– Что случилось? – Ух ты! Вот силища! Орет, как верблюд на льдине! – пришел в восторг Никита и опять ударил по куке-еке. Или еке-куке. На этот раз мне показалось, что под потолком пролетел самолет, который нес на тросах бетонную панель. Крепеж лопнул, блок рухнул в ванну. – Иммануил! – закричала Рина. – Мальчик испугался, убежал! Скорее! Котик в ужасе! Ирина Леонидовна унеслась в коридор, я ринулась за ней. – Дверь, дверь, дверь! – запричитала Надежда Михайловна. – Забыли ее запереть! Я очутилась в прихожей и увидела, что входная дверь приоткрыта. – Боже! – ахнула Рина. – Имма выскочил из квартиры! Катастрофа! Во мне наконец-то проснулся руководитель особой бригады: – Соблюдаем спокойствие. Мы с Ириной Леонидовной выходим во двор, потом, если потребуется, на улицу. Остальные осматривают квартиру. Рина кинулась на лестницу, я поспешила за ней. Двор мы изучили быстро, подошли к воротам и столкнулись с нашим дворником. – Васенька, – обратилась к нему Рина, – вы не видели Иммануила? Мужчина оперся о метлу. – Как объект выглядит? – Крупный, красивый, уши большие, – начала описывать кота моя свекровь, – характер замечательный. – Во что одет? – поинтересовался Василий Николаевич. – Розовая пижама, на ней картинки, – улыбнулась Рина, – кошечки с бантиками. – На голове шапочка для душа, – добавила я, – но необычная, как шлем, под подбородком застегнута. – Хм, – задумался мужчина, который много лет проработал в бригаде наружного наблюдения. – Хм! На ногах что? – Ничего, – быстро ответила мама Ивана Никифоровича. – Босой? – уточнил дворник. – Можно и так сказать, – согласилась я. – Особые приметы? Мы с Ириной переглянулись. – Красавец, – еще раз объяснила свекровь, – взгляд такой… не передать словами. – Весь мокрый, – уточнила я, – ванну принимал, испугался игры на еке-куке и удрал. – Угу, – протянул Василий, – ека-кука, ядрена-матрена. Понял. Не встречал пока объект, соответствующий описанию. – Васенька, – нежно произнесла Рина, – мог ли Иммануил на улицу выйти? – Ключ от калитки или ворот у него есть? – вопросом на вопрос ответил Василий Николаевич. – Нет, – в терцию пропели мы. – Тогда он определенно во дворе сейчас, – решил наш собеседник. – Калитка глухая от земли до верха. Специально так сделано, чтобы никто не перепрыгнул. Ворота тем, кто есть в списке, но брелок посеял, я открываю или Гена. Посторонних впускаем только в случае заказа пропуска на лицо, желающее войти. Я нервно хихикнула. Василий разрешает заходить во двор только лицу? Остальные части тела остаются рыдать на улице? – Может, Иммануил под воротами пролез? – придумала новый вариант Ирина Леонидовна. – Иван Никифорович предусмотрительный, – похвалил моего мужа охранник, он же дворник, – велел полозья проложить. По ним створки скользят, даже муха там не пролетит. Ступайте домой, обыщу периметр, доложу. А если по-простому говорить, то ваш парень дома, может, в туалете засел. Подождите, выйдет он! – Отбой тревоги! – крикнула Надежда Михайловна, высовываясь из окна. – Беглец найден. Глава четырнадцатая На следующий день после обеда я стояла напротив двери, обивку которой не меняли с советских лет. Коричневый дерматин, простеганный, как одеяло, «золотыми» шнурами, кое-где порвался, наружу торчали клоки желтой ваты. И половичок оказался древним. В моем детстве такой считался очень красивым, за ковриком, который прикидывался цветочной клумбой, стояли в очередях. Маленькая я очень хотела, чтобы подобный лежал у двери нашей квартиры. Но бабушка, проходя мимо соседской двери, всегда злилась: – Ишь! Выпендрились! Денег у них куры не клюют! Воры! Один раз я не сумела сдержать любопытство: – А что Сорокины украли? – Все! – рявкнула старуха. – Жена каждую зиму в новом пальто. Мужик в ондатровой шапке. Дочка в дохе из цигейки. Нормальные люди так не живут. У честных перед дверью – как у нас! Я посмотрела на скомканное дырявое полотенце, которое валялось около нашего входа, и продолжила «интервью»: – Бабушка, значит, в нашем подъезде все жильцы воры? У них красивые коврики, а у нас рванина! Одни мы честные? Мне тут же отвесили затрещину, потом старуха проворчала: – Они деньги не считают! А твой папа на машину копит, о ней мечтает. Вот купим – пусть все вокруг от зависти сдохнут! Я притихла, но в голове сложилась логическая цепочка. Я знаю всех, кто живет в доме. Наши соседи с красивыми ковриками. Взрослые часто покупают своим детям мороженое, берут в булочной вкусные маковые плюшки, пирожные. Они крадут чужие деньги, поэтому живут хорошо. Их бабушки не лупят внучек, мамы улыбаются дочкам, все вместе ходят в кино, театр, цирк… И я спросила: – Бабушка, а почему нам ворами не стать? Папа тогда быстро купит автомобиль, мы сможем иногда сосиски на ужин кушать! «Добрая» бабуля подарила мне новый подзатыльник и от всей души высказалась: – Папаша твой трус, мать дура! Ни заработать, ни стырить не способны. Пара леворуких идиотов! Нет бы нахимичить в документах или барашка в бумажке взять! А они боятся! Кретины. – Старуха замолчала, потом втолкнула меня в квартиру и пообещала: – Если кому наябедничаешь, передашь, что я сказала, дождусь, пока заснешь, и язык тебе отрежу. Я уже собралась задать вопрос: «А кто такой барашек в бумажке?», но онемела от ужаса. Мы со старухой спали в одной комнате, и после той беседы класса до седьмого я никогда не отбывала в страну Морфея раньше бабки. Страшно боялась, вдруг та и впрямь мне язык отрежет! Я вздрогнула. Ну надо же, какие воспоминания ожили при взгляде на допотопный коврик! Стою тут уже долго, вероятно, Рыбкиной нет дома. Хотя она велела мне приехать к трем часам дня. И что? Наталья Ивановна хозяйка своего слова! Хочет – дает, хочет – назад забирает. Наверное, надо уходить. И тут раздался голос: – Кто там? – Татьяна Сергеева, – представилась я и увидела, что дверь в квартиру чуть-чуть приоткрылась. – Кто? – донеслось из щели. – Вы кто? – Татьяна Сергеева! – почти закричала я, решив, что Рыбкина плохо слышит. – Мы с вами вчера договаривались о встрече в пятнадцать часов! – Нет, – возразила Наталья и захлопнула дверь. – Девушка, если вы из православного фонда «Помощь старикам», идите сюда, – раздалось за спиной. Я обернулась. Дверь квартиры напротив была распахнута, на пороге стояла пожилая дама в спортивном костюме. – Наверное, новенькая, – улыбнулась она. – Вас не предупредили, что следует обращаться ко мне? Рыбкина никого не впускает. Она больна! Один день нормальная, на другое утро всех ненавидит. Заходите! Я вошла в прихожую и представилась: – Татьяна Сергеева. Не имею отношения к фонду «Помощь старикам». – Тогда кто вы? Я вынула из сумки удостоверение.