— За это стоит благодарить вас, — довольно резко произнес тот. — Это вы оставили меня не у дел. Му Цзяньюнь мягко улыбнулась: — Вам не мне это нужно говорить. Меня тоже не допустили к предстоящей операции. — Ну да, у вас же есть более важная задача… Му Цзяньюнь несколько опешила и ответила уже куда менее дружелюбным тоном: — Я вас не преследую. Я тоже пришла сюда подкрепиться и случайно наткнулась на вас. Выражение лица Ло Фэя ничуть не смягчилось. Он сделал глоток пива, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор. После недолгой паузы Му Цзяньюнь тихо вздохнула: — Хорошо, я призна́юсь. Мы с Цзэн Жихуа действительно наводили справки о вас, но только потому, что нам дали такое поручение. Что тут объяснять… в полиции свои порядки. Однако скажу откровенно: мы с ним не считаем, что вы и есть наш убийца. Ло Фэй по-прежнему безмолвствовал, но на этот раз поднял голову и встретился взглядом с Му Цзяньюнь. Оба неплохо умели читать по лицам: Ло Фэй, изучая собеседницу, убедился в ее искренности, тогда как та прочитала в его глазах сомнение. — Послушайте-ка вот что. — Раз уж они затронули эту тему, Му Цзяньюнь решила быть откровенной до конца. Она вынула плеер с диском, который передал ей Цзэн Жихуа, выбрала нужную запись и поставила на воспроизведение. Ло Фэй надел наушники и приготовился слушать. Мгновение спустя он застыл в оцепенении, на его лице проступили смешанные чувства. Он выглядел одновременно удивленным и словно в какой-то прострации. Эта запись была тем самым вещественным доказательством в деле восемнадцатилетней давности — зачитанным по громкой связи отрывком из дневника курсанта полицейской академии. Слушая эту запись, Ло Фэй перенесся мыслями в далекое прошлое. А когда она закончилась, он еще долгое время неподвижно сидел, погруженный в себя, и только потом снял наушники. У него предательски защипало в носу, и он сделал глубокий вдох, чтобы не выдать своих переживаний. — Это мой голос. Это… действительно сделал я, — медленно проговорил Ло Фэй с пришибленным видом, глядя на собеседницу. — Я знаю, что вы не убийца. Я поняла это еще при первой нашей встрече. Потому что скорбь и ненависть, которая читалась в ваших глазах, нельзя подделать или сымитировать. Но вы определенно каким-то образом связаны с этим делом. Что же вы все-таки скрываете? Ло Фэй заставил себя дышать ровно, чтобы унять обуревавшие его чувства. Заметил опасливый взгляд Му Цзяньюнь, и ему вдруг стало смешно. — Тогда к чему все эти любезности? Имея такую улику на руках, вы уже давно могли задержать меня и предъявить официальные обвинения. — Эту запись обнаружил и обработал Цзэн Жихуа, после чего передал мне копию и поделился своими соображениями. Хань Хао о ней не знает. — Хотя Ло Фэй больше не отпирался, Му Цзяньюнь продолжала говорить все с тем же напором, желая заглянуть в ему в душу. — Мы верим вам, а вы все так же не доверяете мне… Я вовсе не копаю под вас, я ваш друг. Просто хочу узнать, что вас гложет. Ло Фэй и Му Цзяньюнь пристально вглядывались друг в друга. Мало-помалу собеседнице все же удалось пробить глухую стену отчуждения, возведенную Ло Фэем, и он начал рассказывать о событиях восемнадцатилетней давности, которые до сих пор держал в тайне. — Хорошо. Вы уже наверняка знаете, что имя «Эвмениды» фигурировало в ряде происшествий в полицейской академии еще до трагических событий в деле номер четыреста восемнадцать. Му Цзяньюнь утвердительно хмыкнула. — Насколько мне известно, кара Эвменид постигла в общей сложности четырех человек: смухлевавшего на экзамене курсанта, промышлявшую мелкими кражами девушку, выбалтывающего чужие секреты парня и юного ловеласа. Ло Фэй кивнул. — Вы располагаете максимально полной информацией. Среди этих четырех случаев первый и третий — моих рук дело, а оставшиеся два провернула Мэн Юнь. — Вот оно как! Оказывается, вас было двое, — негромко воскликнула Му Цзяньюнь. — Меня не оставлял в покое вопрос: будь вы хоть трижды ловкач, все равно не смогли бы провернуть тот фокус в женской душевой. Оказывается, Мэн Юнь тоже была в этом замешана… Зачем вообще вы вместе взялись за такое? — Мы не были сообщниками, — уточнил Ло Фэй. — Для нас двоих это было… соревнованием. — Соревнованием? Ло Фэй тихо вздохнул. — Вам, наверное, будет непросто разобраться, какие отношения связывали меня и Мэн Юнь. Это были глубокие взаимные чувства. Но чем сильнее была любовь, тем ожесточеннее становилось соперничество. Мы горячо любили и уважали друг друга, но все же никто из нас не хотел идти на уступки… это сложно объяснить в двух словах. Человек со стороны вряд ли сможет разобраться во всех нюансах наших непростых отношений. Му Цзяньюнь понимающе улыбнулась. — Я могу. Ло Фэй удивленно воззрился на нее. — Неужели? — Я видела ваши досье. Вы оба Скорпионы по знаку зодиака, — уверенно произнесла Му Цзяньюнь. — Когда встречаются два задиристых скорпиона, они продолжают бороться, пока не определится победитель. Не забывайте, я занимаюсь психологией. Изучение влияния знака зодиака и группы крови на характер человека вызывает у меня живейший интерес. — Э? — Ло Фэй застыл на мгновение, перебирая в памяти их перепалки с Мэн Юнь, после чего невесело усмехнулся и добавил: — Возможно, так оно и было. Каждый из нас хотел подчинить другого, и никто не хотел уступать. — Хорошо, не будем пока об этом. — Заметив, что Ло Фэй мыслями где-то далеко отсюда, Му Цзяньюнь почувствовала легкий укол досады и решила взять нить разговора в свои руки. — Будет лучше, если вы прямо сейчас все подробно расскажете — от начала до конца. Ло Фэй снова вздохнул. — Честно говоря, во всей этой истории все же была моя вина. В то время в академии проводился конкурс на лучший детективный роман. Мэн Юнь увлекалась литературой, так что тоже хотела попробовать свои силы. В один из вечеров она поделилась со мной своей задумкой: ей хотелось ввести в свой роман необычный женский персонаж. Его предназначением было наказание тех, кто совершил преступление, но не понес за это заслуженной расплаты. Мэн Юнь дала ей имя Эвмениды, по ассоциации с богинями мести в древнегреческой мифологии. — Так вот откуда появились Эвмениды… А что было потом? — Мэн Юнь спросила мое мнение по поводу ее идеи. Я высказался против того, чтобы этот персонаж был женского пола. По правде говоря, я сказал это необдуманно, всего лишь из того соображения, что с учетом специфической миссии герой-мужчина в такой роли будет смотреться намного органичнее героя-женщины. На этой почве мы крупно поссорились. Не знаю, как это получилось, но постепенно разногласия из-за героя романа переросли в бурное выяснение отношений. Мэн Юнь возмущалась, что я смотрю на нее свысока; я тоже вспылил. В итоге мы сошлись на том, что заключим пари, а победителем окажется тот, кто лучше воплотит в жизнь идею романа. — Я поняла! — Му Цзяньюнь озарила внезапная догадка. — Это то самое соревнование, про которое вы только что говорили. — Эх… молодости свойственны безрассудство и горячность. — Осуждая себя, Ло Фэй удрученно покачал головой, после чего продолжил объяснять: — Мы с Мэн Юнь условились, что станем по очереди исполнять роль Эвменид, а другой в это время будет изображать из себя полицейского. Если на каком-то этапе соревнования полицейский определит, каким образом преступник смог провернуть дело, то он выигрывает пари. В то время я был одним из лучших курсантов по специальности «криминалистика», тогда как Мэн Юнь изучала психологию и не имела специальных знаний и опыта в таком деле. Я думал, что без особого труда смогу обыграть ее. Но прошли два раунда, а мне едва-едва удалось свести их вничью. Под двумя раундами, очевидно, имелись в виду те четыре случая, произошедшие с курсантами в полицейской академии. Вспомнив странные обстоятельства этих дел, Му Цзяньюнь не удержалась от вопроса: — Каким образом вам удалось провернуть все это? Вы не смогли определить, к каким хитростям прибегла Мэн Юнь. Ваши методы также остались неразгаданными. Вы можете приподнять завесу тайны? Ло Фэй отрицательно помотал головой и с затаенной грустью произнес: — Это наша с ней тайна, и я мог делиться своими секретами только с ней одной. Му Цзяньюнь поджала губы, не только раздосадованная отказом, но и испытывая легкую зависть к Мэн Юнь. Ло Фэй снова тяжело вздохнул. — Ах, если б у меня сейчас была возможность все ей рассказать… Но в то время я упрямо стоял на своем и хотел довести наше соревнование до конца. А как раз тогда, когда планировал свой следующий шаг, случились те трагические события дела номер четыреста восемнадцать… Вы наверняка знаете о них гораздо больше меня. Разговор наконец зашел о событиях того дня, когда было совершено жестокое убийство. Му Цзяньюнь озадаченно нахмурилась. — Вы хотите сказать, что не знали подробностей дела номер четыреста восемнадцать? — Все, что мне было известно, я рассказал на первом собрании следственной группы. В тот день после обеда я вернулся в общежитие и увидел на столе «Извещение о вынесении смертного приговора», а также записку, оставленную Мэн Юнь. Я сильно испугался. Первой моей мыслью было: неужели Мэн Юнь решила наказать Юань Чжибана только для того, чтобы досадить мне? Му Цзяньюнь молча кивнула. С учетом всех обстоятельств это и в самом деле было логичное предположение. — Поэтому вы, хоть и были на взводе, решили не заявлять об этом в полицию, а вместо этого настойчиво пытались связаться с Мэн Юнь? — спросила она. — Верно. Непостоянство было одним из тех качеств Юань Чжибана, которое Мэн Юнь люто в нем ненавидела. Но я ни на одно мгновение не допускал, что она действительно собирается убить его. Я был почти уверен, что Мэн Юнь хотела жестко поставить его на место, преподать ему урок, а после заставить меня признать поражение. Видите ли, мы с Юань Чжибаном считались самыми талантливыми курсантами на специальности «криминалистика» за многие годы. Если б ей действительно удалось свершить задуманное, то она получила бы неоспоримое преимущество в нашем с ней споре. Му Цзяньюнь некоторое время сидела в молчании, потом ее внезапно озарила мысль: — Это то, что крутилось у вас в голове на тот момент. А не могла ли Мэн Юнь, увидев лежащее на столе «Извещение о вынесении смертного приговора», мыслить в том же направлении? Она могла посчитать, что это вы решили напасть на Юань Чжибана. — Позднее я тоже пришел к такому заключению. Но так как Мэн Юнь погибла, очевидно, она не могла быть отправителем. В тот день она раньше меня вернулась в общежитие и, увидев это «Извещение», вполне могла предположить, что это моих рук дело. Поэтому не стала заявлять в полицию, а сразу отправилась на поиски меня и Юань Чжибана. Два дня назад вы спрашивали, почему Мэн Юнь доверилась моему мнению, когда пыталась обезвредить бомбу. Так вот… — Ло Фэй издал горький смешок, с которым прорвались наружу мука и безысходность. — Это потому, что она считала, что бомбу установил я! — Вот оно как… В голове Му Цзяньюнь детали головоломки сложились в единую картину. Она поочередно сопоставила вскрывшиеся факты, изложенные Ло Фэем, с известными ей обстоятельствами дела, после чего кратко резюмировала: — Получается, истинный убийца воспользовался вашей идеей для воплощения своих преступных планов? — Точно. Он каким-то образом прознал о нашем соревновании, которое мы сами считали верхом гениальности. Возможно, он уже некоторое время наблюдал со стороны и откровенно потешался над нами. А тот факт, что убийца выбрал своей жертвой Юань Чжибана, — не что иное, как адресованное нам послание: только он имеет право называться Эвменидами. — В голосе Ло Фэя проскользнул страх. — Раз преступник уже начал воплощать свой план, то почему вдруг взял перерыв на целых восемнадцать лет? — недоуменно спросила Му Цзяньюнь. — Видимо, на то были какие-то причины. Но у меня все никак не укладывается в голове… — Ло Фэй пытливо прищурился. — Знаете, меня мучает один вопрос. Возможно, вы сможете помочь мне разобраться. — Какой же? — Мотивы преступника. Допустим, он совершал прежние убийства, вдохновившись нашей идеей. Но зачем ему восемнадцать лет спустя посвящать в свои планы полицию? Совершенно очевидно, что это ему невыгодно, если он собирается продолжать убивать. Это идет вразрез с первоначальной идеей: образ Эвменид задумывался, чтобы нести возмездие виновным. Му Цзяньюнь жестко усмехнулась. — Боюсь, его мотивы изначально не совпадали с вашей тогдашней идеей. Для него это было прежде всего игрой, погоней за острыми ощущениями. Когда острота восприятия притупилась, он начал искать способ, как усложнить игру, чтобы и дальше щекотать себе нервы. — В ваших словах есть резон, — медленно проговорил Ло Фэй, погрузившись в раздумья. — Но я думаю, что все не так просто. В других странах тоже бывали случаи, когда серийные убийцы открыто бросали вызов полиции. Но они ставили правоохранителей в известность уже после того, как совершили преступление. Если б его интересовала именно погоня за острыми ощущениями, он должен был бы пойти по этому пути. Извещать полицию непосредственно перед совершением преступления — это уже совсем другой уровень сложности. Тем более что к настоящему времени он совершил как минимум двенадцать преступлений, о которых полиция ничего не знала. Значит, он вовсе не безумец, который не контролирует свои поступки.