Впервые посторонний человек обратился именно ко мне. И назвал свое имя. Я не знала ничьих, и вот — узнала имя того, кто прибыл в мой замок. Оставалось только разобраться — зачем. — Доброго вечера, господин Таламур, — коротко кивнула я, с нетерпением ожидая, когда гость продолжит свою речь. И он не заставил себя долго ждать, отвечая на невысказанный мной вопрос. — Я прибыл в Авенир из Сарн-Атрада для того, чтобы передать вам приглашение незамедлительно явиться в королевский дворец. Всю мою жизнь меня учили сдерживать эмоции и уж тем более не показывать их собеседнику. Тем не менее, я все же несколько раз недоуменно моргнула. Слово «приглашение» плохо вязалось с «незамедлительно», из чего я сделала вывод, что это скорее приказ. ___________________________________________________________________ [1] Цитаты из Н.Макиавелли «Государь». Невежливая птица и два артефакта Стасилия Рейн Ана Вива Терра Вива. Нарог Паллас ♫ Dirk Maassen — Helios С того момента, как Блэйд все-таки прислал письмо, хоть и не мне, а Виктору, каждое утро я встречала в голубиной башне, в надежде перехватить следующее послание первой. О содержании предыдущей записки мне теперь было известно, пусть и в общих чертах. Брат сухо, без лишних подробностей, написал, что скоро меч будет у него. А поскольку это подразумевало его возвращение домой, попросил Виктора заняться решением этого вопроса. Всего пара строк за пару лет, да и те были адресованы королю. Однако, зная о натянутых отношениях старшего и младшего братьев, я вообще очень удивилась тому, что Блэйд написал Виктору хоть что-то. И не теряла надежды на то, что, в конце концов он найдёт возможность написать что-нибудь и для меня. Удивило и то, что Виктор, не переносивший Блэйда на дух, незамедлительно приступил к исполнению его просьбы и распорядился начать восстановление давно разрушенного моста через Инглот. Я была совсем ребёнком, когда арссийцы взорвали его, поэтому почти ничего не помнила об этом исторически важном для всей Терры событии. Его берегли в памяти мама и Виктор, но ни та, ни другой не горели желанием рассказывать, потому что в тот день на мосту вместе с большой частью королевского войска погиб отец. Когда я была помладше, не раз пыталась расспросить мать о случившемся, но горе настолько поглотило ее, что она, казалось, не слышала моих вопросов. Виралия стала регентом при несовершеннолетнем Викторе, но лишь формально — в первые годы после трагедии ее не волновало ничего, даже управление и без того погибающей страной. А мне было интересно, почему моего отца — короля Елеазара при взрыве не спас его амулет — клык дракона, мощнейший родовой артефакт, в котором была заложена единоразовая возможность сохранения жизни своего хозяина[1]. Ведь его къярд — Валаар смог выбраться на берег, а Елеазара много позже обнаружили погибшим. После этого чёрный скакун отца долго оставался диким, думали даже, что после гибели короля он больше никого к себе не подпустит, но, когда я подросла — легко нашла с ним общий язык. И с тех пор мы с Валааром не расставались, а в отсутствии Блэйда он остался моим единственным другом во всем Терра Вива. Раньше мы с Блэйдом часто выезжали в Друадан или Мириэль. Он тоже не жаловал общество высокомерного Виктора и вечно пьяного Ксандра. Поэтому мы нередко устраивали побеги за пределы Нарог Паласа, порой отсутствуя неделями. За такие поездки я обязательно получала от матери нагоняй, но не настолько серьезный, чтобы отказаться от этих совместных выездов с ночевками в лесу, охотой, рыбалкой и страшными рассказами у ночного костра. Вспомнила, как той ночью, когда мы провожали Блэйда на другой берег, я еле держалась, чтобы не разреветься. Поскольку было известно, что къярд точно сможет преодолеть половину реки, брат вошёл в воду верхом на белом Давосе и поплыл, преодолевая стремительное течение и держа коня за шею. Я, кусая губы и заламывая руки, стояла на берегу вместе с матерью и братьями, которым, судя по их внешнему виду, было безразлично, переплывут они или нет. И вдруг, примерно на середине, освещенной полной луной, реки, они исчезли из поля нашего зрения, резко уйдя под воду. А где-то в глубине всколыхнулось что-то огромное и жуткое. По воде от середины реки прошла огромная волна, докатившаяся почти до наших ног. Я ахнула и забыла, что нужно дышать, боясь представить, что же может быть под водой и какого оно должно быть размера, чтобы не только плыть против течения, но и поднять волну такого размера. Через пару минут, показавшихся мне вечностью, Блэйд вынырнул из воды чуть дальше, чем был. Один. И быстро поплыл, продолжая свой трудный путь, наперерез течению. Инглот настолько широк, что никому из нас не было видно то, что происходило на другом берегу, к тому же, полная луна как раз спряталась за огромной тучей и темнота вокруг стала практически непроглядной. И вскоре я не выдержала затянувшегося напряженного молчания и нетерпеливо спросила: — Он доплыл? Виктор глянул на меня сверху вниз и снисходительно и произнёс: — Вероятно. На нас парные артефакты, поэтому, о его гибели я узнаю первым. А раз жив — значит доплыл. Уже тогда я должна была понять, что Виктор отправил Блэйда в Терра-Арссе с надеждой на то, что он найдёт меч, но и, не собираясь сильно расстраиваться, если младший брат не вернется. Однако сейчас он хотел восстановить для него мост, чтобы помочь попасть обратно в Терра Вива. Зная Виктора, подозревала, что что-то тут нечисто, и дорого отдала бы за то, чтобы разгадать его коварные планы, только куда уж мне соревноваться с ним в умении плести интриги. Ему в этом не было равных. Сегодня я появилась в голубиной башне как раз вовремя — почтовых птиц ещё не было, значит, скоро они должны были появиться. Устроилась поудобнее на деревянной скамье у окна, чтобы ждать с комфортом, но почти сразу же подскочила на ноги и подошла ближе к одной из голубиных жердей, на которой, среди отдыхающих птиц-почтальонов, устроилась самая настоящая, огромная черная ворона. И откуда она здесь взялась? Птица сидела, примостив голову под крыло, как ни в чем не бывало. Вороны писем не приносят, поэтому и в почтовой башне ей явно было не место. — Кыш! — Категорично заявила я, махнув в сторону вороны рукой, но она никак не отреагировала, продолжив невозмутимо восседать на жерди. — Кыш, говорю! Пшла вон! — Добавила я громче, но подходить ближе опасалась — вдруг еще клюнет. — Надо же, какая невоспитанная ворона, — проворчала я, поняв, что наглая птица, кажется, намеренно меня игнорирует. Но она вдруг подняла голову и пронзила меня внимательным взглядом маленьких блестящих глазок. — Это ты невоспитанная девчонка! — Произнесла ворона слегка хрипловатым голосом, больше похожим на мужской, на чистейшем террском наречии. — В таком возрасте порра бы уже отличать воррону от ворррона. Это, между прочим, совершенно рразные биологические виды! Не воррона, а во-рон! Во-рон! Поняла, дурррья твоя голова? Я замерла на месте, глядя на, как оказалось, ворона. Да еще и не просто ворона, а ворона говорящего. Картина, действительно, была необычной, но разговаривать так со мной я позволять не собиралась. — Кем бы ты ни был, попрошу разговаривать повежливее, знаешь ли, — произнесла я, разглядывая птицу. С виду — обычный ворон, ничего примечательного, а каким-то непостижимым образом он умудрялся произносить слова. — Ну и кто же ты такая, чтобы я прроявлял вежливость, после того, как ты обозвала меня воррроной, да еще и невоспитанной в пррридачу? — В тон мне отозвался мой неожиданный собеседник. Я не сдержала улыбки. Ворон оказался не из тех, кто лезет за словом в карман. Картинно выпрямилась и, как полагается моему статусу, повеличественнее задрав вверх подбородок, заявила: — Перед тобой ее Высочество Стасилия Рейн Ана Вива — принцесса вивианского королевства, — впервые вынуждена была представляться подобным образом. Обычно, те с кем я встречалась, уже заранее знали, кто я и их представляли мне. Поэтому мое представление ворону показалось мне столь нелепым и комичным, что я, не удержавшись, улыбнулась. — Не наследная, — склонив голову слегка на бок и внимательно глядя на меня, добавил ворон. — Забыла добавить, что не наследная, — повторил он, отчего улыбка моя быстро угасла. Возможно, он хотел меня этим обидеть, возможно, указать на мое место, но в любом случае, цели не достиг. — Не наследная, — легко согласилась я, выдерживая его внимательный взгляд. Спустя пару мгновений молчания, ворон, кажется, ожидавший иной реакции, сменил гнев на милость: — Ну что ж, пррринцесса, а перед тобой сам Люциус Терркано Хрравани Коррко, — величественно проговорил ворон в ответ, ничуть не смущаясь присутствия моей высокопоставленной персоны. — Корко? — Переспросила я, услышав в его имени знакомое слово. — Это часть имени моего отца. Его звали… — Знаю я, как его звали, — невежливо перебила птица. — Елеазарр Охтарр Коррко Вива. Корррко — значит «ворон» на синдарине. Вороны живут много лет, а Елеазарр был запоминающимся и перрспективным пррравителем, хоть и недолго. При упоминании об этом мне стало грустно. Хоть я почти не помнила отца и давно пережила утрату, мне бы очень хотелось, чтобы он бы жив и правил Терра Вива вместо Виктора. Отогнала печальные мысли подальше и перевела тему: — Можешь называть меня Ана — у нас в королевстве принято называть всех третьим именем. — Можешь звать меня Люциус Террркано Хравани Коррко, — насмешливо ответил мой собеседник, а я хмыкнула. Надо же какой нахал. Но каким-то непостижимым образом он мне понравился. — Что ты забыл в почтовой башне, Люцик? — Заявила с усмешкой. А ворон издал непонятный крякающий звук, выражающий не то удивление, не то недовольство. — Что бы я здесь не забыл, это не касается любопытных местных прринцесс, которые суют свои прррелестные курррносые носы куда не просят. — У меня не курносый нос! — Уверенно заявила я, оказавшись почему-то уязвленной именно этой частью фразы. — Не хочешь говорить — не говори, сиди себе на своем голубином насесте, — решила я проявить гостеприимство и отвернулась к окну, заметив, что к нему приближается почтовый голубь. Люциус мне не ответил, а почтальон вскоре влетел в узкое окно на противоположной стене и опустился на специально предусмотренное место. К его лапке была привязана синяя коробочка. Я аккуратно заглянула в неё, не отвязывая, слегка отпарив магией воды печать, чтобы не вызвать подозрений, и выяснила, что это послание для Виктора от управляющего из Глиндала, который сообщал, что налогов в этом месяце собрано катастрофически мало. Если так пойдёт и дальше, скоро жители будут голодать. Печально. Глиндал всегда был одним из наиболее прибыльных городов: в нем располагался вивианский порт, он был связан торговыми путями с Лок Арденом, а жители могли рыбачить, чтобы добыть пищу. Если и Глиндал обнищал, то о маленьких поселениях вроде Истари и говорить нечего. — Послушай, пррринцесска, а то, чем ты занимаешься, вообще законно? — Подал голос ворон со своего голубиного насеста. А я фыркнула и отмахнулась от него, решив не отвечать на язвительные выпады. Тем более что приближался следующий голубь-почтальон и следующая коробочка. Надо же — эта серо-синяя, вот и письмо из Лимерии. С нетерпением открыла так же, аккуратно отпарив магией край печати. — Любопытной Гхаре на базаре нос оторррвали! — На распев произнес Люциус, но я так спешила удовлетворить свое любопытство, что снова проигнорировала его. Заметила, что мое невнимание его раздражало, и этот факт меня несказанно обрадовал. Пробежала глазами витиеватые лестные обращения к Виктору как к «сильнейшему справедливейшему правителю Терра Вива» — мне это читать было не только не интересно, но и противно.