выходит плясать, ей требуется капелька красного. — Ничего, потерпит, — сказал, став перед ним, Бронзовый Джон. — Лорды Хартии, — фыркнул Лин. — Лучше бы вы назвали себя старыми кумушками. — Он вдвинул темную сталь в ножны и вышел, оттеснив плечом Брюна. Алейна слышала его удаляющиеся шаги. Анья Уэйнвуд и Хортон Редфорт переглянулись, лорд Хантер допил вино и снова подставил Алейне чашу. — Вы должны извинить нас за эту выходку, лорд Бейлиш, — сказал сир Саймонд. — Должен? — с холодом в голосе повторил Мизинец. — Его привели сюда вы, милорды. — Мы не хотели… — начал Бронзовый Джон. — Его привели сюда вы. Я был бы в своем праве, позвав людей и взяв под стражу вас всех. Хантер взвился так, что чуть не выбил штоф у Алейны из рук. — Вы поручились за нашу безопасность! — Будьте же благодарны за то, что я в отличие от некоторых человек чести. — Алейна еще никогда не слышала, чтобы Петир говорил так сердито. — Я прочел вашу так называемую Хартию, выслушал ваши требования. Теперь выслушайте меня. Уберите снизу ваши войска, отправляйтесь по домам и оставьте моего сына в покое. «Недостойное правление» — слова верные, не отрицаю, но относятся они к Лизе, а не ко мне. Дайте мне год, и я с помощью лорда Нестора сделаю так, что никто из вас не будет в обиде. — Это вы так говорите, — сказал Бельмор. — С какой стати мы должны доверять вам? — И вы еще смеете говорить, что я недостоин доверия? Не я обнажил сталь во время переговоров. Вы пишете о защите лорда Роберта, а сами отказываете ему в пропитании. Этому пора положить конец. Я не воин, но буду биться, если вы не снимете осаду. В Долине, кроме вас, есть и другие лорды, и Королевская Гавань тоже не оставит нас своей помощью. Если хотите войны, скажите об этом прямо, и в Долине прольется кровь. Алейна видела, что лордами овладевает сомнение. — Год — не такой уж и долгий срок, — промолвил Редфорт. — Возможно, если вы дадите… ручательства… — Никто из нас не хочет войны, — подтвердила леди Уэйнвуд. — Осень на исходе, надо к зиме готовиться. — Но к концу года… — пропыхтел Бельмор. — Если я не наведу порядка в Долине, то сам откажусь от поста лорда-протектора, — пообещал Петир. — Мне это представляется честным условием, — вставил Нестор Ройс. — И никаких гонений, — потребовал Темплтон. — Никаких разговоров об измене и мятеже. Вы должны поклясться и в этом. — Охотно, — ответил Петир. — Я хочу, чтобы меня окружали друзья, а не враги. Я прощаю вас всех и сделаю это письменно, если хотите. Даже и Лина Корбрея. Его брат — хороший человек, и незачем срамить благородный дом. — Быть может, нам посовещаться, милорды? — спросила леди Уэйнвуд своих единомышленников. — Нет нужды — и так ясно, что победил он. — Серые глаза Бронзового Джона с ног до головы смерили Петира Бейлиша. — Мне это не по душе, но свой год он, похоже, выиграл. Используйте его с толком, милорд, и не думайте, что вы тут всех одурачили. — И он распахнул дверь так, что чуть не своротил петли. После этого состоялось нечто вроде пира, хотя Петиру пришлось извиниться за скромное угощение. Привели Роберта в кремово-голубом дублете, и он вел себя очень мило, как настоящий маленький лорд. Бронзовый Джон этого не видел — он покинул Гнездо, а Лин Корбрей отбыл и того раньше. Все остальные заночевали в замке. Он их просто околдовал, думала Алейна, укладываясь в постель и слушая, как воет ветер за окнами. Непонятно откуда взявшееся подозрение не давало ей спать — так недогрызенная кость не дает покоя собаке. Поворочавшись некоторое время, она встала, оделась и вышла, оставив в комнате спящую Гретчель. Петир еще не лег и что-то писал. — Алейна, милая, что привело тебя сюда в такой час? — Мне нужно знать — что случится за этот год? Он отложил перо. — Редфорт и Уэйнвуд — старые люди. Кто-то из них может умереть, а глядишь, и оба преставятся. Гилвуда Хантера прикончат его же братья — скорее всего молодой Харлан, который уже помог умереть лорду Эону. Лиха беда начало, я это всегда говорил. Бельмор — продажная душа, его можно купить. Темплтона я сделаю своим другом. С Бронзовым Джоном, боюсь, дружбы не получится, но пока он один, он не так уж и страшен. — А сир Лин Корбрей? — Сир Лин останется моим заклятым врагом. — Огоньки свечей отражались в глазах Петира. — Он будет высказывать свою ненависть и презрение всем и каждому, будет предлагать свой меч всем заговорщикам, желающим свергнуть меня. В этот миг ее подозрение обратилось в уверенность. — Чем же вы вознаградите его за эту услугу? — Золотом, мальчиками и обещаниями, — расхохотался Петир. — Сир Лин — человек простой, моя радость. Золото, мальчики и убийства — вот все, что он любит. Серсея