– Что вы имеете в виду? – Скорее, как… как маленький… пикси. Вот, точно – пикси. Точнее я и описать не могу. Гурни тотчас вспомнилось, как Боло говорил – «миниатюрный». – И вы направили курьера в конкретную комнату, так? – Да, к Марджори Стотлмейер. – Вы не знаете, цветы до нее дошли? – Да. Потому что она мне потом насчет них звонила. Что-то там с ними было не так, не помню, что именно. – Она еще живет здесь? – Да-да. Сюда приезжают уже насовсем. Жильцы у нас меняются, только когда кто-то умирает. Гурни мимоходом подумал, многие ли из тех, кто скончался здесь, перебираются в «Ивовый покой», но сейчас у него имелись более неотложные вопросы. – Вы ее хорошо знаете, эту Стотлмейер? – А что вам надо о ней знать? – У нее хорошая память? Она не откажется ответить на пару вопросов? Вид у Кэрол Блисси сделался заинтригованный. – Марджори девяносто три, она полностью в здравом уме и твердой памяти и обожает посплетничать. – Великолепно, – сказал Гурни, поворачиваясь к ней. В тонком запахе ее духов различался легкий аромат роз. – Вы очень помогли бы мне, если бы позвонили ей и сказали, что детектив расспрашивал вас про курьера, доставившего ей цветы в декабре, и был бы благодарен, если бы она уделила ему минутку-другую. – Конечно. Она поднялась и, направляясь к выходу мимо Гурни, чуть задела рукой его спину. Через три минуты Кэрол вернулась с телефоном в руках. – Марджори говорит, она как раз собирается принять ванну, потом немного вздремнуть, а потом готовиться к ужину, но может поговорить с вами по телефону вот прямо сейчас. Гурни одобрительно показал ей большой палец и взял телефон. – Алло, миссис Стотлмейер? – Называйте меня Марджори. – Голос у нее был высокий и резкий. – Кэрол говорит, вы интересуетесь этим забавным маленьким созданьицем, которое принесло мне таинственный букет. А почему? – Возможно, это пустяки, а возможно, наоборот, очень важно для расследования. Вы вот сказали, «таинственный букет», а что… – Убийство? Да? – Марджори, надеюсь, вы понимаете, что пока я не должен разглашать сведения. – Значит, и правда – убийство. Боже ты мой! Я с самого начала знала, что тут что-то не так. – С самого начала? – Да цветы эти. Я ведь ничего не заказывала. И открытки никакой не было. А все, кто меня знал достаточно близко, чтобы дарить цветы, уже либо умерли, либо выжили из ума. – Букет был только один? – Что вы имеете в виду – только один? – Один букет цветов, не два? – Два? Да откуда бы мне два получить? И один – это уж ни в какие ворота не лезет. Сколько, по-вашему, у меня мертвых поклонников? – Спасибо, Марджори, ваши ответы мне очень помогли. Еще один вопрос. Это вот, по вашему выражению, «забавное маленькое созданьице», доставившее вам цветы, – это был мужчина или женщина? – Стыдно сказать, даже не знаю. В том-то и беда, когда стареешь. В мире, где росла я, мужчины и женщины различались очень сильно. Vive la différence! Слышали такое выражение? Это по-французски. – А это созданьице вас о чем-нибудь спрашивало? – О чем, например? – Не знаю. О чем угодно. – Ни о чем. Вообще почти ничего не сказало. «Вам цветы». Как-то так. Писклявый такой голосочек. И нос смешной. – Чем смешной? – Острый такой. Как клюв. – Можете припомнить еще что-нибудь необычное? – Нет, больше ничего. Крючковатый нос, вот и все. – А какого роста. – С меня, не выше. Может даже, пониже на дюйм-другой. – А вы… – Ровно шестьдесят два дюйма. Пять футов два дюйма, глаза голубые. У меня, не у него. У него глаза за темными очками поди различи. А ведь ни лучика солнца в тот день не было. Серость беспросветная. Но темные очки теперь не от солнца носят, да? Теперь это модно. Вы не знали? Модно. – Спасибо, что уделили мне время, Марджори. Вы мне очень помогли. Я с вами еще свяжусь. Гурни разъединился и вернул телефон Кэрол. Она моргнула. – Я вспомнила, что там была за проблема. – Какая проблема? – Почему Марджори мне в тот день звонила. Спрашивала, не забыл ли курьер по рассеянности открытку у меня на столе. Ведь с цветами никакой открытки не было. Но почему вы у нее спрашивали про количество букетов, один он был или два? – Если вы просмотрите видео внимательнее, – пояснил Гурни, – то заметите, что хризантемы там в двух отдельных обертках. Сюда привезли два букета, не один. – Не понимаю. Что это значит? – Это значит, что «созданьице», повидавшись с миссис Стотлмейер, завернуло к кому-то еще. – Или еще до того. Она ведь сказала, что у курьера был только один букет. – Готов спорить, второй букет был временно заткнут за дверь. – Почему? – Потому что я думаю, наше созданьице явилось сюда убить Мэри Спалтер. А второй букет принесло, чтобы иметь предлог постучаться к ней в дверь – и чтобы она непременно открыла. – Все равно не понимаю. Отчего бы не принести один букет – и сказать мне, что это для Мэри Спалтер? Зачем вообще приплетать сюда Марджори Стотлмейер? Бессмыслица какая-то. – Вовсе нет. Имейся у вас в учетных записях отметка, что кто-то посещал Мэри Спалтер незадолго до ее смерти, все дело рассматривали бы гораздо тщательнее. А убийце явно было очень важно, чтобы смерть Мэри сочли несчастным случаем. Так оно и вышло. Подозреваю, даже вскрытие не проводили. Кэрол разинула рот. – Так вы… вы говорите… убийца был здесь… у меня… а потом у Марджори… и… Вид у нее внезапно сделался очень испуганный, беззащитный. И Гурни так же внезапно захлестнул страх – вдруг он делает как раз то, от чего зарекался: слишком спешит? Строит гипотезы на основании других гипотез – и принимает их за рациональные выводы. И еще один щекотливый вопрос. С какой стати он поделился с этой женщиной своей версией об убийстве? Пытался напугать ее? Понаблюдать за ее реакцией? Или просто хотел, чтобы кто-то со стороны подтвердил – да, он соединяет звенья цепи в правильном порядке. Подтвердил его правоту. Но что, если он все-таки соединяет не те звенья, получает не ту картину событий? Что, если так называемые «звенья» – совершенно разрозненные, никак не связанные между собой факты? В такие минуты он всегда с тяжелым сердцем вспоминал, что все люди, живущие на одной и той же широте, видят в небе одни и те же звезды. Но созвездия в разных культурах разные. Он неоднократно наблюдал подтверждения этого феномена: узоры, которые мы получаем, зависят от того, во что мы хотим верить. Глава 23 Щелчок