Мирон, который «не любит ни молоко, ни сметану», наел за неделю щёчки. Наташа, правда, давала ему деревенскую «молочку» понемногу, опасаясь за его поджелудку и печень. Из творога старалась что-то приготовить: сырники, вареники, ватрушки. Но у Мирона и без «молочки» разыгрался прекрасный аппетит, видимо, оттого, что он проводил весь день на улице, много двигался. Пару раз Даниил Александрович с сыном ходили рыбачить на пруд, они привезли с собой удочки. Три раза ездили в село, и однажды Даниил предложил Мирону зайти в столовую, но тот наотрез отказался, объявив, что ему вкусно только у Наташи Юрьевны. Нашли в сарае старый велосипед, отмыли, подкачали колёса, и Мирон гонял по улице. Даниил Александрович освоил баню, которой Наташа до сих пор не пользовалась. Она не переносила баню. Они навели там порядок, всё вымыли, и Даниил баню растопил. Потом долго был там, Наташа уже начала волноваться. Вернулся с красным лицом, долго сидел на веранде и пил чай со смородиновым листом. С тех пор баня была ещё дважды, но туда ходил только Даниил Александрович, Наташа и Мирон отрицали. Пока Наташа работала, «квартиранты» ходили не только рыбачить, но и купались, да и просто гуляли по окрестностям. Наташа поймала себя на том, что привыкла к Мирону (она искренне надеялась, что только к нему), что спешит с работы домой, постоянно думает, что бы такое вкусное приготовить. Раньше она руководствовалась принципом, который проповедовал Виталий: пища должна быть простой и однообразной. Теперь Наташа в корне изменила своё мнение, начала совершенствоваться в кулинарном деле, и оказалось, что она не без способностей. Одна мысль беспокоила её: где мать Мирона, супруга Даниила Александровича? От неё не только нет вестей, «мужчины» даже никогда не упоминают её в разговорах. Но спрашивать Наташа стеснялась, даже у Мирона. Даниил Александрович иногда подолгу с кем-то говорил по телефону, но похоже, по работе. А ещё он постоянно изучал какие-то папки с бумагами. Наташа даже забыла о том, что отправила письма с романом в три издательства. Лишь один раз вспомнила мельком, но тут же снова забыла. Иногда Мирон засиживался допоздна, и тогда они все вместе сидели на веранде и слушали сверчков. Если Мирон засыпал раньше, Наташа тоже всегда «испарялась», не напрягала своим присутствием Даниила Александровича; он сидел на веранде и читал. — Как давно вы живёте в Андреевке? — однажды спросил он у Наташи, когда они сидели на веранде втроём. — С октября. — А где жили до этого? — В Истре. После института. Училась в Москве. А до учёбы жила тоже в Подмосковье, но в другом городе. Итак, он не ошибся. Она городская. Даниил всегда был очень любопытен; к этому располагало и его дело. Волей-неволей ему приходилось интересоваться людьми, вникать в их проблемы, узнавать об их жизни. — Что побудило вас покинуть город и переехать в деревню? Чёрные глаза пристально и цепко смотрят на Наташу из-за стёкол очков. Кажется, она попала под прицел его естествоиспытательского изучения как кур в ощип. От скуки решил поизучать её? Ну-ну. — Решила сменить обстановку после смерти мужа. — Вы были замужем? — он так искренне удивился, словно она сказала, что принимала участие в экспедиции на Луну. — Да, в течение десяти лет, — усмехнулась Наташа. — Муж был старше меня на двадцать один год. Прошлым летом его не стало, ему было пятьдесят пять. «Значит, ей сейчас тридцать пять. Так сразу и не дашь. Неопределенно выглядит». — Почему вы совсем одна? — Родителей не стало, а братьев и сестёр не было, — Наташа сказала заученную фразу, которую повторяла всем не в меру любопытным. Она не собиралась раскрывать душу перед каждым интересующимся. …Однажды Мирон вспомнил о том, что Наташа обещала взять его с собой на работу. Даниилу пришлось сдаться. Зато он почти всё прочитал, оставшись один. Четыре «рукописи» из пяти, и одну из них «забраковал». Оставалось то, что он не любил больше всего: роман для женщин. Даниил называл такие «дамскый», подражая произношению, распространенному среди театральных актёров советского времени. Итааааак, «Эпистолярный роман». Даниил вздохнул. Интересно, что нашел в этом Палыч? И Даниил погрузился в чтение пятой «рукописи». Глава третья Чем дальше Даниил погружался в чтение, тем сильнее его охватывало ощущение происходящей с ним чудовищной мистификации. Ему стало страшно, на лбу выступила испарина. Он чувствовал себя героем одного из фильмов Хичкока… Кто-то знал о нём такие вещи, которые не мог знать никто. Звучит странно, но это так. Словно кто-то следил за ним. Прервав чтение, Даниил отложил «рукопись», несколько раз глубоко вздохнул и начал мысленно рассуждать. Он всегда делал так, если что-то выбивало его из колеи: останавливался, откладывал все дела и рассуждал сам с собой. Кто-то в курсе истории, произошедшей с ним около пятнадцати лет назад. Такое ощущение, что к кому-то в руки попало нечто, связанное с ним, Даниилом. Но это «нечто» хранится у него дома, в несгораемом ящике. Этот ящик и динамитом не возьмёшь, и код от замка известен только ему. В курсе истории была только Лера, но Леры нет уже семь месяцев. К тому же, она не стала бы хранить у себя копии, он слишком хорошо знал Леру. Она никогда не страдала ностальгией, не была сентиментальной. Она шла только вперёд, сметая всё на пути. Наверняка она давно забыла о той истории. Почему роман прислали именно в его издательство? Какую цель преследовал автор? История банальная, древняя, абсолютно никого не компрометирующая. То есть, шантажом тут однозначно не заработать. Просто напугать его? Показать, что кто-то знает о нём то, чего никто не может знать? Глупо. Зачем? Он всего лишь владелец небольшого, хоть и достаточно известного издательства. Он не светский лев, не мелькает в хрониках и таблоидах, ведёт скромную (по нынешним меркам) и закрытую жизнь. Может ли быть эта история связана с усыновлением? Нет, никак. Наверняка Лера сама толком не знала, кто генетический отец Мирона, иначе уж она бы воспользовалась этим! А скорее всего, отец был совсем простой, с которым она вступила в связь случайно или «для души», и который ей совсем не нужен был в её реальности. У Мирона никого нет из родных, у Леры тоже никого не было. Значит, кто-то решил просто задеть его, подшутить? Что же, он найдёт шутника, и тому мало не покажется! Даниил редко выходил из себя по-настоящему, но этот случай его взбесил не на шутку! Он взял со стола телефон. — Палыч, здорово! Ты на месте сейчас, у себя? — И тебе не хворать, Данила! Я у себя, дела — делишки. Завтра же последний день перед мини-отпуском, тружусь. Ты не забыл? «Ох ты ж! Точно! Совсем вылетело из головы… Предстоит разговор с Мироном». — Помню, Палыч. Но я пока по другому вопросу. Скажи, а кто автор «Эпистолярного романа»? И чем это произведение тебе так приглянулось? — Сейчас, открою почту. Вот, автор некто Нэт Уайт. Больше ничего. Адрес электронки тоже Нэт Уайт, только латиницей. — Ну ясно, как я сам не догадался? Из литературных псевдонимов наших авторов можно рэп придумать и читать его. Когда он или она прислал текст? — Десять дней назад. Почти перед твоим отъездом. — А чем тебе понравился роман, Палыч? — Ну ты же остальные в этом жанре не видел! А я видел. Нам всё равно надо лав стори, а тут стиль выдержан, грамотно, сюжет построен логично, ровно, без нервных выкрутасов… Характеры ярко выражены. К тому же, роман в письмах. — Н-да. Но сюжет, конечно, очень банальный. Это было. Героиня — Сирано де Бержерак в юбке. Стиль и язык похож на Остин и всех сестёр Бронте сразу. Грамотность, конечно, радует. В том числе, стилистическая. Ну и то, что автор наш хорошо знаком с классикой. — Ну вот видишь, Данила! Ты сам всё сказал. — Хорошо, напиши ответ, только сам, не доверяй секретарю. Пусть автор готовится к встрече. Где-то в августе, во второй половине, когда у нас с тобой отпуска закончатся. — Понял. Они ещё немного поговорили, и Даниил вернулся к чтению «рукописи». Нереальность происходящего опять охватила его. Нет, ну это невозможно! Что за…? Неожиданно в его мрачные мысли ворвался смех. Смеялись двое. Один из них, точно, Мирон. Второй «смех», нежный и звонкий, принадлежал, естественно, Наталье Юрьевне. Она умеет смеяться, вот это поворот! Вечер сюрпризов. Наташа и Мирон вошли в ворота, она посмотрела на веранду, где сидел Даниил Александрович, и жутко перепугалась — настолько он был бледен. Будто увидел привидение. Хотя нет, будто он сам привидение! Она поставила сумку на ступеньки и быстро подскочила к Даниилу, схватила его за холодную руку. — Даниил Александрович! Вам плохо? Что, сердце? Скорую? Он едва успел захлопнуть папку и отложить, когда они вошли в ворота. Теперь Наталья Юрьевна присела перед ним на корточки и схватила своей узкой тёплой ладонью его руку. Он словно видел это всё со стороны. «Оказывается, у неё красивые глаза, голубые, чуть раскосые, миндалевидные, как пишут в тех романах, который я только что читал», — отвлечённо подумал он. И длинные ресницы, но их почти не видно, как и брови. Почему она не накрасится хотя бы⁈ Она вскочила, выпустив его руку, о чём он сразу пожалел, и вернулась тут же со стаканом воды. Чуть поодаль стоял Мирон, у него в руках были длинные травинки с нанизанной на них земляникой. Вид у Мирона был испуганный. Так. Надо заканчивать. Конечно, Даниилу очень нравилось, что она так перепугалась за него, разволновалась, а то вечно смотрит на него, как на недоразвитого, и наверняка постоянно насмехается над ним. Хотелось заставить её ещё побегать вокруг него, но с Мироном так нельзя. — Что вы шум подняли, Наталья Юрьевна? Всё нормально, я задумался просто. Бывает. Издержки профессии. Мирон, что это? Земляника? Мирон обрадовался, увидев отца прежним, запрыгал, рассказывая, как они нашли земляничную поляну. В лес они не пошли, потому что боятся волков. Наталья Юрьевна недоверчиво смотрела на Даниила, ему не удалось обмануть её, он это понял. Но она такая, раз уж здоровью ничего не угрожает, лезть не будет. И это он уже уяснил. — А ещё в деревне, но не в этой, за нами гусь гнался и шипел! — Гусь — это серьёзно. Он может напасть, — улыбнулся сыну Даниил. — А собаки были? — Все собаки знают Наташу Юрьевну! Они даже на меня не лаяли. Наташа Юрьевна пела: «В переулках каждая собака знает мою лёгкую походку»! Она не только смеяться умеет, но ещё и поёт! «О сколько нам открытий чудных…». Наташа была недовольна собой: она действительно очень и очень испугалась за этого… сухаря, который вечно смотрит будто сквозь неё. Но она была уверена: что-то случилось. Может, с женой поругался? Вздохнув, она пошла кормить Джоя и котов. Даниил Александрович, естественно, и не вспомнил о них.