– О! Как интересно! – пришла в восторг соседка Рыбкиной и осеклась: – Простите, вам что-то известно о судьбе дочери Натальи? Она исчезла примерно год назад! По телефону не отвечает! На работе ее нет! Очень надо ей сказать, что мать совсем, похоже, ума лишилась. И не знаю, где найти Амалечку. – Не могу ничего рассказать о женщине, – честно ответила я. – У меня назначена встреча с Рыбкиной. Вчера поговорили, Наталья поддержала беседу, согласилась на встречу в три часа дня у себя дома. А сейчас отказалась. – Вчера поговорили, – повторила соседка. – Так это вчера! А сегодня иначе. У Натальи психическое заболевание, ее настроение – сродни качелям: от бесконечной всеобъемлющей радости до глубочайшего уныния. Женщина то веселится, то лежит и плачет, середины нет. Ее обещания – пустой звук. – Бедняга, – пожалела я незнакомую Рыбкину. – Пойдемте в комнату, – предложила хозяйка. – Наташа ни за какие пряники не согласится сейчас с вами разговаривать. Но я полностью в курсе событий. Мы двинулись по коридору. – У вас очень большая квартира, – похвалила я апартаменты. – Семь комнат. Ах, не представилась! Перед вами Ольга Павловна Зотова. Наверное, слышали это имя, фамилию? Я смутилась: – Нет! – Sic transit gloria mundi, – улыбнулась Ольга Павловна. – Так проходит слава мирская, – тихо перевела я. – Училась в педагогическом. Латынью не владею, но эту фразу наш педагог по зарубежной литературе часто повторял. Хозяйка усадила меня за стол, принесла из кухни чайник, открыла коробку конфет и начала рассказ. Глава пятнадцатая Ольга Павловна и ее муж Игорь Иванович в советские времена принадлежали к сливкам общества. Она была балериной, имела армию поклонников. Он был скрипачом, которого приглашали выступать на лучших сценах мира. Гастроли, концерты, самолеты, разные страны… Детей пара не завела, да и не планировала их появление. У мужа есть сестра Наташа, которая младше брата на целую жизнь, появилась на свет, когда Игорю было двадцать. Едва мальчику исполнилось пятнадцать, его мать скончалась, но отец через некоторое время женился снова. Мачеха оказалась доброй, чудесной, полюбила Игоря от всего сердца, и он ответил ей тем же. Когда на свет появилась девочка, старший брат обрадовался и попросил назвать ее Наташей в честь героини его любимого романа «Война и мир». В отличие от Игоря Наталья не получила никаких музыкальных талантов, росла капризной, не имела друзей. Окончила институт иностранных языков, преподавала английский в заочном вузе. Игорь быстро обрел мировую известность, женился. Благодаря своим фанатам сумел получить несколько апартаментов в центре Москвы в доме, где жили звезды балета и театра и композиторы. И теперь все члены семьи обитали на одном этаже, но в разных апартаментах. Наташе досталась двушка. Когда пал коммунистический режим, жизнь Зотовых стала еще лучше. Теперь скрипач мог летать, куда хотел, никакой партком ему не был указом. Ольга перестала танцевать, сопровождала мужа в поездках. Отец и мачеха скрипача мирно дожили почти до столетия и упокоились в семейном склепе на Ваганьковском кладбище. Все квартиры и дачу Игорь приватизировал. Дела у него шли хорошо. Единственное, что огорчало скрипача, – отсутствие личной жизни у Наташи. Сестра приходила с работы и ложилась на диван с книгой. Брат решил сам заняться замужеством женщины, начал приглашать в гости тех, кто, по его мнению, годился ей в супруги, но Наталья жила, как черепаха. Голову и лапки она высовывала из панциря только в домашней обстановке. При посторонних Рыбкина злилась, на комплименты фыркала, часто грубила. Если подобным образом себя ведет девочка лет четырнадцати-шестнадцати, то это понятно. Но на пороге тридцатилетия не стоит демонстрировать пренебрежение к окружающим. В конце концов Игорь понял, что Наташе суждено жить одинокой, бездетной. А Рыбкина не ощущала себя счастливой, она часто жаловалась на отсутствие личной жизни, но не делала ничего, чтобы измениться. Однажды скрипача у подъезда поймала пожилая соседка, педагог-репетитор Большого театра. – Игоречек, – смущенно забормотала она, – извини, что вмешиваюсь. Я дружила с твоими родителями, помню тебя ребенком. – Слушаю вас, Тамара Олеговна, – улыбнулся музыкант. – Допустила бестактность, осведомилась у Наташеньки: «Деточка, тебе пора замуж. Почему кавалера нет?» Она всхлипнула: «Игорь не разрешает ни с кем встречаться. Не дает денег на красивую одежду. Зарплата крохотная, живу на нее. Я нищая. Кому такая нужна?» Ты уж одень сестру! Отпусти ее на свидание! Игорь пришел домой, рассказал все жене, и тут появилась Наталья. Брат передал ей разговор с соседкой. – Дура она старая, – отмахнулась Наталья, – маразм в башке. Неужели ты кретинке поверил? Зотов смутился: – Нет. Но в одном она права: время бежит, а ты одна. – За бедного, чтобы всю жизнь копейки считать, никогда не пойду! – отрезала сестричка. – Приведешь богатого – подумаю. Но мне нужен очень-очень богатый! Я хочу жить, как хочу! Мама моя захотела, чтобы ее дочь, то есть я, стала Рыбкиной, а не Зотовой. Она всем в семье заявила: «Девочка в память о моем папе должна его фамилию носить!» Кто-то с ней мог поспорить? Нет! Вот и от меня отойдите! Сама разберусь! Брат махнул рукой и прекратил попытки выдать любимую сестру замуж за хорошего человека. Ольга протяжно вздохнула. – Порой думаю, что именно тогда и появились первые крошечные симптомы ее заболевания. Но не всякий психиатр сообразит, что с девицей. Наталья всегда, с малых лет, отличалась быстрой сменой настроения. Вспыхивала от гнева спичкой, рыдала, как в последний раз, тут же утешалась, пускалась в пляс. Мы с Игорем считали это проявлением дурного воспитания. Родители произвели дочь на свет в возрасте, когда их ровесники – уже дедушки и бабушки. Отец и мать залюбили, заласкали девицу, никогда не ругали, хвалили даже за плохие отметки. Папа ей говорил: «Молодец! «Два» означает, что владеешь знаниями по предмету на «два». Если ничего не можешь сказать о предмете, тогда поставят «ноль». Но и мы с мужем виноваты, катались по всему миру. После смерти старших Наталья по полгода с домработницей жила. Один раз вернулись после турне, а девушка больна, ее тошнит от любой еды. Затем вдруг набрала вес. И лишь тогда нас осенило: Наталья ждет ребенка! Новость ошеломила! – Где живет, работает мужик? – потребовал ответа Зотов. – Телефон его? – Ничего не знаю, – призналась женщина. – Мы… ну… случайно познакомились! – Ты легла в постель с человеком, о котором никакую информацию рассказать не способна? – не поверил своим ушам Игорь. Сестра молча кивнула. – Стала жертвой насилия? – скрипнул зубами мужчина. – Нет, нет, – быстро возразила Наташа и рассказала историю. Женщина не хотела выходить замуж, заводить любовника тоже не желала. Но прошло время, и Ната поняла, что ей нужен ребенок. – Он станет меня любить бескорыстно, – объясняла она брату, – просто так. Мне не надо приспосабливаться к чужому человеку, обслуживать мужика. Готовить, стирать, убирать, гладить, да еще спать с ним. Фууу! – Младенец потребует большой заботы, – напомнила ей Оля. – Он потом вырастет, – мечтательно произнесла женщина. – Мой сыночек! Долго подбирала ему папу и нашла! Молодой, красивый, здоровый, высокий! Таксист! – Так-сист? – по слогам переспросила Ольга. – Да, – подтвердила сестра мужа. – Вызвала машину, чтобы поехать на работу, и он прикатил. Я ему тоже понравилась! Пока вы были на гастролях, мы три месяца встречались! И все получилось! – Имя, отчество, фамилия твоего Ромео, – снова потребовал сведения брат. – Охота с ним побеседовать. – Не скажу, – отрезала сестра. – Не лезь в мою жизнь! Я не вмешиваюсь в твою семью, а тебе не следует меня пасти, как овцу! Давно выросла! – Но не поумнела, – не выдержал Игорь. – На какие шиши жить с малышом собираешься? – Работаю, получаю зарплату, – гордо ответила Наташа. – Ха! – засмеялся скрипач. – Три копейки, и те нерегулярно. С новорожденным дома минимум до года сидят или няньку нанимают. В совсем безвыходной ситуации отдают в ясли. Если выберешь первый вариант, то жалкие гроши получишь, при втором твоя «роскошная» зарплата вся к чужой бабе в карман перетечет, и еще доплачивать придется. Детское учреждение не выход, воспитанники там постоянно болеют, сядешь плотно на бюллетень. Короче, без моей помощи загнешься от голода. А еще, похоже, забыла, сколько всего малышу надо. Отец обязан платить алименты! – Нет, – топнула сестра. – Он мне не нужен. Все! – Тогда сама выживай, на меня не рассчитывай! – в сердцах воскликнул брат и ушел. Ольга Павловна налила еще чаю и грустно объяснила: – Игорь рассердился, сгоряча сестре про ее самостоятельность объявил, он бы никогда не бросил Нату. Но через день после той беседы у мужа неожиданно случился инсульт, и все! Я от горя чуть ума не лишилась, но в истерику не ушла. Наташа же на кладбище в обморок упала, на поминках выла, рыдала! Все внимание ей было, не мне, вдове. Зотова махнула рукой. – Короче, золовка досталась мне. Роды, покупка приданого – все я! Первые месяцы после родов Наташа походила на бледную тень. Жизнь у нее оказалась не такой, какую она себе в уме нарисовала. Первое разочарование – на свет появилась девочка. Молодая мать прорыдала две недели, твердила: «Хочу мальчика!» Но дети не туфли, обменять нельзя. В конце концов она смирилась, назвала ребенка Амалией. Откуда взялись отчество Генриховна и фамилия Хоф? Когда узнала данные ребенка, в первый миг подумала: «Разум в голове появился. Обратилась к папаше малышки!» Нет! На мой вопрос: «Кто такой Генрих Хоф?» – сестра мужа ответила: «Не знаю, придумала его». Отдала тетке в загсе кольцо, которое мне Игорь подарил, она все написала, как попросили. Оставалось только руками разводить! Дальше – хуже! Ольга Павловна тяжело вздохнула. – Сложно представить человека более неприспособленного к роли матери, чем Наталья. Амалия в пять месяцев походила на сушеную воблу. Маленькая, тощенькая, постоянно хныкала, не улыбалась, имела недобор веса. Малышке исполнилось полгода, когда мне вдруг пришло в голову поинтересоваться: «Как ты кормишь дочь?» «Два раза в день по пятьдесят граммов молочной смеси», – спокойно ответила горе-мамаша. Ольга Павловна приложила руки к груди. – У меня детей нет, но всю жизнь держу собак, знаю, как растить щенков. Пришла в ужас, велела: «Немедленно начинай крошку нормально кормить!» Рыбкина отмахнулась: «В роддоме детей приносили утром и вечером, а в бутылке пятьдесят граммов было налито». Я отправилась в магазин, принесла ей брошюру «Уход за детьми до года», начала вслух читать. «С ума сойти! – захныкала золовка. – Столько раз еду готовить? Пюре делать? Очень устаю! Хорошо тебе советы раздавать, одна живешь, спишь, сколько хочешь. Между прочим, все врачи говорят: «Жрите меньше, здоровее станете»». Стало понятно, что у такой мамаши дочь вот-вот погибнет от истощения, и я наняла няню. И к году Амалия превратилась в нормальную пухленькую девочку. Зотова провела ладонью по скатерти. – Дочь росла, Наташа ее не любила, ребенок мать раздражал. В детском саду девочка не была звездой, в школе была не отличницей, хорошисткой. Поступила в институт. «Сидит дома после занятий, ничего делать не хочет, – ныла Наталья, – наверное, мечтает найти богатого мужика, чтобы тот лентяйку содержал». Очень хотелось ей ответить, что яблоко от яблони далеко не укатится. Но я молча давала Наталье деньги. Неплохо зарабатываю, организовала свою школу танцев. Она пользуется успехом, воспитанники побеждают на международных соревнованиях. Порой становилось неприятно: почему я должна содержать лентяйку? Наташу на тот момент с работы уволили, странно, что долго на ставке продержали. Госпожа Рыбкина постоянно болела, отпрашивалась – просто золотое начальство у нее было. А на Амалию мать зря злилась, хорошая девочка получилась. Спокойная, добрая. Если предлагала ей деньги, всегда отвечала: «Большое спасибо, сама зарабатываю». Она в институте начала другим студентам рефераты писать. Старалась как могла. Один раз иду домой, сталкиваюсь с Амалией, у той слезы в глазах. Конечно, спросила, в чем дело, и услышала: «Держала деньги, те, которые скопила, в своем шкафу, а коробка пропала». Мне сразу ясно стало, кто вор, но говорить правду девочке не хотела, промямлила: «Может, ты ее в другое место поставила, да забыла?» Она улыбнулась: «Тетя Оля, для мамы купюры – фетиш. Все деньги должны ей доставаться. У матери много драгоценностей, очень дорогих, а она нашла мой «банк» и себе взяла. Зачем ей то, что я набрала? По моим понятиям, огромная сумма, а мама такую в день на конфеты тратит. Вот вы ей хорошую сумму даете. Почему так поступаете?» – «У Натальи зарплата маленькая», – начала я. Амалия засмеялась: «Она давно уволилась». Я остолбенела: «Как? А мне постоянно жалуется на тяжелые служебные обязанности, на командировки! И твоей матери порой по неделе дома нет!» – «Верно, – согласилась Амалия. – Я в школьное время постоянно одна оставалась. И, как вы, думала, что мама в офисе убивается. Потом узнала, что она нигде не работает, у нее богатый любовник, он женат, но содержит еще и ее. А вы моей матери хорошие суммы даете, и она их берет, что совсем уж мерзко. Давно знаю, что она меня терпеть не может, каждый день напоминает, сколько на меня в детстве потратила. Но деваться некуда было! Сегодня решила: все, ухожу от нее. Спасибо, тетя Оля, что кормили меня, одевали. Встану на ноги – начну помогать вам. Ну, я пошла». Смотрю, у нее в руках небольшой пакет, вопрос задала: «Куда собралась?» Амалия очень спокойно ответила: «У меня есть подруга, у нее поживу. Мне уже восемнадцать исполнилось. Имею право поступать, как считаю нужным». Я продолжила: «Хоть вещи возьми». Она на пакет показала: «Вот они! Здесь то, что на свои заработки купила, другого нет. Мама мне давно ничего не приобретает». И ушла. Ольга Павловна подошла к чайнику. – Наташа вечером примчалась ко мне, начала рыдать: «Неблагодарная тварь! Бросила мать! Оставила письмо: «Я не твой ребенок. Ты родила прекрасного сына, а не дочь-уродину. Прощай!» Глава шестнадцатая