– Ты чё? – разозлился Титяпкин. – Пойдём выйдем!.. – Это Славика кровать, – осуждающе заметил Титяпкину Лёва. Рассудительному Лёве не хотелось иметь рядом придурка Титяпкина. А Титяпкину глупо было ссориться с Лёвой из-за койки Славика, если уж он не стал ссориться из-за своей собственной койки. Но Титяпкин почувствовал, что унижен. Ему требовалось отыграться. Его взгляд пронёсся по палате и остановился на Валерке – маленьком и в очках. Очкарики – все слабаки и дристуны, в этом Титяпкин не сомневался. А место в углу вроде неплохое. Валерка сидел на полу, перекладывая из открытого чемодана в тумбочку аккуратно свёрнутый свитер и парадную одежду – белую рубашку и синие школьные брюки. Титяпкин перескочил через кровать Серёжи Домрачева и с ногами взгромоздился на кровать Валерки, будто обезьяна на ветку. – Я здесь буду! – сообщил он. – А ты вали на пустую! Он указал на пустую койку возле восьмого мальчика, безымянного. Валерка понял, что назревает схватка, и встал. Сердце его колотилось. – Сам иди! – ответил он. – Ты чё, очкастый, оборзел? – Титяпкин вёл себя, как шпана. – Ты там не сидел, Валерыч! – поддержал Титяпкина Колька Горохов. – Жопу поднял – место потерял! Правил, что ли, не знаешь? – Вам не подраться, нам не посмотреть! – крикнул издалека Гурька. – Дёрни отсюда, Титька! – решительно сказал Валерка. Пацаны бессовестно заржали, и даже Лёва улыбнулся. У Титяпкина от обиды запрыгало лицо. Он ринулся к Валерке, сжимая кулаки. В этот миг дверь распахнулась, и в палату шагнула Ирина Михайловна. На вид она была слабовольной тетёхой, пухловатая и близорукая, но внутри у неё – Валерка это уже уяснил – находился стальной стержень. – Что за гвалт? – свирепо спросила она. Пацаны молчали. Ирина Михайловна быстро оглядела всех. – Титяпкин, не наглей! – сразу поняв ситуацию, жёстко сказала она. – Отцепись от Лагунова. Займи свободную койку. Я проверю! Не сомневаясь, что ей подчинятся, Ирина Михайловна вышла. Титяпкин чуть не заплакал. – Нечестно это! – уже без всякого озверения пожаловался он. – Вы все выбирали себе койки, а мне как чушману последняя осталась! – Ладно, – смилостивился Лёва. – Давайте как в футболе жребий кинем: кому пустое место выпадет, тот на него и пойдёт, а Титяпа – на его место. – Может, лучше посчитаемся? – предложил Колька Горохов. – Считай, – согласился Лёва. Колька начал считать, тыча пальцем. Лёву он исключил из розыгрыша, признавая право командира лежать там, где хочется. – За сто-лом си-дели гости, из баш-ки тор-чали гвозди, – затараторил Колька, вращаясь вокруг себя с вытянутой рукой и выставленным пальцем. – Э-то я зако-лотил, чтоб ни-кто не у-ходил! Ты! Колька указал на безымянного мальчика. Этот выбор всех устроил. – Тебя как зовут? – спросил Лёва. – Юра Тонких, – едва слышно пролепетал пацан. – Переложись, Юрик, туда. – Я уже вещи в тумбочку засунул… – Перекладывайся! – яростно закричал Горохов. – Закон не уважаешь?! – Титяпа, занимай койку, – распорядился Лёва. Титяпкин был удовлетворён, хотя получил, в общем, то же самое место, против которого так бунтовал. Направляясь к своей новой койке, Титяпкин обернулся и бросил на Валерку огненный взгляд. – А с тобой, очкастый, сёдня вечером махач будет, понял? – Закрой рот – кишки простудишь, – неустрашимо ответил Валерка, как полагалось у пацанов, хотя угроза ему очень и очень не понравилась. Из коридора донёсся зов Ирины Михайловны: – На сбор! Всем на отрядный сбор! Глава 6 Всем о себе Подъём, зарядка, утренняя линейка. Завтрак, обед, полдник, ужин. «Трудовой десант», тихий час, вечерняя линейка, отбой. Занятия в кружках, соревнования, конкурсы, смотры. Родительский день, итоговый концерт, последний костёр. Купания, игры, кино… Ирина Михайловна подробно разъясняла порядок жизни в лагере, но Валерка не слушал. Он и так всё знал. Щурясь, он читал список отряда, прикнопленный к стенду, вернее, список девочек: Бояркина, Вишнёва, Гуляева, Завьялова, Касимова, Лебедева, Сергушина, Стяжкина… Знакомых нет. Отряд сидел на веранде на скамеечках вдоль стен. Все были одеты для торжественной линейки: светлый верх, тёмный низ, пионерские галстуки. – Так, ребята, теперь нам нужно выбрать командира, – деловито сказала Ирина Михайловна. – Есть предложения? Предложений не было. Ребята ещё не перезнакомились, зато по школе помнили, что командир – это не тот, кто командует сам, а тот, кто заставляет остальных выполнять команды учителей или вожатых. Нафиг кому надо? – Кто в школе был командиром отряда? – Я была! – вдруг заявила какая-то девочка. В голосе её звучали и гордость, и желание, чтобы ею восхищались. – Иди сюда, Сергушина, – распорядилась Ирина Михайловна. Сергушина вышла перед отрядом как-то по-балетному, мягко ступая на цыпочках, повернулась, показывая себя, и улыбнулась, будто киноактриса. У неё были чёлка и два хвостика с жёлтыми пластмассовыми бабочками; губы она накрасила помадой, глаза и брови подвела чёрным карандашом. – Как зовут? – спросила Ирина Михайловна. – Анастасийка! – пропела девчонка. Ирина Михайловна оглядела эту расписную кокетку и вздохнула. Не дело командиру отряда быть такой размалёванной, однако учителя в школе ведь утвердили Сергушину на ответственном посту командира – значит, есть за что. Следует доверять мнению коллег и потерпеть девчачьи глупости. – Отряд согласен выбрать Настю? – спросила Ирина Михайловна. – Я не Настя, я Анастасийка! Девчонки зашушукались, а пацаны засмеялись. – Все согласны, – подвела итог вожатая. – Сядь, Сергушина. Анастасийка, красуясь, поплыла обратно. – Но перед линейкой умойся, – сверкнула очками Ирина Михайловна. Анастасийка, не оглядываясь, фыркнула, что означало: «Я так и знала!» – Ещё нам нужен высокий мальчик в знаменосцы, – продолжила Ирина Михайловна. – Веня Гельбич, как раз для тебя задание. Гельбич был на полголовы выше всех. – Не, я не хочу, – отпёрся он. – Давай не возникай! – одёрнула его Ирина Михайловна. – У Игоря Александровича в комнате возьмёшь флаг, пилотку и ленту через плечо. – Да бли-ин!.. – расстроился Гельбич. – А ещё надо название отряда, девиз и речёвку. Валерка подумал, что есть колдовство детей: Чёрная комната, Беглые Зэки, разные там Гробы-на-Колёсиках, Автобусы-Мясорубки и Синие Ногти. А есть колдовство взрослых: командиры отрядов, знамёна, звёзды, девизы. Детское колдовство – оно, наверное, для страха: чтобы не открывали дверь кому попало, чтобы не уходили куда-нибудь с незнакомцами, чтобы не ели неизвестную еду. А для чего колдовство взрослых? Чтобы сделать вид, будто все дети – пионеры, «всегда готовы», «дружные, умелые, честные и смелые»? – У кого какие варианты названия? – Ирина Михайловна встряхнула отряд строгим взглядом. – Ну, где инициатива?