Мы плывем домой. Глава шестьдесят первая Май 1672 года На острове время шло по-другому. И мир казался другим. Привычная лазурь неба и синева моря сменились изумрудом богатой растительности и белым камнем зданий. Корабельная скромная кухня – буйным разнообразием тропических лакомств. Матросы «Дианы» занимались ее ремонтом, а в перерывах уделяли время своим семьям, если таковые имелись. Удивительно. Владения Фаратона представляли собой маленькое государство. Со своей системой власти и суда, со своими законами. Маленькое независимое государство, затерянное в островах Ионического архипелага. Казалось бы, под боком вездесущего Турка. Но удачно спрятанное от посторонних глаз. Диана не спрашивала, как пират нашел это райское место. Первые дни она просто наслаждалась жизнью. У многих членов его команды уже были семьи. И даже дети. Самому старшему – всего четыре года. Но что-то теплое и нежное просыпалось в груди всякий раз, когда молодая женщина видела ребенка на пляже. Фаратона на острове любили. И слепо доверяли ему всё, включая жизни. У него самого не было жены. Но были рабыни. Купленные, украденные, подобранные где-то на просторах Средиземного моря. К счастью, Диана не видела капитана в обществе ни одной из них. Но она встречалась с ними в саду и на берегу. Иногда в доме. Говорить было не о чем. Обычно женщины смеривали друг друга изучающими взглядами и расходились, не сказав ни слова. Молодая женщина ревновала. И злилась на себя за это странное чувство. С Фаратоном она практически не пересекалась. Та вспышка нежности в каюте растаяла миражом. Пират не общался со своей француженкой. Вроде бы и не избегал ее. Но и не стремился к общению. Он пропадал на «Диане» или в обществе Диара. А с беспокойной мадемуазель оставлял Али. Вечер был тихим и спокойным. Диана сидела в своих покоях, занятая вышиванием, когда услышала голоса. Сердце пропустило один удар, когда девушка узнала голос Фаратона. Она не слышала, что именно говорил пират. Но она слышала, как он это говорил. Картафер бросила вышивание на столик и торопливо подошла к окну. Голоса раздавались из беседки. Словно нарочно перед ее окнами! Мишель сидел спиной к окну. Рядом с ним – великолепная шатенка. Диана уже встречала эту девушку на острове. Кажется, родом она была из Италии, знойная и прекрасная, она держалась по-особенному. Она казалась фавориткой! Француженка замерла, вцепившись руками в подоконник и мысленно спрашивая себя, почему у нее так болезненно и неровно бьется сердце. Она вздрогнула, когда рука Фаратона прикоснулась к волосам рабыни, мягко погладила лицо, большой палец провел по губам. Неужели?.. Пират рассмеялся и снова что-то сказал, вызвав легкий румянец на лице итальянской девушки. Диана же поймала себя на мысли, что все на свете сейчас отдала бы, чтобы оказаться на ее месте. Видимо, сердце не забыло свою потерю. И сейчас почувствовало возрождение надежды. На то, что все еще возможно. Она не слушала разговор. Кажется, рабыня говорила что-то о своем беспокойстве за пирата. Он вяло сопротивлялся. Потом они ушли. Диана знала, куда они ушли. Знала. И не хотела об этом думать. Странное чувство. Лермон. Человек, собиравшийся жениться на ней, на ее глазах уводит в спальню другую. Интересно, почему, спустя время, ей все равно больно? Диана бросилась на кровать и спрятала голову под подушку, с трудом сдерживая непонятные слезы. И какое ей дело до Мишеля? Почему она плачет? Он пират, девушка знала это, так почему она забыла о существовании рабынь?.. Хотя она не в первый раз вкусила горький плод дерева Ревности, ей впервые было так плохо и больно. Проклятое море! Оно уничтожает в человеке все человеческое, обнажает слабости и пороки, подчеркивает проступки. Оно калечит людей, слишком поспешно срывая маски с их окружающих. Море показывает душу человека, вывернутую наизнанку. Что оно сделало со всегда учтивым и добрым герцогом де Лермоном? Во что же оно превратит ее? В безвольное, слабохарактерное, вечно плачущее существо? Нет! Не бывать этому!.. Любовная игра. Романтика, загадка – как же она истосковалась по этому! Как хотелось вернуться в ту весну 1665 года – на семь лет назад, когда не было Фаратона, когда она была почти счастлива – и снова почувствовать то, что она пережила в их первую встречу. Диана верила, что герцог де Лермон где-то в глубине души все тот же благородный, добрый молодой человек, готовый связать с ней свою жизнь. Глава шестьдесят вторая Диар смотрел на капитана удивленно. Фаратон развалился в кресле в своем кабинете, лениво потягивая вино. На диване сидел вечно спокойный Али. Закат забыл на столе огненные блики, даря комнате странную атмосферу таинственности. - Да, все верно. Я хочу, чтобы кто-то притворился мной, пока я буду торчать на острове, - повторил Мишель. – Нужно убедить врагов, что меня здесь нет. - Но что это тебе даст, капитан? – помощник потирал пальцы. – И кто сможет тебя заменить? - Да хоть ты. Или любой из капитанов. Через пару дней сюда прибудет «Белый лебедь». Снимем груз. И отправим обратно в море. С Лже-Фаратоном на борту. Потому что «Диана» к отплытию не готова. Али, до этого не проронивший ни звука, вдруг выпрямился и посмотрел капитану в глаза. - Я так понимаю, ты серьезно опасаешься мести испанского адмирала, пират? Решил перестраховаться и своим присутствием защитить остров? - Почти. Я практически уверен, что у испанца здесь есть уши. И мне нужно выяснить, к какой голове они прицеплены. Диар нахмурился. - Тогда я выйду в море на «Белом лебеде». В роли помощника капитана, естественно… Чтобы не было вопросов. Фаратон кивнул. Он никогда не покидал суши без помощника, хотя частенько пересаживался с флагмана. Если Диар останется, это будет, по меньшей мере, странно. - Нужно отвести француженку в Марсель, - вдруг сказал Али. Пират резко выпрямился, поставив бокал на столик. И наклонился вперед, ожидая продолжения. - Тебе она не нужна. Диар удивленно смотрел на араба, ожидая продолжения. Али редко давал советы. Еще реже о чем-то просил. О рабынях – кем бы они ни были – с Фаратоном он не говорил никогда. Фаратон посмотрел на Десницу. - А ты тоже считаешь, что эта девушка мне не нужна? Помощник смутился. Капитан напоминал о той мнимой ответственности за Диану, которую Диар взвалил на себя, только ее увидев. Правда, Десница так и не понимал, зачем француженка понадобилась капитану. Но спорить с ним не хотел. И как ответить на прямой вопрос, когда подразумевается всего один ответ? - Тебе решать, капитан, - лучшее, что он мог сделать – просто пожать плечами и улыбнуться. Пусть вызвав этим самым негодование Али. Правда, умело скрытое. - Я уже решил. И мне интересно, почему господин доктор, прекрасно знающий об этом решении, вновь возвращается к уже завершенному разговору. Фаратон спокойно взял бокал с вином, непринужденно улыбнулся и откинулся на спинку, расслабившись. Али сверлил его пристальным взглядом. Пирату было скучно. Как всегда. И, как всегда, он избрал себе жертву – самую невозможную из всех. Ему нужна была именно Диана. И наплевать на десятки других. Ребенок с игрушкой. И как это на него похоже! – Мишель, - доктор намерено произнес его имя, - я не могу тебя ни к чему принуждать. Но ты все же подумай. Отдай Людовику его игрушку. Фаратон еле заметно вздрогнул. Диар напрягся. Али улыбнулся. Встал, показывая, что разговор закончен. И ушел, оставив помощника и капитана. Пират задумался. До него доходили слухи, что мадемуазель де Картафер была негласной фавориткой короля. А, быть может, всего лишь очередным увлечением. Но верилось в это с трудом. А если действительно? В таком случае она либо лицемерка, либо превосходная актриса, либо с помощью короля приглушала боль от потери его, Лермона. Такая мысль вызвала улыбку. Слишком ехидную, чтобы Диар ее не заметил. - И что же ты собираешься делать? – помощник слишком хорошо знал капитана, чтобы понять, что нет нужды акцентировать внимание на произнесенном имени. Фаратон почему-то вздохнул и закрыл глаза, откинув голову назад. Что делать… что делать? - Все то же, что и собирался до. Возьмем Диану с собой, когда выйдем в море. Если будет себя хорошо вести, я отвезу ее в Марсель. «…или она не захочет ехать туда сама», - закончил он предложение про себя. Ему стало интересно, кто она такая на самом деле. Точнее, кем успела стать за время, что они не виделись. Кроме того, что так и не вышла замуж, оставшись старой девой. Ей чуть больше двадцати – по меркам двора уже много. Диар неслышно вышел из комнаты, оставив пирата наедине с его мыслями. Пока что он не понимал, что происходит. Но терпеливость – одна из лучших его добродетелей, он решил ждать. Глава шестьдесят третья Диана сидела в кресле с вышиванием. За окном сгустились сумерки. Ветер играл верхушками деревьев, тонко давая понять, что вполне способен привести старшего брата, если что-то не понравится. В воздухе звенело напряжение. Было душно. Девушке хотелось только одного – броситься в свежие волны, смыть с себя грусть, взбодриться. Неизвестность мучила еще больше, чем ревность. Непонимание себя завершало картину, давя, давя, давя… Еле слышный скрип половицы у двери заставил Диану вздрогнуть. От неожиданности молодая женщина неловко уколола себе палец, на котором тут же появилась темная капелька. Вытереть ее Картафер не успела – в комнату вошел Фаратон. В узких кожаных штанах черного цвета, в белой рубашке нараспашку – он вызывал почему-то одно желание. И сама мысль об этом заставила ее залиться румянцем. Диана держала пораненную руку в другой, не пытаясь даже найти слов для приветствия. Фаратон улыбался, прислонившись спиной к стене рядом с дверью, сложив руки на груди и слегка скрестив длинные ноги. Картафер почувствовала, как с пальца капнула кровь. Проснувшаяся боль заставила ее ожить и – слизнуть новую капельку. Пират слегка нахмурился. Увидел выроненное вышивание.