Сейчас мне, как никогда, хотелось выведать о лимерийцах как можно больше, потому что врага нужно было знать в лицо. Однако найти эти записи снова мне так и не удалось. А уклончивый ответ короля на вопрос об их нынешнем местонахождении говорил о том, что он прекрасно осведомлен, где они, но не намерен делиться этой информацией со мной. Пыталась вспомнить, что именно я в них прочла, но память выдавала какие-то отрывочные фрагменты о том, например, что в Лимерии летом очень жарко, а зимой — жутко холодно. О живописных песчаных пейзажах столицы — Форлонда, невысоких домиках с остроконечными крышами или о растущих там повсеместно высоченных кедрах. О добываемых там кристаллах и оксеиновой руде. Или о шаманах, с которыми лучше не связываться. Кажется, было что-то еще, что-то важное, но вспомнить, что именно, никак не удавалось. Я так и сидела, безуспешно пытаясь что-нибудь вспомнить, вытянув ноги к костру. Смотрела на пляшущие языки пламени, медленно, с хрустом, поедавшие сухие ветки и хворост. Наш небольшой лагерь погрузился в вечерний полумрак, когда на широкое бревно неподалеку от меня присел Виктор, держащий в руках тарелку с чем-то дымящимся и очень аппетитно пахнущим. Естественно, для себя. О том, чтобы предложить поужинать мне, он и не подумал. Хотя я, признаться, этого от него и не ждала и очень удивилась бы, прояви он подобное благородство. Встала и сходила к полевой кухне, чтобы тоже взять причитающуюся мне тарелку с горячей и ароматной кашей с мясом. Пришлось даже обернуть емкость в полы плаща, чтобы не обжигала ладони, и теперь она просто согревала их приятным и успокаивающим теплом, а я поспешила вернуться на свое насиженное и еще не успевшее остыть, место у большого костра. Устроилась поудобней, не обращая внимания на то, что по возращении, Виктор смерил меня недовольным взглядом, но ничего не сказал, а продолжил есть. Я сдержала желание пожелать ему подавиться. К тому же, каша действительно оказалась на вкус такой же замечательной, как и на вид. Как раз то, что нужно промозглым осенним вечером. Поэтому мы так и сидели у огня молча, нарушая тишину лишь стуком ложек о стенки деревянных тарелок, да неподобающим нам по статусу, шмыганьем замерзших носов. Сопровождающие предпочли расположиться чуть поодаль, не нарушая покой короля и принцессы. Все знали не понаслышке о нашей неприязни, как и о наших тяжелых характерах и никто не хотел попадать под горячую руку. — Надеюсь, ты не думаешь о побеге? — Спросил Виктор, закончив, есть, и снова исподлобья глянул на меня. — Нет, — честно ответила я, потому что о побеге уже успела подумать и сейчас лишь продолжала завороженно глядеть на огонь в костре, весело пляшущий над ним дым и тлеющие угли, то вспыхивающие ярко-алым, то снова гаснущие в темноте. Он поставил пустую тарелку на бревно рядом с собой и тоже уставился на огонь. Продолжил: — Это хорошо. Но, на всякий случай, хотел бы тебя кое о чем предупредить. Ты ведь знаешь о Драконьей башне? Его негромкий вкрадчивый голос заставил меня отвлечься от разглядывания огненных всполохов и замереть. Конечно, я знала о Драконьей башне, да и не было в Терра Вива человека, который бы о ней не знал. И не холодел бы от одного только упоминания о ней. Королевский замок в Нарог Палласе, как и сама столица, располагался на возвышенности, и сам по себе был довольно-таки высок. А одна из башен была самой высокой. Настолько, что иногда облака оказывались ниже и ее вершина пряталась в них, исчезая в дымке. Эту башню и называли Драконьей, еще с незапамятных времен. На самом верху располагался узкий неогороженный балкончик. Вероятно, древние драконоборцы использовали его для каких-то, одним им ведомых, целей. Однако уже после исчезновения драконов, кто-то из предприимчивых вивианских монархов придумал сделать из этой башни своеобразную и очень оригинальную тюрьму. Перед ее узниками вставал непростой выбор: сходить с ума от ужаса или прыгнуть с высоты, чтобы гарантированно расстаться с жизнью. Одной Гхаре известно, сколько и в каких муках там сгинуло народу. Я же точно знала, что Виктор несколько раз помещал в тюрьму особо не понравившихся ему пленников, после чего никто из них оттуда не возвращался. И не нужно было обладать даром видящего, чтобы понять почему. Вот и теперь, когда король в привычном для него, угрожающем тоне упомянул о башне, я нахмурилась, примерно зная, в какую сторону повернет наш разговор. — Собираешься угрожать тем, чтобы отправить меня туда? — Спросила я, предугадав, по моему мнению, ход его кровожадных мыслей. — Было бы неплохо, — ответил он. — Вот только нелогично. — Почему? — Не поняла я. — Потому что, если ты сбежишь, то, чтобы отправить тебя туда, придется сначала дождаться твоего возвращения. — И что же тогда логично? — Логично было поместить в нее твоего дружка Бэттлера, в качестве гарантий твоего хорошего поведения на встрече в Глиндале. Что я и сделал, — он усмехнулся, довольный собой и ожидая моей реакции. Все это время мы общались, не глядя друг на друга. Наши взгляды были устремлены на огонь в костре, но эти слова заставили меня повернуться и посмотреть на него, чтобы удостовериться, что он действительно это сказал и переварить услышанное. Глубоко вдохнула свежий и холодный ночной воздух. Он обжег ледяным дыханием ноздри и легкие, и я чуть было не закашлялась. Сначала внутри словно что-то оборвалось. В следующее мгновение во мне вскипели гнев, отчаяние и ужас. — Что ты сделал? — Переспросила, не веря. Пока я думала, не сильно ли Ари задергают в замковых темницах, мой облеченный властью брат обрек его на страдания в Драконьей башне. Кроме того, Виктор дождался нашего отъезда из замка, чтобы я уже ничего не могла в этой ситуации изменить. Да и что бы я могла предпринять? Разве что уговорить маму как-то повлиять на брата или наобещать ему, что буду подчиняться его воле, только бы он отпустил ни в чем не повинного человека. Но теперь и эта возможность была безнадежно упущена. Что бы я теперь не сделала и не сказала, я никак не помогу Ари Бэттлеру. И Виктор прекрасно это понимал. — Что слышала, — отозвался он. — Теперь на переговорах с лимерийцами ты будешь убедительно изображать самую очаровательную из принцесс, расскажешь им, в какой восторг тебя приводит перспектива брака с их наследником и будешь улыбаться им во все зубы, поняла? — Какой же ты мерзкий, жестокий и бесчеловечный! Терпеть тебя не могу, — прошипела я, сжав кулаки от гнева и отчаяния. Гхаров манипулятор! Как хорошо он все просчитал. И как мне теперь сбежать? Ведь в случае моего побега пострадает невинный человек. А мне потом как-то жить с ответственностью за это. — А ты глупая, слабовольная и избалованная дрянь. И прекрасно знаешь, что наши чувства взаимны, — ответил король, довольно ухмыльнувшись. От него не укрылась моя реакция на его слова. — Теперь судьба твоего дружка в твоих руках. — Он ведь ни в чем не виноват! — Простонала я. — Как же ты можешь быть таким несправедливым? Как ты спишь вообще по ночам после того, как принимаешь такие жестокие решения? Я вскочила с бревна, на котором сидела и сделала пару шагов, чтобы подойти ближе к брату. Сопровождающие не должны были нас слышать, а мне хотелось закричать, и я сдерживалась из последних сил, потому что эмоции переполняли меня и искали выхода. — Отлично сплю, — спокойно ответил он. — Такова тяжелая доля монарха. И я давно уже с ней смирился. Теперь осталось дождаться, когда ты смиришься со своей. Тогда и от тебя будет, какой-никакой, толк. Когда Виктор смотрел на меня, его зрачки сужались, а верхняя губа подрагивала, периодически обнажая зубы. У меня не было сомнений в том, что я ему так же отвратительна, как и он мне. Кто его знает, возможно, в Лимерии мне будет спокойнее, чем в родном королевстве, под постоянным надзором деспотичного братца. Желание со всей силы пнуть ногой короля Терра Вива, или хотя бы бревно, чтобы дать выход эмоциям, возрастало с каждой секундой. Еще очень хотелось сбежать отсюда как можно дальше, прямо сейчас. Но я не могла позволить себе ничего из вышеперечисленного. Драться с Виктором на виду у толпы сопровождающих нас гвардейцев — государственная измена. Пинать бревно — недостойно высокородной особы, которой я, к несчастью, являлась. Сбежать — теперь значило обречь невиновного человека на страдания или даже гибель. Какой-то гхаров замкнутый круг. Поэтому я еще раз взглянула на Виктора. Насмешливое выражение все еще не покинуло его лица, и взывать к его совести не было никакого смысла. Как и продолжать этот разговор. И я, не прощаясь, пошла прочь от костра, который почему-то перестал греть, к возведенному для меня одноместному походному шатру. — Погоди, Ана, — услышала я и остановилась, не оборачиваясь. Неужели у Виктора есть еще заявления, способные добить меня окончательно? Я молчала и ждала, что же он скажет, и он произнес негромко и отчетливо: — На случай, если ответственности за жизнь Бэттлера для тебя недостаточно, я хочу чтобы ты знала: если мне не понравится твое поведение на приеме, то по возвращении в Нарог Паллас ты займешь его место в Драконьей башне. Все так же, оставаясь на месте, я глубоко вдохнула и прикрыла веки. Прохладный воздух снова обжег легкие. Наверное, я должна была испугаться или впасть в еще большее отчаяние, но, вместо этого, единственным чувством, заполнившим меня стала злость. Холодная, как эта осенняя ночь. — А я надеюсь, что когда вернется Блэйд, он займет твое. Процедив сквозь стиснутые зубы эту фразу, я призвала свою магию и заморозила бревно, на котором он сидел. А после поплотнее запахнула плащ и быстро зашагала к своему шатру, не дожидаясь, пока брат поймет, что произошло. Слава, бегущая впереди и красное пятно Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе Терра Арссе. Галатилион. ♫BrunuhVille — Dance With Dragons Галатилион понравился мне с первого взгляда. Наша процессия торжественно въехала в городские ворота ближе к вечеру. Всё вокруг казалось серо-фиолетовым, но от этого не менее прекрасным. И пока мы преодолевали широкий каменный мост через защитный ров, я с любопытством озиралась по сторонам. Город Первого Следующего был непохож на другие, в которых мне за последние несколько дней пришлось побывать. Широкие мощеные серым камнем дороги, аккуратные кованые балюстрады, завораживающе-красивые дома с узкими башенками, статуи и фонтаны. А когда вокруг одновременно зажглись ровные ряды ажурных фонарей на высоких столбах, добавившие к сиреневым оттенкам теплого розового, все вокруг показалось нереальным, сказочным и я сделала вывод, что Галатилион затмил собой даже, казавшийся мне до этого, самым прекрасным, Руатан. Вдали, на фоне сиреневого неба, темнели силуэты башен Первого замка, идеально вписывающегося в городскую архитектуру, а длинные стрельчатые окна приветливо подмигивали теплым желтым светом, словно приглашая скорее зайти и согреться этим прохладным осенним вечером. — Красиво, правда? — Спросил Таламур, ехавший справа от меня. С того момента, как он обвинил меня в краже каких-то документов в Руатане, а я его обвинения опровергла, мы больше не возвращались к этому разговору. Однако иногда я ловила на себе его пристальные взгляды, от которых почему-то становилось не по себе. Вел он себя непринужденно, но я интуитивно чувствовала в нем подозрительность и предвзятость, хотя внешне королевский посол никак этого не выражал. Теоретически его неприязнь никоим образом не должна была меня волновать. Но волновала, и даже пугала немного. Кто он и кто я? Он — всего-то королевский слуга, хоть и, судя по всему, достаточно высокого ранга. Я — одна из пяти избранных, возможно даже, будущая королева. Только он являлся сильным огненным магом, хоть и скрывал это. А я и силой не обладала, и к управлению королевством не стремилась. Потому Таламура опасалась. Вот и сейчас он, с виду дружелюбно положил начало светской беседе. На лице его не дрогнул ни один мускул, но я ощущала почти видимое напряжение между нами. Но тоже не подала вида и честно ответила: — Очень. Вечерний Галатилион прекрасен. Архитектура, освещение, расположение, атмосфера. Из всех городов Терра Арссе, которые мы посетили, он стоит особняком. По его выражению лица я поняла, что примерно такого ответа Таламур от меня и ожидал, потому что он удовлетворенно хмыкнул и продолжил: — Еще бы. Галатилион первый после столицы. И это вы еще Сарн-Атрада не видели. Вот он действительно прекрасен. Фонтанов и статуй в столице гораздо больше, камни брусчатки не серые, а белые с красноватыми прожилками. И купола из розового мрамора. А какие в королевском дворце красивые залы… Фрески, мозаики, лепнина… — Наверное, вы очень любите Сарн-Атрад, — произнесла Титория, тоже решившая принять участие в нашем диалоге. Она ехала справа от Таламура, на коне Тиал-Арана, удобно устроившись впереди Следующего, по-дамски свесив ноги на одну сторону. Казалось, что ей действительно удобно, однако мне однажды приходилось пробовать подобное на уроках верховой езды и повторять этот опыт не хотелось бы. Я потратила уйму сил и времени на то, чтобы научиться хотя бы просто сохранять равновесие в таком положении, даже на неподвижной лошади. И это не понравилось ни лошади, ни мне. Истинная королева должна была «спокойно и грациозно восседать на коне, не теряя при этом достоинства и аристократической осанки», как любил говорить Учитель, цитируя один из трактатов по обучению монарших особ верховой езде. Что ж, в таком случае, даже к лучшему, что я не метила в «истинные королевы». — Люблю, — подтвердил предположение Титории королевский посол. — В Сарн-Атраде я родился и вырос. В нем учился и работал. В нем планирую провести всю свою жизнь.