– С какой радости Наде так поступать? – изумилась Рина. – Я сексуальный, – гордо объявило чудовище нашей семьи. – Чего она разделась? А? Вам понятно? Мы одни были дома! У меня временно пропал дар речи, у Ирины Леонидовны и Надежды Михайловны, похоже, тоже. Некоторое время все молча смотрели друг на друга. Первой опомнилась Бровкина: – Сексуальный? Да я, даже прожив на необитаемом острове четверть века, на тебя как на мужчину не посмотрю! – Спокойствие, только спокойствие, – забормотала я, потом краем глаза увидела недоуменное, обиженное выражение лица «племянника» и быстро добавила: – Никита интересный парень, с изюминкой. Просто на каждый горшок своя крышка! – Не понял, – протянул родственник, – при чем тут посуда? – Кот приклеился! – в секунду перевела я беседу на другие рельсы. – Спрей, которым Ваня облил кресла, оказался липким до невероятности, – сказала Бровкина. – Я вылезла из платья, но не сумела его от кресла оторвать. – С какой целью выпустили клейкий «Антигадин»? – изумилась я. – Жидкость предназначена для животных. Неужели не ясно, что у них шерсть повсюду? – Поняла! – обрадовалась моя свекровь. – Глупость придумали в чисто воспитательных целях. Решит котенок или щенок написать из вредности на диван, подумает: «Спрыгну, убегу – пусть докажут, что я автор лужи». Совершит он акт вандализма и… Дерг, дерг! Лапки-то не идут! Ждать ему теперь, когда хозяин домой вернется! Отвратительная вещь! Нельзя так животное мучить! – Можно посмотреть на баллончик? – попросила я. Надежда Михайловна взяла с журнального столика дозатор. – Вот! Я начала читать текст на упаковке. – «Кот не пошевелится». Наш супермегаклей с ароматом и вкусом сочного апельсина и спелого лимона – ваш первый и лучший помощник при любых хозяйственных потерях. Уронили любимую чашку? «Кот не пошевелится» вам поможет! Нанесли тонким слоем… Опля! Посуда как новая. В доме драка? Сломали стул? «Кот не пошевелится» склеит за секунду». – Почему такое идиотское название? – удивилась Рина. – Объяснение есть, – прошептала я, изо всех сил борясь со смехом. – Вот ответ: «Наш клей работает мгновенно, быстрее, чем кот пошевелится». – Иван Никифорович перепутал «Антигадин» с клеем, – подпрыгнула Бровкина, – почему? Я хотела сказать, что мой муж никогда не читает текст на упаковке, не обращается за консультацией к продавцу. Или баллончик с клеем стоял на полке с «Антигадином». Или свою роль сыграло название со словом «кот». Или Иван Никифорович перепутал стеллажи. Или кто-то ему позвонил, отвлек от сложного процесса выбора товара. Теперь понимаете, почему Иван Никифорович крайне редко ходит за покупками в супермаркет? Отправлять его туда даже с подробным списком всего нужного никогда не следует. – Как нам котика освободить? – всхлипнула Надежда Михайловна. – Бедненький мой! – Два варианта, – предложила я. – Оставим Иммануила лежать до возвращения Ады Марковны, она его унесет к себе с креслом. Или намазываем парня депилятором. – Нет, нет, оба не подходят, – замахала руками Рина. – Возьму щипчики для бровей. – Может, лучше к косметологу сходить? – посоветовала я. – Вдруг сама плохо сделаешь? – Щипчики нужны для котика, – объяснила Ирина Леонидовна. – Сяду около него, аккуратно, по одному волоску, отдеру те, что прилипли. С Ириной Леонидовной лучше не спорить, все равно она поступит по-своему. Тут на телефон упали два фото от Димона, под каждым стояла подпись. Пару секунд я смотрела на изображения, потом помчалась в офис. Глава тридцать первая Через двенадцать дней в кабинете Ивана Никифоровича собралась группа людей. Хозяин кабинета сидел за письменным столом, неподалеку от него расположился следователь Андрей Петрович Кулагин, друг нашей семьи. В кресле у книжного шкафа устроилась Арина, которая недавно родила мальчика. Около нее в таком же кресле сидел муж Борис, державший кулек с младенцем. Мы с Димоном и Маргаритой Филипповной заняли диван. Возле нас на стуле расположилась Лидия Голикова, а на соседнем – Амалия. Дверь открылась, в комнате появилась сестра милосердия в сером платье, белом фартуке и косынке с крестом. – Рады видеть вас, Роза Михайловна, – поприветствовал ее Кулагин. – Взаимно, – кивнула женщина. – Присаживайтесь, – попросил Иван Никифорович и обратился ко всем: – Позавчера отправился в клинику, где попытался поговорить с Натальей Ивановной. Задал вопрос: зачем она посадила дочь на цепь? Рыбкина вроде спокойно отреагировала, ответила… – Иван Никифорович посмотрел на экран своего ноутбука, – что Амалия с детства наблюдалась у психиатра… Хоф вскочила. – Что? – Сядьте, пожалуйста, – попросил Кулагин, – дослушайте до конца. Амалия упала в кресло. Мой муж продолжил читать: – «Девочка постоянно врала, впадала в истерику, настроение у подростка менялось по десять раз за час. Лечить ее официально боялась, не хотела сломать жизнь ребенку. Наняла частного психиатра, платила ему за визиты. Фамилию, имя, отчество доктора не помню. Давно все было». – Она врет! – выкрикнула Амалия. Иван Никифорович тихо кашлянул, но не остановился. – «И по сию пору у любимой доченьки несколько раз в году случаются обострения, в такие моменты она способна навредить себе, поэтому оказываюсь вынуждена ограничивать ее свободу». – Неправда! – ахнула Хоф. – Разве психопатка способна руководить пиар-отделом? Все наоборот. Это у матери голова без крыши! Мой муж посмотрел на Амалию. – Наш разговор с вашей мамой закончился не на позитивной ноте. К моему глубокому сожалению, когда я начал задавать другие вопросы, Наталья Ивановна проявила яркую агрессию, начала драться – пришлось вызвать медиков. Кулагин повернулся к сестре милосердия. – Роза Михайловна, после того как госпожа Рыбкина набросилась на Ивана Никифоровича, женщине сделали укол, отвезли ее в палату. Как сейчас состояние Натальи Ивановны? – Не имею права давать информацию о самочувствии пациента, – спокойно объяснила женщина, – могу лишь сообщить, что ей оказывается всесторонняя помощь. – Может ли Наталья жить самостоятельно? – задал вопрос Димон. – По мнению лечащего доктора, на данном этапе нет, – ответила Роза. Андрей Петрович обратился к Арине: – Госпожа Великанова, вы учились с Амалией в одном классе. – Да, – еле слышно ответила молодая женщина. – Первого сентября, когда только пришли в школу, нас посадили рядом. С тех пор не расставались. Иван Никифорович обратился к Голиковой: – Лидия Григорьевна, вы слегка хромаете… – Я? – удивилась врач. Она встала и быстро прошлась по кабинету. – С чего вам в голову пришло, что я хромаю? Хожу нормально. – Не хотел вас обидеть, – спокойно сказал Иван Никифорович. – Просто мы пообщались с одним человеком, тот сказал о вашей хромоте. Дмитрий, тебе слово. Коробков начал: – О госпоже Голиковой в маленьком городке, где жила эта бывшая владелица скромного медцентра, сейчас почти все уже забыли. Но нам удалось найти Татьяну Олеговну Вавилову. Она давно на пенсии, переселилась к сыну в Москву. Помните женщину? – Нет, – коротко ответила Лидия и вернулась на место. – А вот она вас не забыла, – заметил Иван Никифорович. – Входите, пожалуйста! Дверь распахнулась, я увидела сухонькую бабушку в красивом шелковом платье. – Пусть немедленно туфли снимет, – велела она, забыв поздороваться. – Мне надо выполнить желание сумасшедшей? – начала негодовать Голикова. – Да, пожалуйста, – попросил Иван Никифорович. – Присоединяюсь к просьбе, – добавил Кулагин. Лидия скинула лоферы и поднялась.