– Да. – Это заставляет задуматься, не правда ли? Ведь у всех нас только одна жизнь. И всех нас ждет то же самое. Или нет, думаете, вас эта чаша минует? – Нет, я так не думаю. – У вас есть идеи по поводу пациентки? – Ее зовут Нина. – Нина Шарова, да, я это знаю. Она родом из маленького поселка на севере области. Поселок называется Шиченга. – Я думаю, что с ней что-то произошло. Может быть, там, в этой, как вы сказали, Шиченге? Какое-то событие, которое послужило… – Да, вы верно рассуждаете. Кое-что произошло. Только не в Шиченге, а здесь, в Волоковце. Нина была беременна. Она родила дочку. Девочка прожила всего сутки. – Ее ребенок умер? – Нет, не так. Нина убила свою дочь. – Что? – Ночью вышла из палаты, пробралась в комнату, где спали дети, и подушкой задушила девочку. – Какой ужас. Но почему? – Этого никто не знает. Сразу после убийства она впала в отрешенное состояние и на вопросы не отвечала. Ее два месяца продержали в СИЗО, а потом отправили на обследование к нам. Она поступила к нам уже в том состоянии, в котором вы ее видели. – Возможно, это последствия послеродовой депрессии? – Возможно. – А кто отец ребенка? – Неизвестно. Я пыталась навести справки, но следователь, который занимался этим делом, уехал в командировку в Чечню, а потом переехал в Питер. – Все понятно. – Ну как, интересное дело? – Тут другое. Я хочу понять… – Очень хорошо. Если вам понадобится моя помощь, любая помощь – вы можете на меня рассчитывать. – Спасибо вам, Алина Петровна. Я постараюсь… – Маслов хотел было сказать что-нибудь такое, чтобы его начальница поняла, что ему можно доверять, что они могут работать вместе, что они могут быть не просто сотрудниками, коллегами, но и друзьями, но почему-то он этого так и не сказал. Не нашел подходящего слова. – Еще раз прошу прощения за поздний звонок. – Вы можете звонить мне в любое время. Я живу одна и ложусь поздно. Бессонница. Вам, молодым, этого не понять. – Но нам всем это предстоит, – усмехнулся Маслов. – Вот именно. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Алина Петровна. Маслов положил трубку. Хорошо поговорили. Маслов встал, взял стул и приставил его к шкафу. Встал на стул и достал железную коробку из-под кофе. Подцепил край крышки ногтем и открыл коробку. В коробе лежали три сигареты. Синий «ЛМ», облегченный. Вообще-то Маслов бросил курить семь месяцев назад. Он взял одну сигарету, закрыл коробку и поставил ее на место. Слез со стула, прошел в комнату отдыха, где они оборудовали что-то вроде кухни, зажег кремниевой зажигалкой газ и прикурил от синего огонька. «Зажигалка обожги-морду», как мы это называли в детстве. Вышел на лестницу, посмотрел через открытое окно на засыпающий город. Глубоко затянулся, впустив в легкие дым, сладкий, как забвение. В голове крутилось какое-то имя. Из школьной программы для внеклассного чтения. Медея. Глава 15 Басов вышел из кабинета Железняка, прошел по коридору до лифта, нажал кнопку вызова. Через несколько секунд стальная дверь лифта мягко, без звука открылась. Басов сделал движение вперед и остановился перед открытой дверью. Он смотрел на себя в зеркало на противоположной стене лифта. Серое, помятое лицо. Всклоченные волосы. Костюм. В глазах – страх и отчаяние. Стальная дверь так же мягко закрылась. Басов развернулся, прошел по коридору до окна и посмотрел вниз. Во дворе стояли две машины. Черный джип Железняка и его нежно-зеленый «Хюндай». Его водитель стоял, опершись спиной на капот, и курил. Басов уже хотел вернуться к лифту, когда во двор вошли два молодых бритоголовых парня, одетых в черное с головы до ног. Они подошли к водителю и что-то у него спросили. Водитель поднял голову и показал на здание банка – на то самое окно, за которым стоял Басов. Он непроизвольно отшатнулся назад, хотя понимал, что со двора, где уже зажглись фонари, его, стоящего в полутемном коридоре, не видно. Один из парней придвинулся к водителю вплотную и что-то сказал ему на ухо. Водитель замотал головой. Тогда парень, кажется, совсем легонько толкнул его в бок кулаком. Водитель отскочил в сторону, а потом быстро-быстро побежал в сторону от автомобиля. Парни открыли двери машины и сели внутрь. Все произошло меньше чем за минуту. Басов в панике оглянулся. Он почувствовал, что задыхается. В его глазах потемнело. Он развернулся и быстро пошел по коридору. Ткнулся в одну дверь, в другую – заперто. В третью, в четвертую. И вдруг одна из дверей подалась. Басов вошел в кабинет и тихонько прикрыл дверь за спиной. Огляделся. Небольшой кабинет. Голубые стены. Календарь на стене. Шкаф. Два стола. На столах – пухлые, как колобки, белые с зеленым мониторы «Макинтош». Басов прислонился к стене и медленно сполз вниз. Здесь можно отсидеться. Он здесь заночует. Он сейчас не был способен рассуждать рационально. Он не очень понимал, что будет делать завтра. К тому же выпитый алкоголь пробежал по его венам, капиллярным сосудам, заполняя его изнутри, замедляя все процессы в его организме. Алкоголь успокаивал, расслаблял, убаюкивал. Все будет хорошо. Все будет в порядке. Главное, сейчас быть как можно дальше от тех двух парней, которые сидят в его машине. Главное… Басов сам не заметил, как его голова опрокинулась назад, глаза закрылись. Сознание уплыло. Он заснул. Однако поспать как следует ему не удалось. Несколько минут или секунд спустя за дверью раздался какой-то звук. Басов открыл глаза и встряхнул головой. Он не сразу понял, где он находится. Он сидел на корточках спиной к двери. А из-за двери доносился шаркающий звук. И негромкий скрип. Это была уборщица с тележкой. Она медленно шла по коридору, приближаясь к кабинету, в котором спиной к двери на корточках сидел Басов. Он окончательно пришел в себя. Мутило, во рту был паршивый привкус, но он достаточно ясно понимал, что будет, если его здесь найдут. Встал на одно колено, прижал ухо к двери и прислушался. Слушал, как уборщица открывает ключом кабинет за кабинетом, входит в каждый из них, возится там несколько минут, потом выходит, запирает кабинет и идет дальше. Так прошло около двадцати минут. А может быть, около получаса. Или даже сорок минут. Басову не пришло в голову посмотреть на часы. Он ждал того момента, когда уборщица подойдет к «его» двери, к двери кабинета, в котором он сидел, припав ухом к замочной скважине. Он оглядел кабинет. Спрятаться негде. Под столом? Уборщица обязательно будет там мыть. За занавеской? Наверняка она будет проверять, закрыто ли окно. Басов двумя руками вцепился в дверную ручку. И тут же в дверях щелкнул и повернулся ключ. Тишина. Уборщица почувствовала, что дверь не заперта. Ключ остался в замке. Легонько-легонько дернулась дверная ручка. Басов держал ее крепко. Ручка дернулась посильнее. Басов держал. Кажется, все-таки ручка подалась в его руке на тысячную долю миллиметра. Басов понял, что живая рука уборщицы почувствовала его живую руку на дверной ручке с другой стороны двери. Басов представил картинку – он распахивает дверь, видит уборщицу – немолодую полную тетку в синей униформе, бьет ее по лицу. Она падает на пол, ее голова разваливается на две половинки, ее серый мозг расплескивается по коридору. Щелчок, писк. Женский голос. – Сережа, я на четвертом этаже. Кабинет четыреста восемь. В кабинете кто-то есть. Дверь не заперта, изнутри кто-то держит ручку. Да, немедленно поднимайся. Щелчок. Писк. Рация. Быстрые шаги. Уборщица уходила от двери – от греха подальше. Сколько у него осталось времени до того, как сюда поднимется Сережа? Сережа этот наверняка вооружен. Басов подбежал к окну, посмотрел вниз. Под окном – крыша соседнего здания. Сколько до нее? По прямой – метра три. Три с половиной. В школе он прыгал на четыре с половиной. Это было двадцать лет назад. Двадцать два. Басов распахнул окно, залез на широкий подоконник и… остановился. Он стоял в окне и смотрел вниз. Четыре этажа, а внизу – асфальт. За углом, буквально в нескольких метрах – двор, где стоит его машина, в которой сидят парни в черных кожаных куртках. Нет. Он не будет этого делать. Басов отодвинулся от окна. За дверью послышались голоса. Это уборщица привела охранника. Басов прыгнул. У него почти получилось. Он допрыгнул, смог схватиться обеими руками за крышу, но пальцы не выдержали тяжести его тела, разжались, и он рухнул вниз. На лету он зацепился правой рукой за открытую форточку на втором этаже. Распорол кожу и выдернул из руки вену, из которой тут же хлынула кровь. Но он этого не успел заметить, потому что всей тяжестью рухнул на асфальт. Хрустнули, ломаясь, кости обоих ног. Боль хлынула со всех сторон и взорвалась изнутри.